Часть третья (СИ)

Матильда нахмурила брови, а потом выжала из себя скупую улыбку и сказала:

-- Спасибо. Выходить в свет мне еще рано, с этим можно и повременить, да и охоты у меня особой нет. Вернусь в Москву -- наверстаю упущенное.

-- Не будь дурой, -- покровительственно произнесла Жанна, -- у тебя довольно приятная внешность. Хорошее, модное платье, соответствующий макияж и ты сможешь подхватить какого-нибудь короля Гвинеи-Бисау, а лучше всего, богатого англичанина. Останешься здесь, чего там в Москве делать? Москва -- нищий город. У тебя любовник-то кто, ты так и не сказала.

-- У него фирма...

-- На грани банкротства? -- не отставала Зоя. -- Назови фамилию и его фирму, я напишу отцу, мой отец нефтяной король, может он возьмет его к себе.

-- У него хоть среднее образование-то есть, или всего два класса? -- с ехидством спросила Жанна.

-- Пока мне ничего не нужно, спасибо за заботу. А что касается помощи моему благодетелю, надо у него спросить, я напишу ему об этом. Если он попросит помощи -- я буду только благодарна за содействие. А что касается короля Гвинеи-Бисау, я не хочу быть королевой: корона тяжелая, а у меня шея тонкая, может не выдержать, -- рассмеялась Матильда. -- Когда ты, Зоя, или ты, Жанна поработишь короля Марокко, пригласите меня на свадьбу в качестве подружки, может, и я займусь ловлей королей и шейхов, а то и принца Англии на крючок поймаю, коль принцесса Диана приказала долго жить.

-- Хитрая ты, однако, -- сказала Зоя, -- на чужих плечах хочешь выехать.

В колледже, наряду с литературой, историей, преподавались и другие предметы, в том числе и взаимоотношение между противоположными полами, с показом видео фильмов и муляжей, а также правила хорошего тона, виды танцев, музыкальные жанры, -- словом здесь "выращивали" светских дам, как бы возрождая традиции золотого девятнадцатого века.

У Матильды, начиная со школьной скамьи, был свой рыцарь. Он витал пока в облаках, иногда являлся во сне, а когда этот рыцарь вызвал ее в Москву и она его увидела, и узнала естественную, но такую щемящую новость, что он женат, этот рыцарь отдалился от нее на непреодолимое расстояние. С этой мыслью она и отправилась в Лондон два года тому, а теперь, когда она полностью сформировалась, как девушка и когда зеркало говорило ей: ты хороша, ты победишь, и твой рыцарь будет побежден, Матильда решила ждать. Она стала надеяться, что время работает на нее.

Раньше она не звонила и не писала в Москву Борису Петровичу, считая неприличным беспокоить его по пустякам. Да и что писать, не имела понятия. Написать, что любит его? Но ведь он наверняка это знает. А потом, какой толк? у него жена и возможно куча любовниц.

Теперь же, когда Зоя предложила услугу, Матильда уцепилась за это. Она села за письмо. Письмо вышло коротким и чересчур сухим. Пришлось его порвать и бросить в печку. Второе письмо вышло слишком нежным, оно дышало бескорыстной симпатией, от которой всего шаг для признания в любви. Оно было самое хорошее, даже несколько капелек слез упало на него, но это письмо нельзя посылать. А вдруг прочитает жена Бориса Петровича. В семье разразится скандал, и все может кончиться тем, что Борис Петрович вынужден будет отказаться от финансирования ее учебы в Лондоне.

"Уважаемый Борис Петрович! Нет, дорогой Борис Петрович!

Здесь, вдали от Родины, я все чаще думаю о том, кто послал меня сюда осваивать науки и культуру Запада и не могу найти объяснение Вашему поступку. Неужели Вы так добры и так великодушны? Я ничем не заслужила такого отношения к себе и поневоле приходит мысль в голову, чем я буду расплачиваться, когда вернусь в Москву. О, да, я готова на любые жертвы, если таковые потребуются. Только Вы...не забывайте меня, не выбрасывайте меня из своей души и сердца. Знайте, что нет, не было и не будет души более преданной Вам, чем моя душа, в которой так много несбыточных надежд.

Я уже могла бы написать это письмо на английском языке, но пока не решаюсь: не хочу затруднять вас. Мои дела не так уж и плохи, думаю, что Вы сможете когда-нибудь гордиться своей "дочкой". Со мной здесь учатся две девушки из Москвы -- Зоя и Жанна. Я по сравнению с ними, веду довольно скромный образ жизни. А у Зои отец нефтяной магнат. Зоя говорит: если у твоего папы трудности и его фирма на грани банкротства, я могу попросить отца, он поможет ему. Я посмеялась в душе, а потом подумала: а вдруг вам пригодится такое знакомство. Почему бы ни воспользоваться им? Такое редко бывает в жизни. Сообщите мне, пожалуйста, письмом или телеграммой: Лондон, Лобби стрит, 10. Звездычевой Матильде".

Через две недели на ее имя пришла телеграмма из Москвы: "Срочно открой счет в любом банке Лондона и сообщи свой номер счета телеграммой, я вышлю тебе тысячу долларов -- Борис".

В кошельке Матильды было всего сто пятьдесят долларов. Она тут же побежала в ближайший банк и открыла счет, положив сто долларов. Банковский клерк высоко поднял брови и когда выдавал карточку, спросил:

-- Вы, должно быть, русская? Только в России люди так бедны, что могут положить в банк сто долларов. Но не беспокойтесь: тайна вашего вклада гарантирована, -- и расхохотался.

Прошла неделя. Матильда решила снять пятьдесят долларов, чтоб обменять их на евро. Когда служащий банка достал ее карточку, у него стали квадратные глаза.

-- Ого! все о?кей! У вас на счету шестьдесят тысяч долларов. Давайте еще раз возьмем образец вашей подписи и поменяем вам карточку.

Матильду бросило в жар: новость, которую она только что узнала, буквально ошеломила ее.

" Что это может значить? И что я должна делать с этими деньгами? тратить на одежду, на макияж, на кафе и рестораны? ни за что в жизни. Что это с Борисом Петровичем? Он, должно быть, любит меня, любит, любит, любит", говорила Матильда последние слова вслух.

- Who "любит", who "любят?" - спросил клерк по-английски.

- Папа меня любит! любит, он меня любит, потому что я у него одна. Одна единственная.

Она вернулась в колледж пешком, крепко зажав сумку, в которой находилась банковская карточка с умопомрачительной суммой. Сославшись на головную боль, она не пошла на последнюю лекцию, а вернулась на свою квартиру, где сейчас проживала. Не выпив даже чашки кофе, разделась и зашила карточку в трусики, которые решила не снимать даже, когда придется лечь на ночлег.

"Надо дать телеграмму. Как вести себя, что делать? куда девать эти деньги?"

Матильда села к столу и стала составлять текст телеграммы. Но ничего путного не выходило. Нельзя было написать: куда девать шестьдесят тысяч долларов, которые вы мне прислали. А придумать описательную форму, выразить свою мысль Эзоповским языком не получалось. Так она и заснула с ручкой в руках и видела всякие приятные и страшные сны. То крупная собака вдруг возникала, пытаясь лизать ей руку, то кто-то с вилами гонялся за ней. А когда наступило утро, Матильда открыла глаза и тут же убедилась, что карточка на мести, вскочила и бросилась к большому зеркалу. Увидев себя во весь рост, спросила:

-- Что будем делать, Матильда? Ничего, совсем ничего? Вот и хорошо, вот и хорошо. Поспешишь -- людей насмешишь.

В этот день она подошла к Зое и попросила у нее в долг пятьсот долларов.

-- Долларов у меня нет, а вот евро есть. Четыреста хватит?

-- Спасибо. Через неделю верну. Мне обещали выслать, -- сказала Матильда.

-- Обещанного три года ждут, знаешь?

-- Не три года, а три дня, -- засмеялась Матильда. После занятий она отправилась на телеграф и дала Борису телеграмму такого содержания:

"Град выпал в таком количестве, что я просто растерялась: не знаю, что делать. Жду вашего совета -- Матильда".

Текст телеграммы, посланный в Москву Борису, успокоил ее и вернул к нормальной жизни. Занятые у Зои евро она расходовала бережно до тех пор пока не получила телеграмму от Бориса в которой сообщалось, что град еще будет падать, поскольку это естественный процесс, а она не должна теряться и поступать по своему усмотрению, тепло одеваться и носить с собой зонтик.