Иисус Христос – величайшее чудо истории. Опровержение ложных теорий о личности Иисуса Христа и собра

4) Если было мало уверовавших в Иисуса во время пребывания Его на земле, то это произошло не от недостатка удовлетворительных доказательств в пользу Его Божественного посланничества. Для того чтобы засвидетельствовать веру во Христа, достаточно, кажется, нескольких «мытарей и грешников», как они называются в Евангелии, или «дурных людей», как называет их Юлиан. Но в числе истинно уверовавших во Христа было несколько и важных, благочестивых, мыслящих и испытывающих мужей, каковы, например, Нафанаил, Никодим и др., хотя они и долгое время неблагоприятно мыслили о Христе, будучи предубеждены против Него. Были люди еще хуже тех, которых Юлиан называет «дурными», это – книжники и фарисеи, гордые, хитрые и честолюбивые люди, которые никакого разумного доказательства, как бы оно ясно и сильно ни было, не могли принять, равно как не могли принять и религиозных оснований, каковые противоречат их мирским интересам». Тот же автор, после тщательного исследования всех доказательств Юлиана против библейской религии, характера Христа и Его апостолов, о достоинстве этих доказательств как простого и ненамеренного свидетельства в пользу истины и достоверности Евангельской истории справедливо выражается так:

«Всякий, составивший заключение из чтения только что представленного вами сочинения, должен согласиться, что Юлиан служит дорогим свидетелем в пользу достоверности книг Нового Завета. Он допускает, что Иисус Христос родился в правление Августа, в то время, когда Квириний собирал дань в Иудее, что христианская религия утвердилась и распространилась в правление императоров Тиверия и Клавдия. Он свидетельствует о подлинности и достоверности четырех Евангелий – от Матфея, Марка, Луки и Иоанна, равно как и Деяний апостолов, он приводит из них места и выдает Евангелия за единственные исторические писания, признанные самими христианами, и за несомненные, достоверные повествования о Христе и Его апостолах, так как в них заключается проповеданное ими учение. Юлиан признает и доказывает раннее происхождение Евангельской истории. Равным образом он цитирует места из Деяний апостольских или прямо ссылается как на эту книгу, так равно и на Послания апостола Павла к Римлянам, Коринфянам и Галатам. Юлиан не отвергает чудес Христа, а напротив, убежден, что Он исцелял "слепых, хромых и бесноватых", "укрощал бурю и ходил по морским волнам". Конечно, он старается унизить достоинство этих дел, но старания его остаются напрасными. Нельзя не прийти к тому заключению, что такие дела служат хорошими доказательствами Божественного посланничества Христова. Юлиан старается также умалить число уверовавших в Иисуса Христа на первых порах, и однако признает, что "массы людей в Греции и Италии" обратились к Христу прежде, чем Иоанн написал свое Евангелие. Ему желательно было унизить нравственное и социальное положение первых христиан, но он чувствует себя вынужденным признаться, что кроме "рабов и рабынь" обращены были в христианство еще при Клавдии римский сотник Кесарий Корнелий и Сергий Павел, проконсул Сирии. Юлиан часто также говорит с большим уважением о Петре и Павле, об этих двух великих апостолах Иисуса и великих проповедниках Евангелия. Таким образом, Юлиан вообще неумышленно представил свидетельства в пользу многих известных обстоятельств, сообщенных в Новом Завете. Прямой целью его нападок было ниспровержение христианской религии; оказалось, напротив, что он послужил орудием к большему ее утверждению: его доказательства против христианства вполне безвредны и бессильны для того, чтобы и слабейших из христиан привести в сомнение. Юлиан не сделал ни одного дельного возражения против признанного значения христианской религии в том ее виде, в каком она изложена в подлинных и первоначальных своих источниках – книгах Нового Завета».

«Во Христе, – говорит он, – мы имеем образец спокойного и мирного нрава, примерной умеренности, справедливости, честности, откровенности, прямодушия, – образец расположения духа и поступков, исполненных высочайшей любви и благожелательства. Он никому не нанес зла, не сделал неправды; в устах Его никогда не было обмана; Он ходил и всюду делал добро не только при помощи Своей проповеди, но и посредством исцеления разного рода болезней в людях. Его жизнь была прекрасным изображением природы в ее первобытной чистоте и простоте и вместе с этим доказывала, какими бы прекрасными существами были люди, если б они находились под спасительным влиянием и силой Евангелия, которое Он им проповедал».

