Дважды – не умирать

Глава 5

Хозяйство у Джамала было большое. Помимо особняка и нескольких построек, обнесенных высоким забором, ему принадлежали еще конюшня, хлев со скотиной и три пруда, где плавали утки с гусями, и водилась рыба.

Еще не рассвело, а пленные уже были на работе. Урманова отправили на пруд. Надо было осмотреть и заправить кормушки для рыбы, ну и наловить сазанов и карпов для кухни.

Управившись с кормушками, Урманов большим сачком зачерпнул из загородки несколько больших рыбин, уложил их в корзину и, прикрыв сверху плетеной крышкой, уселся на деревянный настил, смотреть, как восходит солнце.

Небо между черными горами со стороны восхода сделалось пурпурно-лиловым, потом загорелось оттенками желтого, оранжевого, красного цветов. Мелкие розоватые облака снизу вспыхнули ярким золотистым огнем. Потом медленно, будто кто-то неспеша отодвинул заслонку, в небе обозначились и заиграли тонкие солнечные лучи. Они были нежными, полупрозрачными, почти эфемерными, но быстро крепли, набирая силу. Мягкий свет от них озарил горы, и они обрели рельеф, стали как будто ближе. Все сильнее, все ярче разгорался небесный огонь, высветляя лазурное небо. Все больше света становилось вокруг… И вот, наконец, из-за края горы показалось само светило.

Урманов сидел, свесив ноги к воде, словно завороженный. Такая красота открылась ему. На эти минуты он позабыл обо всем, как будто улетел куда-то далеко-далеко, может быть на другую планету…

За спиной раздались шаги, Урманов обернулся.

– Рыбы наловил? – спросил, присев рядом на корточки одни из охранников – улыбчивый, молодой боевик по имени Шама.

– Наловил.

– Я возьму одну.

– Бери.

Урманов открыл крышку. Охранник взял большую серебристую рыбину за хвост, вытащил из корзины, но та вдруг взбрыкнула у него в руках и, вырвавшись, полетела вниз.

– Ух, ты! – весело воскликнул он, с трудом поймав ее на лету.

Урманов невольно улыбнулся. Шама как будто только сейчас заметил его разбитое, распухшее лицо и недостаток зубов во рту.

– Анзор?

– Да.

Шама недовольно покачал головой и с осуждением зацокал языком. Потом ободряюще ткнул пленника в плечо – мол, ничего, все пройдет. Урманову стало теплее на душе от этой неожиданной поддержки. Видно было, что Шама и сам недолюбливал Анзора. Да и не только он.

Поеживаясь от утренней прохлады, Урманов понес корзину с рыбой в дом. В особняке было два входа – парадный и черный. Урманов обошел дом и вошел со двора. Нанаш и Бана были уже на кухне. Обе в платках, в просторной домашней одежде.

– Ставь сюда, – сказала Нанаш, освобождая на скамье место для корзины.

Когда-то она была, вероятно, ослепительно красива. Это было видно по правильным, аккуратным чертам лица. Но безжалостное время наложило на нее свой отпечаток…

– Посиди, – кивнула Урманову Нанаш. – Сейчас кое-что принесу.

Урманов послушно опустился на лавку. Здесь было так тепло, уютно и пахло едой.

Бана возилась возле плиты. Она была очень добрая женщина. С ней Урманов всегда при случае перебрасывался парой-тройкой фраз. Обе они, и Бана, и Нанаш, относились к нему по-человечески.

– Ой, как он тебя! – Бана сочувственно осмотрела Урманову лицо. – Больно?

– Ничего, – Урманов попытался улыбнуться.

– Ой, и зубы!..

Урманов, молча, кивнул.

– Ты держись от него подальше. Это страшный человек. Страшный…

Бана передвинула на плите кастрюли, что-то помешала половником в одной из них. И, оглянувшись заговорщицки по сторонам, тихо произнесла:

– Бежать тебе надо… Иначе убьет он тебя, искалечит… Подумай.

– Не могу, – тяжело вздохнул Урманов. – Тогда он убьет остальных.

Бана взяла миску, зачерпнула половником из кастрюли, поставила перед ним.

– Ешь… Только не скажи никому.

Урманов кивнул. Запах еды кружил голову. В миске было настоящее мясо.

– Говорят, может скоро уберут его… Отправят в другое место. Только ты тс-с-с… Молчи.

– Угу.

– Он же и на меня тут не раз пытался голос поднимать… Кто ты такая, я тебя зарою, же-е-е-енщина!.. А я ему говорю… Иди к своим войскам и там командуй. А здесь нечего… Он как взбеленился весь – Я-а-а! Да я-а-а!.. Думаешь, Джамал тебя защитит?!

Стукнула дверь, в кухню вошла Нанаш. В руках у нее была стопка больших лепешек. Она сняла одну сверху и положила перед Урмановым на стол.

– Ешь здесь, с собой не бери… И не болтай. А то Ада или Фариза если узнают – будет тут…

– Да, – подтвердила Бана. – Попадет нам тогда.

Урманов был благодарен этим женщинам. Они по-матерински жалели его, и он с глубокой признательностью принимал от них такие нужные, такие необходимые слова утешения и участия. Это придавало ему сил, не давало потерять веру в людей, а значит – и в самого себя.

Работа была в самом разгаре. Урманов со своим напарником Пашей едва успевали подвозить на тачке кирпичи, а двое других пленных – Стас и Федор – при помощи мастерка и цемента, быстро укладывали их друг на друга, возводя стену будущего строения. Видно было, что мужики свое дело знали – строители как-никак.

За работой издалека наблюдал Казбек. Он с утра слонялся по двору без дела, и не знал, чем заняться. Это было плохим признаком, потому что от безделья он мог обратить внимание на пленных, а это ничего хорошего не сулило.

Казбек сужал круги, как ястреб над добычей. Все ближе, ближе и, наконец, встал возле Стаса с Федором.

– Ты чё, нэ видишь, криво кладёшь?

Пленные попытались не обращать на него внимания, но Казбек не унимался.

– Э-э-э, ты, смотри чё дэлаешь! Нормально не знаешь как, да?

– Нормально делаю, – буркнул в ответ Федор, надеясь, что тот все же отстанет. Но не тут-то было.

– Эй, суда иди! Что там сказал?

Федор нехотя, отложив в стону мастерок, подошел к Казбеку.

– Йа-а-а-а! – выкрикнул тот и, подпрыгнув, ударил его ногой в грудь.

Федор качнулся, но устоял. Вошедший в раж молодой горец ударил его кулаком по лицу. Пленный закрылся руками и отвернулся к стене. Казбек лихо пнул его под зад.

Охранники Иса и Геха весело заржали.

– Правильно! Придай ему ускорэния! – крикнул Геха. – А то они там совсэм уснули.

Урманов с напарником подкатили тележку.

– Ну, что встали? Разгружать я за вас буду?

Чувствуя за собой поддержку, Казбек вел себя вызывающе. Гордо задрав подбородок и выгнув грудь колесом, он важно расхаживал, заложив руки в карманы. Урманов не хотел с ним связываться, поэтому старался даже не смотреть в его сторону. Ну, покуражится парень и перестанет… Ему и так хватало вчерашнего.

Нагнувшись над тележкой, Урманов ухватил в руки кирпич и в этот момент пинок под зад вывел его из равновесия. Качнувшись вперед, он повалился прямо в тележку.

Охранники заржали. Казбек сказал им что-то на своем языке, и они заржали еще сильнее. Обида волной захлестнула Урманова. Только вчера над ним издевался Анзор, а сегодня – этот пацан, его ровесник, который гораздо слабее, вновь унижает его. Как такое можно терпеть? Когда это закончится?

Урманов неловко поднялся. Глаза его подернулись горячей пеленой, губы предательски задрожали…

– Ну, ты еще тут заплачь, – презрительно усмехнулся Казбек ему в лицо, чувствуя себя абсолютным героем.

Эта небрежно брошенная фраза неожиданно так разозлила Урманова, что он не смог сдержаться и тихо, чтобы слышал только Казбек, произнес:

– А один на один слабо?

– Что?

Они смотрели друг другу в глаза, и Урманов больше не отводил взгляд. И в этом взгляде читался вызов.

Казбек грубо схватил Урманова за отворот куртки, но тот одним движением наложил сверху на большой палец его руки свою раскрытую ладонь, крепко сжал, и повернул против часовой стрелки с усилием, как будто открывал крышку на банке.

– Ой! – тихо произнес Казбек, сгибая в коленях ноги и приседая перед Урмановым на полусогнутых.

Уроки капитана Линдера не прошли даром. Освобождение от захвата было сделано на «отлично».