Послания Ивана Грозного

грабили их имения. А как перечесть обиды, которые они причиняли своим

соседям? Всех подданных считали своими рабами, своих же рабов сделали

вельможами, делали вид, что правят и распоряжаются, а сами устраивали

неправды и беспорядки, от всех брали безмерную мзду и за мзду все

только и делали (Тако же изволися судьбами Божиими быти, родительницы

нашей...прейти от земного царьствия на небесное... по мзде творяще и глаголюще. -

Грозный описывает период так называемого «боярского правления», наступивший

после смерти его матери Елены Глинской (апрель 1538 г.). После смерти Елены погиб

ее фаворит Овчина-Телепнев-Оболенский; были выпущены «из нятства» (заточения)

князь Андрей Шуйский (арестованный в связи с заговором кн. Андрея) и кн. И. Ф.

Бельский (ИСРЛ, XIII, 123), и «сведен с митрополии» ненавистный боярам митрополит

Даниил. Следует отметить, что рассказ царя об этих событиях в комментируемом

послании сходен (иногда дословно) с аналогичным рассказом в официальных

летописных сводах - Никоновской летописи (Синодальный список) и «Царственной

книге» и в особенности в приписках к этим сводам, сделанных каким-то официальным

редактором (приписки к Синодальному списку были введены в основной текст более

поздней «Царственной книги», но редактор, очевидно, не удовлетворился ими и

дополнил «Царственную книгу» новой группой приписок). Историки предполагают,

что редактором этим был какой-то близкий к царю человек, если не сам царь (ср. напр.:

293

С. В. Бахрушин. «Избранная рада» Ивана Грозного. Ист. зап., т. XV, стр. 33; С. Б.

Веселовский. Последние уделы в сев.т-вост. Руси. Ист. зап., т. XXII, стр. 106, и др.). В

тексте «Царственной книги», как и в письме царя, дед Курбского Михаил Тучков

упоминается как участник соперничества между Шуйскими и Бельскими (ПСРЛ, XIII,

432).).

Так они жили долгое время, но когда я стал подрастать, я не захотел

быть под властью своих рабов; князя Ивана Васильевича Шуйского

отправил служить вдали от себя, а при себе велел быть своему боярину

князю Ивану Федоровичу Бельскому. Но князь Иван Шуйский, собрав

многих людей и приведя их к присяге, пришел с войсками к Москве, и его

советники, Кубенские и другие, еще до его приезда захватили боярина

нашего, князя Ивана Федоровича Бельского, и иных бояр и дворян и,

сослав на Белоозеро, убили; а митрополита Иоасафа с великим бесчестием

прогнали с митрополии. Потом князь Андрей Шуйский со своими

единомышленниками явились « нам в столовую палату, неистовствуя,

захватили на наших глазах нашего боярина Федора Семеновича

Воронцова, обесчестили его, вытащили из палаты и хотели его убить.

Тогда мы послали митрополита Макария и своих бояр Ивана и Василия

Григорьевичей Морозовых передать им, чтобы они его не убивали, и они, с

неохотой послушавшись наших слов, сослали его в Кострому; при этом

они оскорбляли митрополита, теснили его и разорвали на нем мантию с

источниками [цветными полосами], и толкали в спину наших бояр. Не это

ли их доброжелательство, что они, вопреки нашему повелению, захватили

угодных нам бояр и перебили их, предав мукам? Так ли они душу за

государей своих полагают, что ходят на государей войной, сонмищем

захватывают людей, и государю приходится сноситься с холопами и

упрашивать своих холопов? Хороша ли такая верная служба? Поистине вся

вселенная будет смеяться над такой верностью! Что и говорить о

притеснениях, совершенных ими в то время? Со времени кончины нашей

матери и до того времени шесть с половиной лет не переставали они

творить зло! (И тако им на много время жившим, мне возрастом телом приспевающе,

и не восхотех под властью рабскою быти... шесть лет и пол не престаше сия злая! - И.

