Аукцион начнется вовремя

Макаров Артур

Аукцион начнется вовремя

Артур Макаров

Аукцион начнется вовремя

Повесть

Прогулочный катер обогнул мыс с черными клыками скал, и здесь, за прикрытием, сразу перестало качать.

На спокойной воде белыми пятнышками и скоплениями пятен колыхались чайки, некоторые, поднявшись, кружили над катером, выпрашивая подачки.

- Господи, до чего красиво! - вздохнула Русанова, глядя на город, обнимавший залив. - Все-таки в северной красе есть что-то необычайно милое.

- Старый город всегда хорош, - со снисходительной улыбкой одобрил ее эмоции Самохин. - И новое они пристраивали со вкусом, не тяп-ляп... Нейтралы убежденные! Столько лет не воевали - было время изысками заниматься. А ведь в древности какими воителями числились... Викинги! Сколько стран при этом слове трепетали! А затем взяли и изменили политику в корне, вот парадокс необъяснимый.

- Не такой уж необъяснимый, если вспомнить хотя бы Полтаву, усмехнулась Русанова и посетовала, наблюдая близко спикировавшую чайку: Жаль, что ничего не захватила для птиц... Смотрите, как они трогательно выпрашивают.

- Ну, по-моему, просто нахально, - возразил Самохин, приняв ее напоминание за упрек в исторической неосведомленности. - Жадные, прожорливые и крикливые! Зато изящны и этим создают впечатление. Как в жизни часто бывает.

Во время командировки он пытался осторожно приволокнуться за Русановой, получил вежливый, но предельно категоричный отпор и теперь относился к ней с досадливым уважением.

- И все равно: голодных надо кормить, - упрямо сказала женщина. - Зато и не оскудеет рука дающего.

Пожав плечами, Самохин обернулся, кивком указал на чаек стоявшему неподалеку юному розовощекому матросу, и тот вскоре же принес два аккуратных пакета.

- Пожалуйста, у них все предусмотрено, - Самохин заплатил за корм, и матрос, улыбаясь, поблагодарил его. - Только бросайте подальше, их сейчас столько над головами завертится, огадить могут.

Множество птиц действительно с пронзительным гамом затолклось в воздухе. Русанова, смеясь, бросала им корм, и пакеты быстро пустели.

Вроде бы неторопливо стуча мотором, катер тем не менее быстро приближался к причалам, прямыми полосками выдвинувшимся в море, и на одном из них его поджидали двое одинаково высоких, представительных мужчин, но один был много моложе другого.

- Все, птички, больше нету, - Русанова отбила ладонь о ладонь, стряхивая крошки. - Теперь рыбу ловите.

- Ну, эти явно предпочитают жить подаянием, - снова счел нужным сбить ее настрой Самохин. А увидев приближавшийся причал и двух мужчин на нем, озабоченно взглянул на часы. - О, нас встречают, а мы и верно запаздываем... На десять минут! Шеф наверняка волнуется.

Пассажиров на катере было немного, русские в числе первых поднялись на причал, и младший из встречавших улыбнулся Русановой:

- Как вам понравилась прогулка?

- Благодарю вас, мистер Лундквист, было чудесно! И почти совсем не качало.

- Вот именно, что "почти", - уточнил Самохин с дежурной улыбкой, сопутствующей любому его разговору с иностранцами. - Просто моя спутница прирожденный морской волк, чего совсем не скажу о себе... Мы едем, да? Катер опоздал на десять минут.

- Столько же у нас в запасе, и мы успеем, - заверил тот из шведов, что был постарше. - Прошу вас...

Машина стояла неподалеку, перед гостями предупредительно распахнули дверцы, и вскоре поток разнообразных лимузинов на магистрали принял еще один.

Лицо Русановой, глядевшей сквозь боковое стекло, выражало простодушное любопытство, Самохин смотрел прямо перед собой, человек рядом с Лундквистом вежливо улыбался, вполоборота развернувшись к заднему сиденью, а Лундквист вел машину с расчетливой лихостью, и путь оказался недолог.