Этот французский философ (род. в 1713 г. в Лангре, ум. в Париже в 1784 г.) основал и поддерживал вместе с другими «свободомыслящими» бесславную «энциклопедию» (с 1751 г.), которая хотела вкратце обнять все отрасли человеческого знания и искусства, а на самом деле сделалась главным гнездом революционных идей и неверия XVIII столетия. Не раз преследуемая правительством, она наконец совсем прекратила свое существование. Дидро в продолжение всей своей жизни был совершенным атеистом, но в последние годы он, к изумлению своих друзей, сделал Библию участницей воспитания своей единственной дочери, написавшей впоследствии мемуары, и часто принимал у себя в доме одно духовное лицо.

Гесс, благочестивый и почтенный настоятель одной из цюрихских церквей, автор «Жизни Иисуса» и других хороших сочинений, рассказывает следующий, слышанный им из уст непосредственного свидетеля, интересный анекдот (см.: «Reden Iesu» Штира, ч. VI, стр. 496).

«На одном из вечерних собраний у барона Гольбаха, где обыкновенно сходились люди, известнейшие своим неверием того времени, вольнодумцы свободно трактовали относительно религиозных предметов и выставляли в самом забавном виде, под влиянием собственной фантазии, якобы несообразности священного писания касательно вселенной. Философ Дидро, не принимавший никакого участия в беседе, неожиданно прекратил ее, высказав следующее замечание:

«А merveilles, messieurs, а merveilles, je ne connais personne en France ni ailleurs, qui sache ocrire et parler avec plus dart et de talent. Cependant malgre tout le mal que nous avons dis, et sans doute avec beaucoup de raison, de ce diable de livre, jose vous defier, tous que vous etes, de faire un recit qui soit aussi simple, mais en meme temps aussi sublime, aussi touchant que le recit de la passion et de la mort de Jésus Christ, qui produise le meme effet, qui fasse une sensation aussi forte, aussi generalement ressentie, et dont Vinfluence soit encore la meme apres tant de siecles» [22].

Эти неожиданные слова изумили всех слушавших и наложили на них продолжительное молчание».

Этот известный или, лучше, бесславный философ и ритор род. в 1712 году в Женеве, резиденции Кальвина, а окончил свою бурную жизнь, исполненную приключений и несчастий, в 1778 г. близ Шантильи. Он больше других писателей, не исключая Вольтера, сделал, чтобы проложить дорогу французской революции и ускорить ниспровержение всего социального порядка во Франции. Его жизнь поэтому отмечена рядом ошибок, причуд, поразительной непоследовательности и крайности. Он переходил от кальвинизма к католицизму, от католицизма к неверию, от неверия к полуверию, от бедности и нищеты, преследований и изгнания в ссылку к славе и счастью, и снова к бедствиям и нуждам, от филантропии к мизантропии, от ума к пределам безумия, и все эти фазы осветил молнией своего гения. Он был одним из самых красноречивых и пленяющих писателей, и в то же время одним из парадоксальнейших и опаснейших. Он на все смотрел глазами своего живого воображения и каждую строку написал под влиянием сильного чувства и страсти. Рассуждения его склонялись в пользу религии и добродетели, но в своей жизни он отрицал все те правила, которые проповедовал. Руссо рисовал обольстительные картины женской красоты, а женился, после продолжительных недозволенных отношений, на своей служанке, простой злой женщине. Он громил французских дам за то, что они вверяли своих детей кормилицам; своих же детей отдал в воспитательный дом. Его свидетельство о Христе и Евангелии есть лучшее, что он написал, и останется таким надолго. Это свидетельство написано ок. 1760 г. и явилось в его знаменитом сочинении «о воспитании», которое, как заключающее в себе опасные для религии и нравственности мысли, было запрещено французским парламентом и вызвало изгнание его из Франции. Это свидетельство заключается в следующем рассуждении: