Тесные комнаты (СИ)

И выкатив глаза, Гарет закричал: "Он тебя пустит на мыло. Выварит в своих бочках..."

- Значит так этому и быть, пускай все кончится быстро и сразу.

- Ты меня больше совсем не любишь, Сид?... если так, скажи прямо.

Гарет протянул к нему руки, как человек, оставшийся на пристани, тянется вслед тому, кто стоит на корме уходящего корабля.

- Скажу тебе завтра, - ответил Сидней, поворачиваясь к двери, - если мне доведется.

Ночью накануне дня развязки Рой был накурен травой, которою он безостановочно дымил уже целые сутки - это была сильная, хорошая дурь, такая что у него охрипла глотка, вспотели ладони и, в довершение, помутнело в глазах.

Сидя в своем лучшем кресле с мягкой обивкой и массивными подлокотниками, он внезапно перестал что-либо видеть. Рой выждал несколько минут в темноте, а потом вновь прозрел - как будто в сумерках сработала автоматическая лампочка - вот только оказалось, что он глядит прямо на Браена МакФи, стоящего перед ним в торжественном костюме, в котором того похоронили. Гортань Роя была так обожжена травкой, что он даже не смог ничего произнести.

Браен приблизился. Рой уже и забыл, как он был красив. Особенно ему забылось, как спадали на белое, спокойное чело юноши густые, коричневато-медные волосы, как отчаянно краснели, становясь почти бордовыми, его щеки и губы, какую форму имела та самая ямочка у него на подбородке. Вот только глаза Браена были сейчас другими - может быть из-за освещения в комнате или из-за собственного состояния Роя, эти глаза казались лишь глубокими расщелинами, в которых не было ни отблеска ни движения.

Браен взял его правую руку и несколько раз приложил ее к своему лбу и к лицу, каждый раз к новому месту, а затем, опустившись на пол, обнял его колени и ступни.

Рой не услышал от Браена ни слова, однако он был уверен, что тот передал ему некое послание. В следующую минуту к салотопу вернулся голос и он, кто в жизни своей никого ни о чем не умолял, взмолился перед гостем, чтобы тот не требовал подобного... Но в этот миг Рой со всей ясностью понял, что повеление исходит от того, кого уже нет среди живых и чье слово закон. Рой Стертевант мог распоряжаться здесь, по законам этого мира, однако там, куда теперь перешел Браен МакФи, законы были иными.

А потому Рой повиновался. Ничего другого ему не оставалось.

- Разве наказанию моему вовеки не будет конца, - вскричал, наконец, Рой, после того как "повеление" гостя " многократно отзвучало в его сознании. - И неужели мне никогда не суждено прощение?"

Рой поднял глаза и увидел, что перед ним никого нет.

Однако в комнате явно кто-то побывал, потому что на полу были рассыпаны мертвые цветы, герани и листья мирта, и еще под ногами лежали только что принесенные с кладбища сосновые шишки, и виднелись следы новых, в первый раз надетых башмаков.

Рой сидел в большой купальной бадье, в каких во времена когда в домах еще не было водопроводов, мыли детей: ему впервые, лет, пожалуй, за десять, случилось принять ванну и как раз в этот момент Сидней постучал во внутреннюю сетчатую дверь - наружная была открыта и стекло в ней выбито.

Рой уже четыре раза сливал воду и как раз собирался встать, чтобы сменить ее снова. Вода после него была коричневой и мутной, как в реке на которую обрушился ливень - в такой вполне могли бы водиться лягушки и головастики, впрочем, их отсутствие возмещалось обрывками старых листьев и другими частицами растительного мира, что отмылись с его ступней.

Рой так изумился увидев гостя, что встал перед ним из воды совершенно голым. Он потянулся было за большим белым махровым полотенцем, но не достал, и тогда Сидней подошел и подал его сам.

- С чем пожаловал, - заговорил Рой Стертевант, но на секунду осекся, чтобы вытереть капли пота, выступившие у него вокруг губ, - Сидней.

- Я обещал Гарету, - выпалил Сидней, чуть ли не прыжком подскочив к своему врагу. - Я пришел к тебе и я в твоем распоряжении, - пробормотал он затем чуть слышно.

