Начало пути (СИ)

Командир разгромленной группы спустя несколько мгновений очнулся, но, увидев зажатый кулак Радована, готовый опуститься ему на голову, быстро забыл обо всяком сопротивлении.

- Пощади, - прохрипел пленник.

Радован разжал кулак - убивать приказа не поступало, и тут же подбежавшие бойцы их отделения спеленали капрала, не забыв, впрочем, осмотреть его рану. Как оказалось, ранен капрал был неопасно, крови, правда, было много, но пуля прошла насквозь, не задев кость.

Итак, боевое крещение балтийцы прошли успешно, был взят язык, два автомата, семь пистолетов и небольшое количество боеприпасов. Карманы убитых тоже проверили, но кошельки брать с собой не стали - в ближайшее время их содержимым все равно не удалось бы воспользоваться, да и впечатления богачей простые солдаты, конечно же, не производили. Форму с трупов, однако, Москаленко приказал снять - от нее в будущем, возможно, мог быть прок. К тому же, как подозревал лейтенант, после сегодняшнего именно этому отделению в их роте предстоит играть роль разведотряда.

Вляпались, бл..дь!

Пока, впрочем, горевать не приходилось, но кампания только начиналась, и что их ждет в дальнейшем, можно было только догадываться. Стараясь не думать о плохом, лейтенант взял себя в руки и громко проговорил с комичной торжественностью:

- Товарищи бойцы первого отделения второго взвода второй роты третьего батальона Особого шестнадцатого стрелкового полка! Объявляю вам благодарность от имени командования Отдельного Архангельского корпуса за успешное выполнение поставленной боевой задачи. Поздравляю с боевым крещением, парни!

- Служу Балтийской республике! - рев десяти глоток эхом отозвался по лесному массиву.

- Рядовому Обреновичу отдельная благодарность за взятие вражеского языка, - продолжал декламировать взводный, казалось, забывший об осторожности. Гарантии того, что больше вблизи нет вражеских солдат, никто не давал, а найденные недавно майорские часы и посланная на их поиски группа явно указывали, что уничтоженные ими архангельские бойцы в этих краях, скорее всего, не одни.

Поэтому Радован молча кивнул, но откликаться по форме не счел нужным, да и Москаленко, похоже, понял, что проявил недопустимую в таком деле горячность, поскольку не стал обращать внимание на нарушение своим бойцом правил устава. Вместо этого лейтенант направился к постанывающему пленнику, намереваясь задать тому несколько вопросов.

- Вы здесь одни? Не вздумай врать, а не то мозги вышибу! - начал Москаленко свой допрос.

- Н-нет, - стуча зубами от страха, промямлил капрал, до сих пор еще находившийся в жестоком стрессе от внезапного нападения и неожиданной гибели спутников. Еще несколько минут спустя он и помыслить не мог, что угодит в такой переплет. Балтийцам растерянность капрала была только на руку - вряд ли пленник был способен геройствовать в таком состоянии.

- Кто такой премьер-майор Скворцов?

- Это дедушка моего командира, капитана Дроздова. Скворцов, видимо, дедушка капитана по линии матери. А часики - это уже что-то вроде их семейной реликвии, вот и велено нам было эти часики отыскать.

Это было странной офицерской прихотью - отправить столько народу на поиски часов, пусть и доставшихся от деда. Похоже, господа-командиры архангельской армии строят из себя чуть ли не аристократов, а к рядовому составу относятся как к быдлу. Что ж, им, балтийцам, подобное только в помощь. Авось воевать будут хуже архангельские с таким-то комсоставом!

- Генеалогия твоего начальника меня мало заботит. Сколько вас здесь?

- Н-не могу сказать точно, но числом нас не меньше семисот, да еще все новые части подтягиваются.

А вот это было уже невесело. Если раньше Москаленко предполагал, что врагов здесь поблизости не меньше батальона, то теперь выходило, что с учетом подходящих подкреплений против них может выступить отряд числом не менее тысячи. Почти полноценный полк. И пусть солдаты в отряде врага не самые обученные, но их много, да и у балтийцев опытных солдат не хватает. Но полк против роты, хоть и окопавшейся в поселке ... Да и окопаться Васильев, разместивший личный состав на отдых, скорее всего, пока не успел. Лишь теперь Сергей понял, почему Андрюха выслал разведку - он именно чего-то подобного и опасался, а потому и довериться кому-то иному, кроме своего приятеля Москаленко, он просто не мог. Как-никак, по боевой подготовке взвод Москаленко был лучшим в роте. Но успехи на стрельбищах - не одно и то же, что и успехи в бою. Впрочем, выбирать капитану тоже было особенно не из кого, и это лейтенанту тоже было понятно.

Пора было возвращаться в Сямжу, предупредить своих. Еще некоторое время продолжая разговор, Сергей узнал, что архангельцы планировали закрепться в Сямже до подхода балтийцев и задержать корпус там, насколько это возможно. Время работало на архангельцев, и в княжестве это прекрасно понимали. Зимой наступательные военные действия вести было затруднительно, а потому князь Иван Третий и его генералы в наполеонов глядеть не стали, прагматично решив дождаться наступления холодов. И тогда роль Наполеона пришлось бы примерить уже комкору Максимову, только роль не полководца-победителя, а убегающей поджав хвост мерзнущей собаки. И тогда архангельская армия быстро прогонит наступающих, ослабит обескровленную потерей целого корпуса балтийскую армию, да и самой Балтии будет нанесен мощный урон - ведь потраченные на кампанию ресурсы отбить не удастся. Бонусом шли бы трофеи, брошенные разбитым корпусом. Так войска князя получили бы военный опыт, усилились, а престиж княжества повысился бы, и с дипломатами той же МПР князь смог бы разговаривать на равных, а не как младший партнер, заискивающий перед потенциальным покровителем.

Примерно так картина предстоящей кампании возникла в голове Москаленко, проанализировавшего слова пленного перепуганного капрала. И пусть капрал был невеликой птицей, здравое зерно в его рассказе имелось, да и план этот был вполне реален. Был, пока капитан Васильев не спутал архангельским воякам все карты своим неожиданным марш-броском.

Прекратив допрос, Сергей приказал соорудить носилки, подобрать трофеи и возвращаться в поселок.

Глава 14

Поселок Сямжа.

- То-то полковник Вексельман будет доволен, когда сядет писать парадный отчет о своей тактической прозорливости! Небось генеральские звезды мысленно примерит! - рассказывал Москаленко Васильеву по возвращении из рейда.

- Да не горячись, - успокоил подчиненного Андрей. - Ты что, всерьез веришь, что полкан наш что-то такое предвидел? Хотя, наверное, ты прав - что там было у него в голове, не имеет никакого значения. Тут все зависит от того, сколь долго мы продержимся. Ведь если нас сметут и окопаются здесь, да еще подтянут резервы, то весь корпус можно остановить прямо здесь. И что тогда? Тогда Костеньку затаскают по допросам - почему всего одну роту выдвинул, почему с начальством не согласовал маневр, зачем мальчишек необстрелянных на смерть послал? А вот если мы продержимся до подхода основных сил, то ты прав - в этом случае он будет гордо ходить гоголем, говорить, какие у него классные бойцы в полку, раз одна рота стоит целого архангельского полка, и какой он гений военного дела, бля! И тогда самовольный приказ ему никто в вину не поставит - кто ж победителей-то судит! А самое поганое, что у нас с ним теперь общий интерес - надо теперь отстоять поселок и выжить. И хоть не намерен я способствовать его карьере, но сложить здесь голову только для того, чтоб испортить Вексельману жизнь я тоже не хочу.

- А если мы самовольно отступим. Понимаю, с нас погоны сорвут, да и в тюрьму угодить можем, но зато хоть живы останемся! - ухмыльнувшись, предложил лейтенант.

- И думать брось! Я надеюсь, это ты сейчас пошутил, иначе я разговаривать с тобой больше не буду! Не потому, что такой я патриот записной, и не ради седин моего отца, образцового офицера, которого я не имею права позорить. Просто мозгами-то пораскинь - ну уйдем мы отсюда, нам тут же сядут на хвост, свяжут боем, окружат и постепенно одного за другим перестреляют, как мы тогда косуль на охоте. А здесь у нас еще есть возможность окопаться, закрепиться и сопротивляться до похода подмоги.