В. шуйский был «отослан» (на воеводство во Владимир) и И. Ф. Бельский пришел к

власти летом 1540 г.; новая победа Шуйских относится к 1542 г. Обстоятельства обоих

этих государственных переворотов мало известны: официальные летописные списки

(Синодальный список и «Царственная книга») умалчивают об этих событиях; из

другого списка Никоновской летописи (ПСРЛ, XIII, 132 - 133) мы узнаем, что видную

роль в победе Бельских играл митрополит Иоасаф (недаром последовавшее поражение

Бельских совпало с его отставкой). Положительная характеристика Бельских и

отрицательная Шуйских, содержащаяся в комментируемом послании и в официальных

летописях [рассказ о свержении Иоасафа и избиении Ф. Воронцова почти дословно

совпадает в комментируемом послании и в приписках к летописям (ПСРЛ, XIII, 141 и

143); в приписке к «Царственной книге» подчеркивается участие в этом избиении Д.

Курлятева и А. Басманова], связана, невидимому, с характерным для Грозного в те годы

выдвижением княжат - Гедиминовичей (ср. комментарий к посланиям Сигизмунду II

Августу, прим. 3, 12) за счет Рюриковичей, более опасных благодаря своему

традиционному влиянию в прежних вотчинах. В действительности Бельские в 40-х

294

годах едва ли были менее реакционной силой, чем Шуйские. Победа их в 1540 г. не

может объясняться тем, что царь «приспевал возрастом [подрастал]», ибо ему было в

это время только 10 лет. В перевороте 1542 г., организованном Шуйскими, участвовали

служилые люди и горожане-москвичи; в результате этого переворота митрополитом

(вместо Иоасафа) стал Макарий - один из наиболее выдающихся политических

деятелей XVI в. (ср.: И. И. Смирнов. Иван Грозный, стр. 23 - 24). Весь период

«боярского правления» длился, по мнению царя, шесть с половиной лет - с начала 1538

г. по конец 1543 г.: в конце 1543 г. Андрей Шуйский был казнен, а его сторонники

сосланы (ПСРЛ, XIII, 145 и 444)).

Когда же мы достигли пятнадцати лет, то взялись сами управлять своим

царством, и, слава Богу, управление наше началось благополучно. Но так

как человеческие грехи всегда раздражают Бога, то случился за наши грехи

по Божьему гневу в Москве пожар, и наши изменники-бояре, те, которых

ты называешь мучениками (я назову их имена, когда найду нужным), как

бы улучив благоприятное время для своей измены, убедили скудоумных

людей, что будто наша бабка княгиня Анна Глинская, со своими детьми и

слугами вынимала человеческие сердца и колдовала и таким образом

спалила Москву, и что будто мы знали об этом их замысле. И по наущению

наших изменников народ, собравшись сонмищем иудейским, с криками

захватил в церкви Дмитрия Селунского нашего боярина, князя Юрия

Васильевича Глинского; оттуда его выволокли и бесчеловечно убили в

Успенском соборе напротив митрополичьего места, залив церковный

помост кровью, и, вытащив его тело через церковные двери, положили его

на торжище, как осужденного преступника. Это убийство в святой церкви

всем известно, а не то, о котором, ты, собака, лжешь [ Мы жили тогда в

своем селе Воробьеве, и те же изменники убедили народ убить и нас за то,

что мы будто бы прятали у себя мать князя Юрия Глинского, княгиню

Анну, и его брата, князя Михаила. Такие измышления, право, достойны

смеха! Чего ради нам самим в своем царстве быть поджигателем? Из

родительского имущества у нас сгорели такие вещи, каких во всей

вселенной не найдешь. Кто же может быть так безумен и злобен, чтобы,

гневаясь на своих рабов, спалить свое собственное имущество? Он бы

тогда поджег их дома, а себя бы поберег! Во всем видна ваша собачья

измена. Разве же можно кропить на такую высоту, как колокольня Ивана

Великого? Это - явное безумие! (Нам же пятагонадесят лета возраста

преходящим... безумие явъственно. - Фактически в этот период «самостоятельного»

правления Грозного (до 1547 г.) управление государством попрежнему находилось в