Казалось, это были первые за всю жизнь слова, с которыми футбольный герой школьных времен обратился к Рою Стертеванту, вытиравшемуся в это время полотенцем: он как раз добрался до ушей и прошелся по ним так, что они сделались красными как свекла.

- Кто, говоришь, тебя ко мне отправил? - поинтересовался Рой.- Я, если что, никого тебя прислать не просил. И вообще, знаешь, первый раз слышу, чтобы кто-то являлся в мое распоряжение.

- Я соврал насчет Гарета, - сразу опроверг Сидней свое первое заявление. - Я пришел к тебе потому что сам так хотел... Хотя все равно, их руки тоже меня подталкивали... "Их" - это не только Гарета с отцом и братьями, но и Браена, Браена МакФи....

- А ну, знаешь что, - услышав это имя, Рой выбрался из своей бадьи, спотыкнувшись о край. Его сильно трясло.

Глаза Сиднея заметно расширились, когда салотоп предстал перед ним во всю стать: его тело состояло из одних мышц, вен, сухожилий и даже костей, которые местами так отчетливо выступали под кожей, что казалось, они находятся снаружи и до них можно дотронуться - подобная физическая форма была результатом его образа жизни, исключавшего появление в теле единого грамма жира.

- Я тебе не верю, - сказал салотоп, наконец справившись с голосом, - и уверен, кстати, что ни Браен, ни Гарет никого бы вместо себя посылать не стали... и тот и другой пришли бы сами...

Он отчаянно вздрогнул всем телом.

- Вот и я пришел к тебе сам, и я сдаюсь.

Рой по-прежнему стоял перед ним голым, как будто только что родился. Затем, с грацией мощного хищника из семейства больших кошек, он быстро подошел к стулу где лежали его брюки, всунул ноги в штанины и накинул футболку. Одевшись, он продолжил вытирать волосы полотенцем.

- Ты не станешь отрицать, верно, - продолжал Сидней, точно в бреду, и голос его при этом скорее походил на одинокое пение баритоном, чем на звучание обычной речи, - не станешь и не сможешь отрицать, что преследуешь меня всю жизнь. Присутствуй ты при моем рождении, я бы и этому не удивился. Мне кажется, я не сделал ни вздоха без твоего ведома.

- Но зачем ты явился теперь, - удивился Рой, - теперь, когда все уже кончено и давно позади... Надо было приходить тогда, в восьмом классе, когда я и правда кровь из носа был тебе нужен - появись ты в то время, я бы днем и ночью помогал тебе с уроками, дробями, делением столбиком, пропорциями, Записками Цезаря, и всем остальным, чего ты так никогда и не мог толком уяснить...

Рой секунду помолчал в задумчивости, а затем оглядел себя.

- Мое тело как будто знало что ты придешь, потому что я намылся так, словно приготовился, что меня уложат на стол в похоронной конторе Гринбраер.

- Мне приказали тебя убить по меньшей мере дважды, - отозвался Сидней точно эхо, долетевшее по ветру.

Услышав эти слова Рой ухмыльнулся и принялся смазывать мазью ступни.

- Ты сам знаешь, что заслуживаешь смерти уже за одно то, что сделал с Гаретом.

Сидней хотел разжечь в себе гнев, но не смог, и как бы оправдываясь перед врагом за свою неудачу добавил: "Я слишком долго был на тебя зол, чтобы злиться теперь... Вот вижу тебя перед собой, но не чувствую вообще ничего. Интересно, почему так?"

- Может, тебе вернуться домой да обдумать, как ты намерен со мной поступить, на случай, если опять решишь сюда явиться.

Но едва салотоп произнес эти слова, как у него перехватило дыхание от ужаса, и ему пришлось закусить губы чтобы не закричать, потому ему почудилось, что между ним и футбольным героем промелькнул Браен МакФи, тотчас исчезнув из поля зрения.

- Я больше никогда не решусь сюда прийти, поверь Рой. Я первый и последний раз набрался сил это сделать,- заговорил Сидней, не подозревавший, в каком смятении находится его собеседник.

- Неужели ты меня так боишься?

Рой надел носки, натянул на ноги тяжелые башками с высокой голенью и зашнуровал их неуверенными и заторможенными движениями.