Дважды – не умирать

– Действительно, нашел, о чем говорить, – согласился с ним Федор. – На ночь глядя… Объясните мне лучше такой парадокс. Вот все говорят: надо быть добрым, отзывчивым, благородным. Никого не обижать, любить людей – и будет тебе счастье… Но ведь в жизни все по-другому. Лучшие места занимают, как правило, те, кто действует в прямо противоположном направлении. Именно они – нахрапистые, жесткие, злые – устраиваются лучше всех. У них власть, деньги, слава. Их любят женщины и боятся враги. Им принадлежит этот мир… Так может так и надо действовать? Хитрить, лгать, топтать слабых и никого не жалеть. Забыть то, чему учили тебя в детстве и жить, как они…

– Никакого парадокса тут нет, – сказал Урманов. – Просто одни устраиваются в этой жизни основательно и надолго, а другие – готовятся к жизни вечной. Для одних земная жизнь – самоцель, ибо о другой и не помышляют, а для других – только этап на пути. Понимаете?.. И каждый выбирает сам, как потратить отпущенное ему на земле время. Использовать ли его для того, чтобы насладиться мимолетными радостями или посвятить тяжкому труду – совершенствованию своей души.

– Ого! – отозвался Стас. – Как он заговорил…

– Я действительно считаю, что это так, – продолжил Урманов. – Ведь все, что человек имеет на земле – не подконтрольно ему, а следовательно, и не принадлежит ему. Богатство, здоровье, слава… В любой момент все это может обратиться в прах. Так стоит ли тратить время на пустяки? И следовать законам тех, кто попирает основы. У каждого – свой выбор. И каждый должен сам решать – стать таким, как они или угодить Богу.

– Ты, прямо, как проповедник, – заметил Федор. – Откуда набрался?

– Ниоткуда… Просто иногда задумываешься о жизни… Кстати, спросить хотел – кто-нибудь знает молитвы?

– Я знаю, – ответил Стас. – Только одну… Отче наш называется.

– Большая она?

– Не очень.

– Прочти.

– Сейчас, вспомню…

Стас задумался, потом в тишине раздалось его сбивчивое монотонное бормотание. Пока он читал, все внимательно слушали и молчали.

– А давай так, – предложил Урманов, когда он закончил. – Ты будешь читать по отдельным предложениям, а я за тобой повторять.

– Зачем?

– Запомнить хочу.

– Ладно, – согласился Стас. – Отче наш, сущий на небесах…

– Отче наш, сущий на небесах… – слово в слово повторил за ним Урманов.

– Да святиться имя Твое, да придет царствие Твое…

– Да святиться имя Твое, да придет царствие Твое… – монотонно вторил ему Урманов, запоминая каждое слово.

– Да будет воля Твоя.

– Да будет воля Твоя…

Как-то по-особому значимо и таинственно звучали эти слова в холодном дощатом сарае, в полной темноте, под звуки осеннего дождя. И остальные пленники внимали им с трепетом и надеждой.Не один раз прочитал Стас молитву, пока Урманов запомнил ее. И когда все уснули, он снова и снова повторял ее про себя, и, пожалуй, впервые за все время в плену на его изможденном лице отражалась настоящая радость. Правда, никто не видел этого в темноте.

Глава 6

С утра пленники опять отправились на стройку. Урманов на пару с Павлом подвозили на тележке кирпич, месили в деревянном корыте цементный раствор, а Стас и Федор выкладывали из кирпича стену.

– Смотри, – шепнул Урманову напарник. – Казбек идет.

Урманов поднял голову и почувствовал, как обмерло сердце. Уверенной, быстрой походкой Казбек приближался к ним.

«Зачем он идет сюда? Чего хочет? Опять будет драться?.. А что если пожалуется охранникам?»

Ощущение нарастающего беспокойства передалось и другим пленным. Урманов заметил, как ссутулился Павел, как посерели лицами Стас и Федор.

– Ну, чего встали! – прикрикнул на них охранник. – Работай, давай!

Пленный послушно зашевелились, не спуская глаз с приближающегося Казбека.

«С чем идет?» – волновал всех вопрос.

Казбек подошел, поздоровался с охранниками. Потом отозвал в сторону Урманова… Бросив лопату рядом с цементным корытом, пленник понуро поплелся следом.

– Слушай, – с какой-то незнакомой интонацией обратился к нему Казбек. – Научи драться, а?

Урманов опешил. Он был готов ко всему, но такого не ожидал. И растерялся, не зная, как ответить.

– Чего малчишь? – нетерпеливо произнес Казбек. – Ну?.. Научишь?

Урманов опустил голову, собираясь с духом, потом решительно сказал:

– Нет.

– Пачему? – удивился Казбек.

– Потому что ты потом будешь бить меня. И их – тоже… – он кивнул в сторону остальных пленников. – Зачем это мне?

– Нэ буду, – горячо возразил Казбек. – Слово даю!

Урманов пристально посмотрел ему в глаза. Потом, выдержав недолгую паузу, ответил:

– Хорошо… Но помни – ты дал слово.

– Да, – подтвердил Казбек. – Отвечаю…

Пленные настороженно наблюдали, чем кончится разговор. Им не было слышно, о чем идет речь, но по выражению лиц, мимике, жестам они пытались понять – грозит ли им опасность?

– Для того чтобы начать заниматься, – сказал Урманов, – нужен хоть какой-нибудь инвентарь. Боксерские лапы, перчатки, мешок, для отработки ударов… У тебя это есть?

– Нэт… Но я попрошу в селе, друзья дадут. А мешок отэц из города привезет.

– Когда ты хочешь начать?

– Прямо сэйчас… – загорелся Казбек. – Я слэтаю быстро в село, привезу перчатки и лапы. И сразу начнем.

– А кто меня отпустит?

– Нэ беспокойся, с охраной я дагаварюсь.

Какзбек вывел из конюшни коня и, оседлав его, верхом поскакал в село. В распахнутые ворота Урманов увидел несущуюся вскачь лошадь и привставшую на стременах фигуру всадника. От встречного ветра и скорости полурасстегнутая куртка пузырилась у него на спине.

– Бей! Еще!.. Резче! Старайся прямо в точку попасть.

Урманов держал перед Казбеком надетые на ладони боксерские «лапы», а тот изо всех сил лупил по ним кулаками в тугих кожаных перчатках. Глухие шлепки от ударов далеко разносились по округе – как будто палкой выбивали ковер.

– Стой! – Урманов опустил руки. – Запомни, удар начинается с ноги… Левосторонняя стойка, левая рука впереди, правая прикрывает подбородок. Чуть подсел, потом толчок правой ногой с поворотом стопы. Нога выпрямляется, энергия от стопы идет вверх по бедру, усиливается поворотом таза, корпуса, плечевого пояса, затем переходит в руку; кулак начинает движение от подбородка, переворачивается ладонью вниз, локоть выпрямляется до отказа, кулак стремительно летит к цели и в момент соприкосновения сжимается – так, будто сушку ломаешь… Это прямой удар. Боковой – то же самое, только траектория другая.

– А зачэм, это… Сушка ломать?

– Для придания дополнительного ускорения. Ведь что такое сила удара? Это масса, помноженная на скорость. Важно ударить быстро и точно, и чтобы все этапы от толчка ступней до сжатия кулака были слиты в одно целое. Движение должно быть отработано до автоматизма, стать органичным, естественным. Оно должно выполняться сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, и, в конце концов, превратиться в мгновенный выдох.

– Ха!

Урманов выбросил вперед руку, Казбек невольно отпрянул.

– Это большая и трудная работа, – продолжил Урманов, – долгий и сложный процесс. Не стоит рассчитывать, что ты освоишь все это завтра… Одно движение надо делать сотни, тысячи, десятки тысяч раз, день за днем, месяц за месяцем. Только так можно получить результат.

– Я готов, – с горящим взором отозвался Казбек.

– Ну, что ж… Тогда продолжим.

Они поработали на «лапах» еще минут пятнадцать, после чего Урманов объявил перерыв.

– Все, больше не могу… Круги перед глазами.

Он сбросил «лапы» и опустился на пожухлую осеннюю траву. Разгоряченный, вспотевший Казбек сел рядом.

Урманов чувствовал сильную усталость. Скудное питание и тяжелая работа истощили его. Он уже жалел, что связался с этими тренировками.

«Так и ноги протянуть можно».

Казбек все понял без слов.

– Ладно, хватит на сегодня, – сказал он, расшнуровывая перчатки. – Пойдем, я скажу Бане, она тебя покормит.