Послания Ивана Грозного

мог, конечно, примирить Габсбургов с его новой политикой: не вступая

прямо в войну, император всячески старался воспрепятствовать русским в

Ливонии. Однако даже после ответа царя и после нескольких лет

473

продолжения Ливонской войны, Габсбурги все-таки не потеряли надежды

отвратить «Московита» от войны на Западе и обратить его против «Турка».

В 1566 г., во время серьезного наступления турок на габсбургские владения

(осада Сигета), к Грозному обратился новый император (сын Фердинанда

I) Максимилиан II. Формальным поводом для этого обращения было

ходатайство за бывшего ливонского магистра Фюрстенберга, попавшего в

плен к русским, но одновременно император не упустил случая напомнить

царю о желательности возобновления войны против «бешеных псов -

турок», с которыми Русь не так давно воевала. Обращение это не явилось

для царя неожиданностью: из донесений своих послов в Крыму он знал

уже о войне в «Можарской земле» (Венгрии). Грозный опять ответил

императору с дипломатической тонкостью: в своем послании (также, к

сожалению, дошедшем до нас только в переводе) он заявил, что охотно

помог бы «цесарю», особенно теперь, когда тот находится в «весьма

опасной распре с турками», но для этого необходимо два условия: чтобы

ливонны перестали ему «несправедливо противоборствовать» и

покорились и чтобы польский король не беспокоил его «несправедливыми

и беспрерывными войнами» ( Латинский текст этого послания Грозного

(по списку миланской библиотеки) издан М. Крашенинниковым в ЖМНП

[1896, кн. 1 (ч. 303), стр. 200]. . )Это, конечно, был отказ: Грозный давал

понять, что он намерен довести до конца Ливонскую войну и не

собирается ради Габсбургов отказываться от этой войны и ввязываться в

«опасную распрю» с султаном. По существу у царя не было никаких

оснований огорчаться из-за того, что Габсбурги отвлечены от северно-

европейских дел войной на юге: одновременно с вежливым отказом

императору царь послал крымскому хану (вассалу султана и участнику

войны в «Можарах») свои поздравления по поводу крымско-турецких

успехов в войне с «цесарем» и выразил пожелание, «чтобы недруги наши

под ногами нашими были» (ЦГАДА, Крымская посольская кн. № 12, л. 367

об.).

Третья попытка Габсбургов столкнуть русского царя с султаном,

относящаяся к осени 1569 г., вновь возвращает нас к сюжету, затронутому

царем в первом послании Курбскому, - к разногласиям можду Грозным и

ею прежними «советниками» по вопросам внешней политики. За годы,

прошедшие с начала Ливонской войны, многие из этих «советников»

успели сойти с исторической сцены, некоторые из них, в первую очередь

А. М. Курбский, успели превратиться в «крестопреступников». Но это не

значит, что внешнеполитические планы, воодушевлявшие этих

«крестопреступников» прежде, потеряли свое значение, - напротив, именно

потому, что поворот во внешней политике, происшедший в конце 50-х

годов, совпал с разгромом боярства, представители этого класса могли

надеяться, что новый внешнеполитический поворот принесет им пользу.

474

Неизданные до сих пор документы, находящиеся в Венском архиве,

раскрывают нам весьма интересный, хотя и совершенно неизвестный

русским историкам факт: прямую и непосредственную связь между

эмигрантом Курбским и Габсбургами. Через 5 лет после своего бегства из

России «изменник государев», недавно принимавший участие в русско-

польской войне на стороне Сигизмунда II Августа, обратился к

императорскому агенту в Польше с неожиданным предложением:

заключить союз между императором и русским государем против султана.

Максимилиан II, извещенный о предложении Курбского своим агентом,

аббатом Циром, отнесся к этому предложению с полным вниманием: в

течение целого года Цир, действовавший, конечно, по инструкциям

императора, вел переговоры с «дражайшим (carissimus) Курбским»

История этих переговоров излагается автором настоящей статьи в

специальной работе (принятой к изданию в «Исторических записках» АН

СССР) по материалам Венского архива (Wiener Staats Archiv, Polonica,

Berichte Cyrus 26 Nov. 1569-26, July 1570), полученным (в виде

машинописных копий) благодаря любезности Р. С. Панина. и

систематически информировал об этих переговорах Максимилиана II.

В чем же заключалась цель Курбского, на что он рассчитывал,

обратившись к императору с таким предложением? Несмотря на то, что

отношения между беглым князем и польским правительством в эти годы

явно ухудшились, «князь Ковельский» (как именовал себя Курбский в

Польше) занимал, как-никак, определенное общественное положение, был

даже допущен в королевскую раду и, конечно, не стал бы затевать такое

дело, если бы не имел надежды на его реальное осуществление .

Главное, что давало Курбскому надежду на осуществление его планов,

было, конечно, резкое ухудшение русско-крымских и русско-турецких

отношений в эти годы. В 1569 г. турецкий султан Селим II попытался

изгнать русских с Волги и подступов к Кавказу. Попытка турок перейти с

Дона на Волгу и овладеть Астраханью не удалась; однако с 1569 г. Грозный

уже никак не мог быть спокойным за свои южные границы: крымский хан,

перед лицом явной враждебности своего патрона - султана - к Ивану

Грозному, тоже переменил тон, стал требовать территориальных уступок,

«поминок» (дани) и угрожать нападением. В кругах «крестопреступников»

в Польше не случайно получил распространение специальный рассказ о

нападении на Астрахань: ( См. в «Археографическом обзоре», стр. 550,

551. ) единомышленники Курбского надеялись, что события 1569 г. заставят

царя вспомнить «супротивословия» «добрых и мужественных». Как истый

боярин, Курбский считал свою измену обыкновенным «отъездом»,

подобным тем, которые нередко совершались в Литовской, да и в

Московской Руси (до Грозного), и не были бесповоротным актом.

Заключив для Русского государства в трудный момент турецко-татарского

нападения соглашение с одним из сильнейших государств Западной

475

Европы, Курбский, по его мнению, мог рассчитывать на почетное

возвращение в Россию.

План совместного нападения на Турцию, частично изложенный

Курбским Циру (полностью изложить свой план Курбский соглашался

только лично императору, для чего просил под каким-нибудь предлогом

пригласить его к императорскому двору ), несомненно весьма привлекал

Габсбургов: после войны 1566. г. император непрерывно ожидал турецкого

нападения и готовился к войне. Но можно ли было рассчитывать на

сочувствие этому плану со стороны Ивана IV? Нет необходимости

доказывать, что «посредник», с которым имели дело Габсбурги, никак не

мог быть доверенным царя. Грозный еще менее склонен был снисходить к

«отъездам», чем его предки, уже с XV в. начавшие войну с этим

пережитком феодальной раздробленности. И в 1569 и в 1571 г., отправляя

своих послов в Польшу, царь неизменно наказывал им: «с Курбским, ни с

ыными которыми изменники никоторых речей не говорити, а молвити с

изменниками которого ся доброго дела договорити?» ( Сб. РИО, т. 71,

стр. 543 и 778. ) Но неудачны были не только личные планы Курбского.

План союза против Турции в целом тоже был весьма сомнителен. Конечно,

после 1569 г. Грозный не мог быть спокоен за свои, южные границы и

принужден был думать о возможной войне с Крымом и Турцией. Но

отказываться ради этой войны от Прибалтики, на приобретение которой

было затрачено столько сил, он не желал: как мы помним, на просьбу о

помощи против турок, посланную императором в 1566 г., царь ответил, что