Знаки безразличия (СИ)

Глава 10. Попытки

Кукловод рисовал эскиз сцены. Занавес он сшил давно, ещё до явления первой феи, и после четвёртой, будучи в радостном возбуждении, приладил его на специальный карниз посреди гостиной.

Кукловод любил говорить правильно. В Юрьеве почему-то было принято называть карниз гардиной, а гостиную - залой, но мама всегда говорила, что так говорят только необразованные люди. И уж конечно Кукловод не употреблял никаких словечек вроде писять, мохать, кулёчек и прочего словесного мусора, которым грешили окружающие.

Закончив рисовать авансцену и кулисы, он задумался над оформлением задника. На обложке книги про Генри и фей они были изображены на белом фоне, как будто висящими в пространстве, и это совсем не устраивало Кукловода. Хорошо было бы нарисовать сказочный замок, взяв за основу, например, заставку диснеевских мультиков. Возможно, он даже сможет срисовать его на листок бумаги, но выполнить полномасштабную декорацию, сохранив пропорции, без посторонней помощи вряд ли сможет. Конечно, можно было бы обратиться за помощью к театральным художникам, в конце концов, наврать им что-нибудь, прикрывшись Обществом друзей кукольного театра, но это рискованно. Кроме того, художники потребуют магарыч, и если он его не обеспечит, пойдут скандалить в бухгалтерию. А уж эти тётки в польских блузочках и одинаковых очках, которые только и знают, что всем кости мыть, растрезвонят про его декорацию на полгорода. Нет, нужно справиться самому.

Его беспокоили не столько декорации, сколько две последние феи. Первая, Голубая фея, которую звали Зоей, была стопроцентным попаданием в образ. Она оказалась хрупкой, творческой натурой, с мягкой улыбкой и льняными волосами. Алая фея, роль которой он отвёл трудной девочке из Заречья, в сказке была дерзкой и непокорной, и на картинке (он помнил!) точь-в-точь Рита. О, как тщательно он подбирал своих кукол! Потом случилась первая ошибка. Елена, которой он хотел дать роль Зелёной феи, оказалась дочерью какой-то крупной шишки (для него она была всего лишь несчастным ребёнком), и имела ужасные проблемы с кожей, о которых он не знал. Ладно, Елену он загримирует так, что мать родная не узнает. Он вообще не был уверен, что эта функционерка с оловянным взглядом узнает свою дочь, предъяви ей нескольких девочек сразу. Но что делать с Асей? Ася, Жёлтая фея, должна была быть очаровательной кокеткой с манерами принцессы, и внешне она походила на свою героиню, как будто каким-то непостижимым образом позировала для иллюстраций книги из его детства. Но на деле она оказалась едва ли не вульгарнее малолетней воровки Риты.

Кукловод в сердцах сломал карандаш, которым рисовал эскиз, пополам, и зашвырнул обломки в дальний угол комнаты. О замене он подумает потом. Ему нужна пятая фея - Королева. Вот тут-то придётся постараться.

- Твоя внучка сведёт меня в могилу! - кричала мама бабушке, запутавшись в синем трикотажном платье, которое она стаскивала через голову, укрывшись за открытой дверцей шкафа.

Она всегда переодевалась, как в старом кино: открывала створку шкафа, перекидывала через неё то, что собиралась надеть, и, спрятавшись, как за ширмой, снимала одежду. Её крупные, округлые руки мелькали над дверцей, тонко позванивал браслет часов, и резиновые подошвы домашних тапочек шлёпали о линолеум.

- Что случилось? - своим мелодичным, совсем не старушечьим голосом, упирая на 'что', спросила бабушка.

Разогрев для мамы ужин, она сидела в кресле перед журнальным столиком и раскладывала пасьянс. Карты были старые, затёртые, но очень красивые - в детстве Нина любила играть с ними, как с куклами. Одна колода была со знаменитыми картинками 'Русский стиль', другая с кавалерами и дамами в костюмах восемнадцатого века. Бабушка весьма дорожила этими картами и после использования бережно оборачивала обе колоды листом кальки.

- Ничего нового. То мы бандитов собирались ловить по подвалам, теперь будем пропавших разыскивать!

- Я ничего не поняла, девочки, - нахмурилась бабушка, перемешивая карты.

- Да что здесь понимать, - вспылила мама, - Наша Нина Александровна дала согласие работать в какой-то службе поиска или как-то так...

- Федеральная служба розыска пропавших, - отозвалась Нина из своего угла.

- Вот-вот. Делать ей больше нечего...

- Ты не права, - мягко прервала маму бабушка, - это же не оперативная работа и даже не следствие. Стрелять не надо, в тюрьмы ходить не надо. Зато помощь людям, благое дело.

- 'Благое дело', - передразнила мама. - Из командировки в командировку, с самолёта на самолёт, в гроб нас вгонишь! Закопают меня, слышишь?

- Вечно ты глупости всякие говоришь, - разозлилась бабушка. - Даже произносить такие вещи не смей! Никогда!

- Да, там много поездок, но это помощь, координирование поисков, а не ловля бандитов, пойми, мама.

- Поступай, как знаешь. Только плакаться ко мне потом не приходи. Ты хоть представляешь, куда ты лезешь? Ты в кабинет в поликлинике без очереди войти не можешь, всё тебе стыдно, всё тебе неудобно, а там не такие, как ты, нужны! Вообще не понимаю, как этому твоему Краеву...

- Крайнову, - поправила Нина.

- Да как угодно, как ему в голову пришло тебя туда позвать? Ты же, как былиночка!

- Кобылиночка, - прыснула Нина. - Я вас обеих давно переросла!

- Ай, прекрати! Ты же прекрасно понимаешь, о чём я! Не тот у тебя склад характера, не то воспитание...

- Вот и будет перевоспитываться, - спокойно сказала бабушка. - Сейчас нельзя такой быть, как мы её воспитали. Извините, пожалуйста, будьте добры... Время хороших девочек миновало. Сейчас во надо быть! - и бабушка потрясла в воздухе морщинистым кулачком.

- Путь тогда в адвокатуру идёт, - вяло отбивалась мама. - Там хоть деньги заработать можно.

- Ой, - отмахнулась бабушка. - Ты-то, Кулёма Степановна, за длинным рублём небось в педагогику пошла, а?

- Потому и Нину отговариваю. Нужность профессии на хлеб не намажешь, благими намерениями не закусишь. Помнишь, мама, как мы фанеру ели, которую финн твой доставал?

- О как заговорила! - с сердитым удивлением посмотрела бабушка на маму. - Вот как, значит... Только ты тут не прикидывайся хуже, чем ты есть. Работать должно быть интересно, душа должна к этому лежать...

- У тебя, значит, душа лежала в ГИПХ таскаться, лёгкие и руки себе там жечь, да?

- Да, - просто ответила бабушка, и мама осеклась. - Я тогда немножко по-другому на вещи смотрела, да и все мы - по-другому. Я считаю, Ниночка сама должна решать, как ей поступить.

И Нина решила сама.

В Сквере тружеников тыла остро пахло опавшей листвой. Кукловод любил это место, и часто останавливался здесь, возвращаясь домой с работы. Отсюда был хорошо виден грязно-голубой фасад Театра, а если прищуриться, можно было даже разглядеть две странные железные фигурки над козырьком. Должно быть, скульптор хотел изобразить Буратино и Мальвину, но его творение больше походило на уменьшенную копию памятника узникам концлагеря.

Кукловод чувствовал пошлость и ширпотреб в любом виде искусства так же остро, как ощущал сейчас запах гниющих осенних листьев. Он на дух не переносил музыку, которая почему-то называлась 'русским шансоном', хотя к шансону не имела совсем никакого отношения; ненавидел яркую, цветастую одежду, которой торговали на китайском рынке; в его доме не было телевизора, и он никогда не испытывал потребности посмотреть шоу или сериал.

Он скользнул взглядом по памятнику труженикам тыла, и презрительная усмешка заиграла на него губах. Вот ещё один яркий пример пошлости: топорно исполненные, неживые фигуры с неестественной мимикой застыли в пафосных позах. А ведь цель у скульптора была благородная...

Он обернулся и посмотрел на Каму. По железнодорожному мосту шустрой цветной лентой бежала электричка, Заречье виделось чуть размытым, как сквозь очки, запотевшие от собственного дыхания.