Здание фирмы было многоэтажным, но, построенное с учетом рельефа местности, не казалось высоким. В просторном вестибюле при виде входящих поднялся из кресла дородный мужчина, не то похвалил, не то вежливо укорил с начальственной снисходительностью:

- Ну знаете, точность просто отменная: минута в минуту... Однако ведь у нас и отбытие сегодня, а дела еще не закончены. Вы, Елена Андреевна, займитесь образцами, а мы с Леонидом Петровичем отправимся к коммерческому директору. Вы пойдете с нами, господин Эдстрем?

- О, разумеется, господин Харлампиев, - заулыбался старший из шведов. Я провожу вас. Мой коллега моложе, ему я предоставлю удовольствие сопровождать госпожу Русанову.

И, разделившись, они разошлись в разные стороны.

В полутемном зале была высвечена лишь круглая площадка, ограниченная амфитеатром уходящих вверх рядов кресел.

Несколько манекенщиц с манерной развязностью и деланно-утомленными лицами похаживали в освещенном пространстве, демонстрируя шубы, палантины и меховые жакеты поверх повседневных и вечерних туалетов.

- Нет-нет, минуточку! - Русанова что-то отметила в блокноте, оставила кресло и подошла к просмотровой площадке. - Н-нет... С песцами, по-моему, все хорошо, а соболь - мех строгий, при всей импозантности... Его лучше подавать с менее броскими туалетами.

- Хорошо, я вас понял, - кивнул Лундквист. - Магда! Попробуем третью модель... Переоденьтесь и возвращайтесь. Очень жаль, что вы нас покидаете, снова обратился он к Русановой. - С вами я бы чувствовал себя уверенней, демонстрируя образцы заинтересованным лицам.

- Не скромничайте, вы отлично знаете дело. А наши меха такого качества, какое само по себе гарантирует успех. - Сделав еще одну пометку, она убрала блокнот в сумочку. - Возвращаться необходимо: аукцион открывается через три недели, и предстоит уйма работы. Вы приедете, конечно?

- Боюсь, что нет, - с сожалением вздохнул Лундквист. - Я всегда с удовольствием посещаю Ленинград, но на этот раз в поездку снова намечают Эдстрема... Магда, вы готовы? Прошу.

- Это, пожалуй, лучше, - оценила новый туалет Русанова. - Если можно помедленней...

- Медленней и с частыми поворотами, Магда! - приказал Лундквист. Начали!

Девушка поплыла по площадке, повернулась раз и другой, поплыла дальше. Томно опустив ресницы, задержалась перед ними, и опять последовал разворот. Магда отменно знала дело, была хороша собой, и мех шел ей.

Наблюдавший за всем этим из верхнего, невидного с площадки ряда седоголовый человечек не обернулся, услышав, как кто-то появился сзади него, только бросил коротко:

- Ну?

- Они готовы продать лишь несколько видов клеточных мехов, - сказал Эдстрем, склоняясь пониже. - А в остальном ссылаются на незыблемые принципы аукционных торгов: всем равные возможности.

- А подарки?

- Их шеф повел себя, как японец: улыбался, делая вид, что не понимает, о чем идет речь! Его помощник от негодования совсем забыл английский, на котором с трудом объясняется, а к женщине я не рискнул подступиться - судя по всему, она из фанатичных патриоток интересов дела и государства.

- Тогда нечего было за ними так ухаживать... Садитесь. Ваше доверенное лицо в России действительно заслуживает доверия?

- Оно готово на все, если мы выполним его условия.

- Мы их выполним, - кивнул человечек. - Внесите требуемую сумму на банковский счет, по прибытии в Ленинград - покажете ему чек. А вручите, когда станет принимать товар... О путях вывоза я позабочусь сам, понятно? Эта партия соболей должна быть нашей, я так хочу! Торговля всегда предусматривала известный риск, и мы рискнем. Но свести разумный риск к минимуму - ваша задача. Поэтому соблюдайте крайнюю осторожность, чек при расчете лучше вручать не вам самому, а через посредника с дипломатическим прикрытием... Надеюсь, вы все уяснили?

- Да, конечно.

Внизу появились Харлампиев и Самохин, сели в кресла рядом с Русановой.

- Они научились торговать, ничего не скажешь, - откинулся на спинку седоголовый. - К тому же у них есть что продать. Но и мы не потеряли хватки... Проводите русских с возможной любезностью и начинайте готовиться к поездке. Для напутственной беседы я вас вызову.