Еще одна жизнь (СИ)

- А кого вы берете с собой? - спросила она, после некоторого молчания.

- Отца, он давно в наших горах не был, маму и Светланку, - ответила Татьяна, с надеждой глядя на Елену.

- Мы могли бы и одни, но с вами веселее, - намекнул Саша на гитару. - Вы же наши лучшие друзья!

- Виль, может, поехать? Машенька здорова, на свежем воздухе спит замечательно, каши ей варить не надо, ее еда всегда с собой - это я, нянек навалом, погода хорошая. Вот только пеленок много понадобится.

- А зачем? Мы возьмем веревку, протянем между деревьями, они на солнышке быстро высохнут, - подсказала Таня.

- Ну что? Махнем в ущелье. А? - повернулась Елена к Вильдаму и добавила шепотом в самое ухо: - Навестим нашу котловинку, мы там три года не были...

- А после я перебираюсь к тебе, - тоже шепотом поставил условие Вильдам.

- Да. Шантажист...

- Поехали, - махнул рукой Вильдам. - Тогда, молодые, собирайтесь, прощайтесь с гостями, мы отвезем вас на квартиру, вы же адреса не знаете. Завтра долго не спите, я заеду за вами в десять. А родители тоже пусть будут готовы к этому времени. Елена, где Катюха? Поехали домой.

Дома им пришлось выдержать атаку Евгении Семеновны. Узнав о предстоящей поездке, она всполошилась.

- Вы что? Совсем с ума сошли, тащить такого маленького ребенка черте куда?!

- Евгения Семеновна, там тихо, воздух превосходный, а спать она может в машине, в ней тепло.

- Воздух превосходный... Она еще молодая, а ты-то думаешь своей головой? - обратилась Евгения Семеновна к сыну.

- Ба, а поехали и ты с нами, - вступилась за отца и Елену Катя. - Вот увидишь, тебе понравится.

- Только мне по горам с рюкзаком и лазить.

- А зачем с рюкзаком? - обнял мать Вильдам. - Машиной до самого места довезем, машиной же и назад.

- Что, и взбираться никуда не надо? - спросила с сомнением Евгения Семеновна.

- Никуда. Потому и решили Машеньку взять. Мам, может, действительно, с нами поедешь? Мы тебе такое место покажем, замечательное: птицы поют, цветы полевые, как у тебя на родине, ручей с чистейшей водой...

- Вот-вот, вода холодная, не хлорированная, - уже тише возражала Евгения Семеновна.

Вильдам рассмеялся:

- Что - правда, то - правда: без хлорки, но если нужно - вскипятим.

- А если дождь? - почти совсем сдалась мать.

- А палатка на что? А машины? Ну, что? Едем?

Евгения Семеновна вздохнула, посмотрела снизу на окруживших ее детей, улыбнулась.

- Нет. Я не поеду. Для меня уже такой отдых хуже работы. Но, если малышку простудите, - погрозила она пальцем Елене и Вильдаму, - я с вас по всей программе спрошу.

- Не простудим, - ответила с улыбкой Елена.

И все трое бросились обнимать и целовать маленькую, сухонькую старушку, напоминавшую Елене ее бабушку, которая ворчливо посмеивалась:

- Ну вот, теперь решили задушить меня. Да согласна я, согласна.

Елена предложила всем остаться ночевать у нее, но Евгения Семеновна категорически отказалась:

- Стара я, по чужим домам ночевать, не усну. Я к Вилиной-то квартире долго привыкала.

И, как не хотелось Вильдаму остаться, они уехали.

С утра пораньше Вильдам съездил на рынок, закупил все необходимые продукты, собрал вещи, отвез к Ирине Васильевне молодых, а Катю к Елене. Кажется, что все собирались заранее, быстро, но выехали только около полудня. Впереди ехали Вильдам с Катей, Еленой и Машенькой, вторую машину вел Александр. Его тесть - Дмитрий Дмитриевич, или Дим Димыч, как звали его все, с удовольствием уступил ему место водителя. День был праздничный, центральные улицы, в связи с первомайской демонстрацией, перекрыты, и они вынуждены были ехать объездным путем, потому из города выбирались долго. Но дорога в горы была совершенно пустынна. Саша решил устроить автогонки, то опережая, то пропуская машину Вильдама. Но Вильдам его не поддержал, а только погрозил кулаком, когда Саша в очередной раз с ним поравнялся. Машенька, убаюкиваемая покачиванием машины, почти всю дорогу спала на заднем сидении.

