О праве войны и мира

Право государства в отношении подданных

XXIII. Общение, которым многие отцы семейств объединяются в единый народ и государство, сообщает наибольшее право целому над частями; ибо это есть совершеннейшее общество; и нет ни одного внешнего человеческого действия, которое не было бы подчинено этому обществу само по себе или силой обстоятельств. И это есть то самое, что высказано Аристотелем: “Законы содержат предписания о всякого рода вещах” (“Этика”, кн. V, гл. 3).

Дозволено ли гражданам выходить из состава государства; пояснение этого с помощью различения понятий

XXIV. 1. Здесь обычно возникает вопрос, дозволено ли гражданам выходить из состава государства57, не испросив на это разрешения. Нам известны народы, где это не дозволено, как, например, у москвитян. Мы не отрицаем, что на подобных условиях можно вступать в гражданское общество, и нравы могут получить силу договора. По римским законам, по крайней Мере по позднейшим, было дозволено менять свое место жительства, но тот, кто менял место жительства, тем не менее не освобождался от повинностей по отношению к прежнему городскому управлению (L. Filii. D. ad. Municipium). Однако те, для которых было издано такое постановление, оставались в пределах Римской империи, и это самое постановление преследовало особую цель, а именно - уплату налогов.

2. Но мы спрашиваем, чего же следует естественно ожидать, если нет никакой другой договоренности не в отношении какой-нибудь части государства, но в отношении всего государства или даже пределов единой империи. И в самом деле, что нельзя выходить из состава государства скопом58, в достаточной мере следует из необходимости, заложенной в его цели, которая в области нравственной составляет право; ибо если такой выход дозволен, то гражданское общество не может существовать. Выход отдельных лиц представляет собой нечто иное, подобно тому, как одно дело черпать воду из реки, а иное дело отводить ее русло. “Возможность каждого избирать государство и быть членом любого государства не ограничена” - говорит Трифоний. Цицерон в речи “В защиту Бальба” одобряет то право, согласно которому “никто не обязан оставаться в государстве против воли”, и называет “основой свободы возможность для каждого быть хозяином своего права, то есть по усмотрению удерживать или оставлять его” (L. in bello. D. de capt. et postl.). Однако же здесь надлежит соблюдать правило естественной справедливости, которому римляне следовали при прекращении существования частных обществ и согласно которому не дозволено то, что противоречит интересам всего общества. Ибо, как правильно заметил юрист Прокул, всегда следует соблюдать не то, что важно в частности для одного из участников общества, но то, что годится для всего общества. Но гражданскому обществу важно59, чтобы отдельный гражданин не выходил из его состава, если в его лице сосредоточены большие долговые обязательства и если только такой гражданин не изъявит готовности уплатить свою часть, равным образом если с согласия населения начата война, в особенности если угрожает осада, и такой гражданин не выражает готовности представить взамен себя другого подходящего для защиты государства (L. actione. Labeo. D. pro socio).

3. Кроме указанных случаев, вполне вероятно, что народы дадут согласие на свободный выход граждан из государства, потому что они могут извлечь не меньшую пользу из такой свободы, чем другие страны.

О том, что государству не принадлежит право на изгнанников

XXV. Государство не имеет никакого права на изгнанников60. Гераклиды после изгнания их Эврисфеем из Аргоса так говорят у Еврипида устами своего покровителя Иолая:

За что же гонит нас теперь к микенянам,

Творящих то же, изгнанных из города?

Ведь мы теперь уж более не граждане!

В речи Исократа сын Алкивиада, упоминая о временах изгнания отца, говорит: “Когда наше государство не имело никаких отношений с ним“61.

Объединение многих народов, самих по себе или через своего главу, есть союз, о природе и последствиях которого речь будет тогда, когда мы обратимся к обязательствам по договорам.

Право в отношении приемного сына в силу соглашения

XXVI. Подчинение по взаимному соглашению бывает частное или публичное. Подчинение по взаимному соглашению I частном порядке может быть разнообразно, подобно тому, как различны бывают виды власти. Благороднейший вид составляет аррогация, согласно которой кто-либо входит в семью другого, чтобы подчиняться ей таким же образом, как взрослый сын подчиняется отцу. Отец же не может отдать своего сына другому так, чтобы отцовское право целиком перешло к последнему, и сам освободиться от отеческих обязанностей, ибо этого нe допускает природа. Он может лишь предложить другому своего сына и отдать на прокормление как бы вместо себя.

Право в отношении рабов

XXVII. 1. Недостойнейший вид подчинения есть тот, когда кто-нибудь поступает в полное рабство, как те люди у германцев. которые рисковали свободой, ставя ее напоследок во время игры в кости. “Побежденный поступает в добровольное рабство”, - говорит Тацит (“Об обычаях германцев”). Также у греков, по рассказу Диона Прусийского (в речи XV), “бесчисленное количество свободных поступают в рабство, дабы служить согласно условиям договора“62.

2. Рабство бывает полным, когда оно обязывает к пожизненному выполнению работ за пропитание и за удовлетворение прочих насущных потребностей; если такое состояние принимается в естественных границах, то в нем нет никакой чрезмерной горечи63, ибо подобное пожизненное обязательство возмещается постоянным обеспечением пропитания, что не всегда имеет поденный рабочий. Поэтому нередко, по словам Эвбула, бывает, что:

Остаться пожелал у них и без вознаграждения,

Довольствуясь питанием.

То же самое у создателя комедий в другом месте:

Те беглецы, что чванились свободой,

В неволю прежнюю обратно возвращаются64

Так, в “Истории” стоик Посидоний сообщал, что прежде было немало таких, которые, сознавая свою беспомощность, добровольно поступали в рабство к другим, “чтобы хозяева обеспечивали их необходимым, сами же они обязывались взамен этого исполнять посильные работы”. Приводят в связи с этим в пример мариандинян, которые по той же причине сделались рабами гераклеян.

В какой степени в этом праве подразумевается жизнь и смерть?

XXVIII. Право жизни и смерти в отношении рабов (я говорю о полной и внутренней справедливости) господам не принадлежит, ибо никто не имеет права умертвить другого человека, если только тот не совершил уголовного преступления. Но по законам некоторых народов господин, умертвивший раба по какой бы то ни было причине, остается безнаказанным. Также обстоит дело повсеместно с царями, которым принадлежит самая неограниченная власть. Этим сравнением до нас воспользовался Сенека (“О благодеяниях”, кн. III, гл. 18): “Если рабу достигнуть заслуженного положения препятствует нужда и смертный страх, то это же воспрепятствует и тому, кто имеет над собой царя или военачальника, потому что, хотя и при неодинаковых условиях, в отношении их дозволено одно и то же”. Однако, вне всякого сомнения, раб может испытать обиду от господина, как правильно утверждает тот же Сенека (“О благодеяниях”, кн. III, гл. 22), но я таком случае безнаказанность действия господина называется правом в несобственном смысле. Подобное же право Солон и древние законы римлян предоставили родителям над детьми. Сопатр полагает: “Отцу как таковому дозволено убивать сыновей, конечно, если теми совершено преступление, ибо закон дозволил это потому, что считает отца непогрешимым судьей” (Секст Эмпирик, “Пирроновы вопросы”, кн. III). Такое право существует у многих народов, прославившихся законами, по словам Диона в речи пятнадцатой.