Послания Ивана Грозного

«двора нашего из боярские державы» - не понятно.), лета 7085 июля в 9 день,

индикта 5, государствия нашего 43, а царств наших Росийского 31,

Казанского 25, Астрахансково 24. А на подписи у грамоты подписано:

великого княжества Литовского дворянину доброму князю Олександру

Ивановичи) Полубинскому, Дуде, вицеренту Литовския земли блудящие

рыцарства Ливонсково розганеново, старосте Волъмерскому, блазну.

ПОСЛАНИЕ ЯНУ ХОДКЕВИЧУ (1577)

200

Такова грамота послана от государя из Володимерца к пану Яну

Еронимовичу со князем Олександром с Полубенским

(Из Володимерца к пану Яну Еронимовичу со князем Олександром; с Полубенским.

- Судьба Полубенского во время событий 1577 г. во многих отношениях не ясна. Можно

считать несомненным, что Полубенский еще до прихода русских войск был взят в плен

самими жителями города Вольмара и выдан Магнусу [об этом говорят совпадающие

сообщения Б. Рюссова (Хроника, Прибалт, сб., т. III, стр. 271) и самого Полубенского в

его дневнике (стр. 132); сообщением последнего устраняются сомнения на этот счет В.

Новодворского (Борьба за Ливонию между Москвою п Речью Посполитой, СПб., 1904,

стр. 58 - 59, прим. 2)]; но когда это произошло - не ясно; дата самого Полубенского [28

июня (?)], как и последующие даты его дневника (напр, дата первой беседы с царем - 1

августа) явно перепутаны (может быть сознательно). Во всяком случае, 28 августа,

когда царь готовился к взятию Вольмара, он не знал, где Полубенский, и очень

беспокоился о его судьбе (см.: Ливонский поход, Военный журнал, 1853, V, стр. 105 -

108); в начале сентября Полубенский несомненно уже был в руках русских. О

пребывании царя в Вольмаре 12 сентября (дата комментируемого послания) в других

источниках ничего не сообщается; по словам Полубенского, 11 и 15 сентября царь

сообщил ему, что он дарует ему жизнь и перешлет с ним письма (Донесение-дневник

Полубенского, стр. 136, 137; о вероятных причинах такого превращения Полубенского

из пленника, недавно еще пользовавшегося особой нелюбовью царя, в его посланца см.

выше, стр. 507). Вместе с посланием Яну Ходкевичу, главнокомандующему польскими

силами в Ливонии, царь отправил послания Стефану Баторию, Курбскому, Таубе и

Крузе и Тимофею Тетерину.).

Бог наш Троица Отец и Сын и Святой Дух во единстве поклоняемый, о

нем же живем и движемся, им же царие царствують и силнии пишут

правду, сего властию и хождением и милостью удержахом скифетры

Росийского царствия, мы великий государь царь и великий князь Иван

Васильевич всея Руси [следует полный титул] государя Стефана [следует

полный титул] пану Яну Еронимовичю Хоткевича, кграбя на Шклове и на

Мыши, пану Виленскому старосте Жемоитицкому, маршалку земскому

великого княжства Литовского, старосте Кобеньскому и державце

Плотельскому и Телыновскому слово наше то (кграбя на Шилове и на Мыши,

пану Виленскому старосте Жемоитицкому, маршалку земскому великого княжества

Литовского, старосте Кобеньскому и державце Плотельскому и Телыповскому... -

Ходкевич принадлежал к одному из наиболее влиятельных литовских магнатских

родов. Титул графа («кграбя») Ходкевичи получили от германского императора Карла V

Габсбурга (когда отец Яна, Иероним, был послом при дворе императора).

Перечисленные здесь владения Ходкевича находились частью на территории

Белоруссии - г. Шклов (ныне Могилевской обл. БССР) и Мышь (Барановичская обл.

БССР), частью на территории Литвы - область Жмудь, г. Вильно (Вильнюс), Ковно

(Каунас), Телынов и Плотеле. Часть титулов Ходкевича Грозный опускает - он не

именует его администратором и гетманом Ливонии (специально объяснял этот

поступок ниже - в этом же послании), не упоминает еще два белорусских владения

Ходкевича - Быхов и Глуск.).

Мужю храбрый и велемудрый и дородный, достоин еси в роде

начальнейшее быти и начальствовати! Издавна бо слышах храбрство твое

и дивихся и похвалях и исках еже любити тя и жаловати на много времена

201

и различна. Сему не даст быти, но и тогда, егда к нам через Лифлянскую

землю без короля писал еси (егда к нам через Лифлянскую землю без короля писал

еси. - Во время борьбы за польский престол в 1572 - 1575 гг., и особенно во время

второго «бескоролевья» (после бегства избранного короля Генриха Валуа во Францию в

июне 1574 г. и до 1576 г.) царь неоднократно вел (через посредников) письменные и

устные переговоры с литовско-польскими магнатами и, в частности, с Яном

Ходкевичем. Позиция Ходкевича в отношении русской кандидатуры на польский

престол была двойственной и неискренней: в Литве он вел решительную борьбу против

этой кандидатуры, опасаясь ее популярности среди литовской шляхты (ср.: А.

Трачевский. Польское бескоролевье. М., 1869, стр. 262 - 263), но одновременно

поддерживал тайные сношения с русскими послами, уверяя их в своей преданности

царю (для того, чтобы удержать его от войны, а может быть, и на случай успеха его

кандидатуры) и обвиняя самого царя за недостаточную энергию в борьбе за престол [в

беседе с гонцом Ельчаниновым он говорил, что царь «точно через пень колоду валит»

(ЦГАДА, Польского двора кн. № 10, л. л. 5 - 7 об.)]. По совету Ходкевича, царь написал

в августе 1575 г. ряд грамот польско-литовским магнатам, и в том числе самому

Ходкевичу (там же, л. 61). В апреле 1576 г. русский посланник Новосильцев [также

беседовавший с Ходкевичем, но догадывавшийся о его неискренности (там же, л. 158

об., 162)] привез царю грамоту от Ходкевича (там же, л. 134 об.). Не известно, имеет ли

в виду Грозный эту грамоту или какую-нибудь другую (в комментируемом послании

говорится о письме «через Лифляндскую землю»).), ныне же благоволением

Божиим, яко же рече апостол Павел: «во время благоприятно послушах

тебя, и в день спасения помогох ти, се ныне время благоприятно, се день

спасения, ни единого же, ни в чесом же, дающе претыкания»; сего ради

восписую ти.

Тричисленного Божества и во единстве поклоняемого милостию, со

крестоносною хоругвию ходили есмя своей отчины очищати и дозрити, и

ныне вседержительною Божиею десницею и силою животворящего креста

отчина вся Лифлянская; земля учинилась в нашей воле. А ты писался

администратором и гетманом Лифлянские земли, ино то у тебя отошло, и

ты б, муж велеразумный и храбрый, о том не сумневался, занеже Бог дает

власть, емуже хощет. А сие было имя ещо государственное, к тебе и

неприлично (а ты от роду великих панов, так мы, тешачи тебя, пишем к

тебе кграбя, а и то так же к тебе неприлично). А убытка тебе здеся ни в чом

нет, лише слово твое было, и ты б о том не кручинился, занеже слово

мимошественно, а не постоятелно. Слышах твое велеразумие и храбрость

под Улою и дивихся, и то храбръски еси учинил (Слышах твое велеразумие и

храбрость под Улою и дивихся - и то храбръски еси учинил. - В 1568 г. Ходкевич

осадил русскую крепость Улу, но, несмотря на проявленную им при этом личную

храбрость и энергию, ему пришлось снять осаду. В своем донесении королю он

объяснял эту неудачу «храбростью москвичей и робостью наших» 1ср. перевод этого

донесения, сделанный С. М. Соловьевым (История России, кн. II, стлб. 201) по книге

Nowakowski «Zrodia do dzejow Polski» (I, стр. 193)] ); а в Лифлянскую было землю

вступатися напрасно. И сего ради пишу велеразумью твоему; дай бо, рече,

премудру вину, премудрее будет, сказай ( Так Пк; ЦТ сказати. ) праведному

и приложит приимати. Сего ради убо тебе, премудрому человеку, о сем не

подобает смущатися и сия смущения отложити, и промышляти о покое

202

христианском, и государю б еси Стефану королю Полскому говорили, чтоб