По традиции остановились за перевалом, полюбоваться открывшейся прекрасной панорамой. Из машин вышли все, Елена вынесла и проснувшуюся к этому времени дочку. Она стояла с ней на руках, повернув ее лицом к долине, смотрела вниз и вспоминала первый приезд сюда с Андреем. Только на этот раз ее крепко держали сильные руки Вильдама. Он тоже вспомнил тот случай, вспомнил, как хотелось ему отнять ее у Андрея и улететь вместе с ней далеко-далеко, унести ее от него. Он крепче прижал ее к себе и горько усмехнулся: не прошло и трех лет, как она стала его, только его. А она, почувствовав его волнение, поняла, что они думают об одном и том же.

Ущелье с последнего их приезда сюда в прошлом году почти не изменилось, только сухостоя в рощице стало больше, и орешник разросся. Чтоб машины смогли заехать, мужчинам пришлось сначала обрубить несколько его ветвей и новых побегов, выросших прямо на въезде. По всей видимости, в этом году здесь еще никого не было. Таня, Катя и Светланка помогали оттаскивать ветки к кострищу. Когда, наконец, машины въехали, Елена вышла и осмотрелась. По-прежнему пели птицы, стрекотали кузнечики, цвели цветы, звенел водопад и журчал ручей. Вот только за это время он пробил в земле более глубокое и широкое русло, тем более, что зима была на редкость снежная и долгая. Вильдам выбрал самое чистое место на поляне в стороне от кострища и принялся сооружать тент для Машеньки, затем вытащил из багажника разобранную коляску, собрал ее и поставил под тентом, разложил складное кресло.

- Вот. Можете здесь обживаться, и дымом от костра тянуть не будет, и солнце не напечет.

Дим Димыч с Александром уже выставили привезенный с собой небольшой походный мангал, нарубили ветки, набрали сухих дров и развели огонь. Ирина Васильевна, Таня и Катя сооружали из покрывал и клеенки своеобразный обеденный стол, выставляли кастрюльки, мисочки, тарелки с едой. Перед отъездом все только завтракали, а время приближалось к пяти часам, поэтому решили перекусить, пока выгорят дрова. Мясо для шашлыков замариновали еще дома, насадить его на шампура было делом недолгим.

Елена не забыла Танину подсказку, прихватила с собой веревку, и теперь натягивала ее между двумя деревьями. В дороге уже появились мокрые пеленки и ползунки. Оставив с Машей Светлану, она выполоскала белье и развесила его. Машенька была накормлена еще в дороге в машине, затем хорошо выспалась и сейчас лежала в коляске, размахивая ручками и ножками, и "общалась" со Светой, которая показывала ей собранные уже на полянке цветы и что-то о них рассказывала.

К Елене подошла Татьяна, обняла ее:

- Ой, Лен, я еще не успела тебя поблагодарить. Все так здорово! Это ты все придумала? А картину, неужели, Катя нарисовала?

- Она.

- Во, дает! Как она уже здорово рисует! Я помню, года два назад она мне показывала свои карандашные рисунки. Ничего нормально. Но сейчас!.. А остальное, все вы с ней вдвоем сделали?

- Нет. Вильдам помогал по вечерам.

- И давно вы решили сделать нам такой сюрприз?

- За неделю до свадьбы.

- И ты целую неделю молчала, не проговорилась, даже не намекнула!..

- Еще чего. Какой бы это тогда был сюрприз?

- А Саша уже и вещи ко мне перенес, думали у меня жить будем.

- Ты что, не рада?

- Скажешь тоже?.. Просто это так неожиданно! И так здорово!.. Никто не мешает, не надо бояться, что кто-нибудь войдет, услышит, можно по всей квартире голой ходить, сколько угодно.

- Я знаю, - засмеялась Елена, но вспомнила Андрея и улыбка, сошла с ее губ.

Таня заметила, обняла подругу, уткнулась ей в плечо.

- Мне так неловко перед тобой за свое счастье.

- Глупая! Счастья не надо стесняться ни перед кем. Когда люди видят, как ты счастлива, и у них на душе становится светлее.

- А ты вот загрустила.

- Грусть, она тоже разная бывает. Есть грусть светлая, когда сквозь слезы пробивается улыбка, - это хорошо, порой такие слезы даже полезны. А есть грусть черная - это уже тоска называется, тогда не до улыбок, и слезы облегчения не приносят. Моя грусть светлая. Скоро год, как он уехал. Год, как я его не видела. Но стоит мне его вспомнить, как чувствую его прикосновения, его запах, слышу его голос, закрываю глаза и вижу его перед собой... - Елена говорила и смотрела вперед, словно Андрей стоял перед ней. Татьяна молча слушала ее, а затем осторожно спросила: