Начало пути (СИ)

Предстояло собираться, и Радован, как-то незаметно сам для себя ставший неформальным лидером группы бойцов, населявших палатку, начал инструктаж. От отца-наемника парень знал, что такие задачи, какую поставило растреклятое начальство, требовали не только особых умений, но и тщательного планирования экипировки и предметов обихода - и лишний груз брать нежелательно, и самое необходимое должно быть при тебе. А потому, как ни крути, придется попотеть и тащить на себе любимым добрых сорок кило. Оружие - АКМ и пистолет ТТ плюс боекомплекты к ним, бронежилет, запас сухпайков минимум на неделю, а лучше взять с запасом дней на десять, штык-нож, несколько гранат, разные нужные вещицы вроде ложки, кружки и предметов личной гигиены, небольшое количество бинтов, пластыря, обезболивающих таблеток и прочих медикаментов - в общем, вес набирался солидный. Учитывая, что наверняка капитан прикажет двигаться не по самой трассе, а через росший по бокам от нее густой лес, маршрут, как предполагал Радован, должен быть нелегким.

Это еще что - запасливый Васильев сумел все же выцыганить у полковника четыре тяжелых пулемета, по одному на каждый взвод, и по несколько тысяч патронов к каждому. Судя по тому, как злобно ругался Федька Скоробогатов, честь тащить на своих широких плечах в их взводе с легкой руки лейтенанта Москаленко выпала именно ему. Попыток переложить столь обременительную обязанность на чужие плечи старший сержант, вопреки своему обыкновению, предпринять даже не попытался, очевидно, взводный сделал ему строгое внушение на этот счет.

Как и планировалось, за час до отбоя рота, разбившись на короткие цепи отделений, выступила из лагеря и, петляя по лесным тропам, направилась на северо-восток. После двухчасового марша, когда бойцы уже стонали, будучи не в силах двигаться, Васильев разрешил остановку на ночлег. Костры разводить капитан запретил, благо, ночь была довольно теплой, так что на ужин пришлось ограничиться сухпайками. После ужина, назначив караулы, офицеры разрешили готовиться к отбою, дав солдатам короткий шестичасовой отдых. Но на рассвете следующего дня рота продолжила продвижение, и зевающие солдаты, подгоняемые командами взводных, отправились дальше.

Погода окончательно испортилась - зарябил мелкий, по-осеннему противный холодный дождик. И хотя балтийцы к такому привычны, даже и в июле подобное в северных краях не редкость, настроение у солдат было паршивым, что было совсем некстати.

Чтобы хоть как-то поднять солдатский настрой, капитан Васильев приказал остановиться на небольшой опушке. Взяв с собой Радована и еще троих ребят, промышлявших до армии охотой (точнее, это было чистой воды браконьерство, но капитан щепетильностью не отличался), скомандовал привал, оставил за старшего лейтенанта Москаленко, и в сопровождении бойцов направился в чащу. Спустя четверть часа послышались выстрелы, а еще через час с небольшим капитан вместе с Радованом и остальными, продираясь через густой, колючий кустарник, вывалились на опушку, таща на плечах трех молодых косуль.

Скинул добычу с усталых плеч, с наслаждением распрямился, разминая затекшую спину. Устало вздыхающие спутники капитана последовали его примеру.

- Четверо - ко мне! Быстро!

Васильев тут же отрядил в чащу еще четверых, объявив, что в нескольких километрах отсюда они бросили еще три тушки, дотащить которые за один заход не было возможности. Наперегонки четверо бойцов ринулись в чащобу, радуясь предстоящему сытному ужину.

Прекрасно понимая, что рискует, Васильев тем не менее разрешил разжечь костры, чтобы приготовить жаркое. Но, когда они охотились, ничего подозрительного капитан не заметил, ни следов армейских ботинок, ни лошадиных подков (хотя, если подумать, откуда могли в таких густых дебрях взяться лошади), ни заломленных веток, ни каких-то оброненных предметов, которые могли бы принадлежать человеку. Так что волноваться насчет того, что дым от костров будет заметен издалека, пожалуй, не стоило, а вот подбодрить своих молодцев было его прямой обязанностью как командира роты.

Как и следовало ожидать, парни повеселели, причем настолько, что Андрей велел взводным проверить личные вещи бойцов и изъять любую тару с выпивкой - все-таки расслабляться было категорически нельзя. Радован тем временем незаметно бросил в рюкзак к Головачеву три фляги с отборнейшим вискарем - ушлый парень приобрел на складе в Вологде не только предметы первой необходимости, но и потратил капитанскую премию на хорошую выпивку, тем более, что начальник склада сделал ему хорошую скидку, узнав, что Радован не только намерен набрать у него покупок, но еще и привести друга, готового расплатиться за такой же товар по той же таксе, что и он сам. Так Радован приобрел пять полулитровых фляжек с виски, две из которых они уже успели распить - хитрый серб решил сойтись с товарищами по палатке немного поближе, но ничего лучшего, чем небольшая совместная пьянка, придумать так и не сумел. Как бы там ни было, две фляги они уже успели прикончить еще до выступления корпуса из лагеря под Вологдой.

Подставлять друга Радован, конечно же, е сбирался, просто надеялся, что Головачев вряд ли производит впечатление завзятого нарушения дисциплины, в отличие от самого Радована, а потому лейтенант вряд ли будет заострять внимание на содержимом Васькиного вещмешка.

Проверка, впрочем, и без радовановского спиртного дала свои результаты - Москаленко отыскал две бутылки водки, причем одну из них основательно початую, в рюкзаке Семы Нежинского, который, как обычно, служил старшему сержанту Скоробогатову кем-то вроде личного адъютанта, и хранил за комода табак и алкоголь. Больше спирт ни у кого найден не был, и Москаленко, пригрозив, что с каждого пьяницы во взводе лично спустит три шкуры, в наказание отправил Сему в ночной караул, после чего отдал приказ готовиться к отбою.

Ночь прошла спокойно, во всяком случае, Радована с товарищами никто не тревожил, и, спокойно выспавшись на полный желудок, бойцы в приподнятом настроении приготовились двигаться дальше, тем более, что к месту назначения следовало прибыть уже послезавтра.

Между тем, дождик прекратился, и утро встретило солдат резкими солнечными лучами, пробивавшимися сквозь еще мокрые сосновые ветки. Лазурное небо с легкими облачками виднелось между сосновыми кронами. Заметно потеплело, и можно было продолжать движение, благо задержек к тому не было и не предвиделось.

Сделав в пути еще один ночной привал, отряд двигался дальше, так и не встретив ни одного вражеского бойца. Впрочем, это было вполне объяснимо - ротный, проявляя осторожность, велел им еще в самом начале пути отойти от трассы, вдоль которой были обширные участки хорошо простреливаемого редколесья, по меньшей мере на семь километров, а потому в такой лесной глуши вероятность встречи с противником стремилась к нулю. По крайней мере, пока рота находилась на марше.

Поэтому до Сямжи удалось добраться без приключений, не отстав от запланированного графика. Сямжа некогда была преуспевающим сельским поселением, в котором в лучшие времена проживало до четырех тысяч народу. Жители Сямжи трудились на лесозаготовках, изготавливали мебель на небольших, но весьма прибыльных фабриках и цехах, а продукция сямженских маслобоен была известна на всем российском севере. Сейчас это был не более чем очередной полузаброшенный поселок, в котором едва ли набиралась сотня жителей, преимущественно стариков, живших непонятно как и неизвестно, на что.

Сопротивления роте Васильева местные, понятное дело, оказывать и не думали, не только потому что не могли, но и из-за того, что им было глубоко все равно, кто будет владеть их землей и распоряжаться их судьбами - Петроград или Архангельск, президент или князь. В их жизни смена власти ровным счетом ничего не меняла.

Окраины уже заросли редким смешанным лесом, росшим прямо посреди развалин домов, и даже центральным немногочисленным домикам, где еще теплилась жизнь, отчаянно не хватало уюта и благоустроенности. Впрочем, и это было лучше, чем ничего, поскольку ночевать под открытым небом в неудобных спальных мешках бойцам больше не требовалось.