Самарская область

РЕВОЛЮЦИЯ 1905-1907 гг. В КРАЕ

С начала XX века конфликт общества и власти приобрел зримые очертания. Выступления

студентов, рабочих стали привычным явлением. Разворачивали антиправительственную агитацию

либералы и революционеры, поддерживаемые «обществом». Террор, наиболее значительным

проявлением которого стало убийство 15 июля 1904 г. министра внутренних дел В. К. Плеве,

захлестывал Россию. Попытки властей остановить политические убийства оказались

безуспешными. «Общество»,

интеллигенты, предприниматели,

студенты сочувствовали

террористам. Неудачная война на далеком Востоке, несогласованная правительственная

политика, апатия консерваторов и энтузиазм либералов и революционеров свидетельствовали:

«неладно что-то» в Российской империи. 9 января 1905 г. «распалась связь времен». На два с

половиной года страну объяла смута, анархия, революция.

В начале XX века в политическом реестре Российской империи Самарская губерния

значилась среди спокойных. В губернском городе, по отзыву известного либерала Д. Д.

Протопопова, «царил глубокий сон». В нем не было даже паспортного стола, и сюда ссылали

либералов и революционеров, так что среди служащих земства их оказалось едва ли не треть,

благо местные власти не досаждали им строгим надзором, а многим покровительствовали. Так,

сосланный в Самару А. К. Клафтон, будущий лидер кадетского комитета, снискал доверие

губернатора А. С. Брянчанинова, его жены, уездного предводителя дворянства графа Толстого и

секретаря уездной управы Реутовского, хлопотами которых он, для получения чина, был определен

в канцелярию уездного предводителя дворянства, где только числился. Работал же и получал

зарплату в губернской земской управе, в которой позднее, с высокой помощью стал секретарем.

Самарские либералы, среди которых выделялись А. Н. Хардин, А. Г. Елшин, А. А. Востром,

до конца 1904 г. ограничивались беседами в узком кругу и участием в семейно-педагогическом

кружке, обществе взаимопомощи учителей и т. п. Разрозненные сторонники «Союза

освобождения» никак не могли сплотиться. Много активнее были социал-демократы и эсеры.

Первые в 1900 г. создали немногочисленную группу содействия «Искре», а в 1902 г. -комитет

РСДРП, а осенью 1903 г. – Восточное бюро ЦК РСДРП. Социал-демократы, в большинстве своем

зеленая молодежь, Р. Н. Дмитриев, П. П. Кузьмин, Б. И. Николаевский, главные усилия направляли

на кружковую пропаганду среди рабочих и распространение прокламаций.

Самарская группа эсеров, также основанная из молодежи (М. А. Веденяпин и др.),

оформилась в 1902 г., а в январе 1904 г. преобразовалась в комитет. Эсеры создавали

немногочисленные кружки рабочих, учащихся, народных учителей, крестьянские «братства» в

селах, издавали и распространяли прокламации.

Каких-либо крупных выступлений в губернии до 1905 г. не было. «Общество» заволновалось

с началом русско-японской войны. В ноябре – декабре 1904 г., в связи с сорокалетием судебных

уставов, либералы вместе с радикально настроенной интеллигенцией во многих городах России

устраивали банкеты, на которых принимали адреса о необходимых преобразованиях. Самарские

купцы вначале побаивались: «а что если нас за банкеты да и в Сибирь сошлют? Нет, лучше уж не

ходить», – но потом решились. На банкете 17 ноября, после того, как самарское «общество»

хорошо подкрепилось, была принята резолюция о созыве Учредительного собрания, прекращении

войны, амнистии политическим заключенным. На утро многие ездили вычеркивать свои подписи

под резолюцией.

Известие о петербургской трагедии 9 января 1905 г. в Самару пришло на следующий день.

Поскольку газетные сообщения были предельно скупыми, по городу ходили самые невероятные

слухи. Революционеры в многочисленных листках призывали граждан Самары к неповиновению, к

стачке протеста. По образному выражению либеральствующего «Самарского курьера», Самара

«зажила чисто вулканической жизнью», все ждали необычайных, крупных событий. Встревожены

были и местные власти. Втрое против обычного (на 240 человек) были увеличены казачьи патрули,

которым приказали содержать оружие в полном порядке. Подняли на ноги полицию, которая

арестовывала «зачинщиков».

Заметным явлением стала общегородская стачка рабочих 18-24 января. Первыми в знак

сочувствия питерским рабочим бросили работу типографы «Самарской газеты», никаких

требований владельцу типографии они не предъявили. К вечеру этого же дня к стачке

присоединились некоторые рабочие железнодорожных мастерских. На улицах собирались толпы

людей, разъезжали отряды конной полиции. Власти, от греха подальше, приказали закрыть

пивные. На другой день на крупных и средних предприятиях шли собрания, избирались

представители для переговоров, выдвигались такие же экономические требования, как в петиции

петербургских рабочих.

Городская администрация не на шутку встревожилась. В городе было расклеено обращение

вице-губернатора В. Г. Кондоиди, в котором он заявлял, что забастовка началась «может быть»

происками японцев и служит их интересам. Он предостерегал бунтовщиков от насильственных

действий, угрожая репрессиями, вплоть до применения военной силы. Администрация

потребовала от предпринимателей пойти на максимум уступок. Под нажимом властей вначале

владельцы типографий, а затем и многие другие предприниматели обязались удовлетворить часть

требований рабочих. Это был первый случай крупной уступки предпринимателей Самары. Во

многом благодаря действиям властей, события в городе протекали мирно и 24 января стачка

прекратилась.

Зимой и весной 1905 г. многочисленные стачки, почти все исключительно экономические,

стали обыденным явлением жизни губернского города, спорадическими – уездных городов и

промышленных сел. Их объявляли рабочие мелких предприятий, разнообразных мастерских,

грузчики, приказчики, модистки, официанты, служащие, учащиеся.

Потрясения побуждали к сплочению приверженцев существующего строя, тех, кто ранее

лишь исправно исполнял приказания властей предержащих. Большинство жителей Самары и

губернии жило заветами старины, верило в бога, царя, начальство, опасаясь смуты, которая

нарушала привычный прочный мир, грозила неисчислимыми бедами, они страдали от последствий

анархии. Это был тот устой, которым держался российский порядок. Консерваторов Самары

возглавляли губернский предводитель дворянства А. А. Чемоду-ров, человек волевой и

деятельный, и В. Г. Кондоиди. Консерваторы – обыватели, люмпены, которых именовали

«черносотенцами», организовывались для борьбы с «бунтовщиками» и «студентами». «Общество»

волновалось. По городу упорно ходили слухи, что на Пасхальную неделю будут громить евреев и

интеллигентов.

Весной, с началом полевых работ, волнения перекинулись в деревню. Во всей своей

необъятности поднимался коренной, земледельческий, российский вопрос. Из Бугурусланского

уезда 16 марта 1905 г. докладывали, что «настроение крестьян нехорошее», они недовольны

войной с Японией, называли начальников ворами и изменниками, а земских начальников

дармоедами, говорили, что на войну берут крестьян, у которых земли мало, а помещиков не берут,

предсказывали, что «скоро будут бить студентов и вообще всех образованных за то, чтобы они не

бунтовали против веры христианской и не шли против царя». По справедливости, говорили

крестьяне, обрабатываемая ими земля должна была принадлежать им, крестьянам, так как они

уже заработали ее. За землю, которой они не владеют как собственностью, их дети, братья,

родственники проливают теперь кровь на войне с Японией, а между тем, Самариных, вообще

людей, обладающих таким огромным количеством земли, как например, Аржановы, Шихобаловы и