Дважды – не умирать

– Хорошо, – негромко сказал Казбек, морщась и потирая больной палец. – Давай один на один… Пойдем.

Урманов пошел вперед, Казбек – следом.

– Эй, ты куда его повел? – крикнул Иса. – А работать кто будет?

Казбек не ответил… Они вышли за ворота и направились в сторону конюшни.

То, что Казбек всерьез согласиться драться один на один, было для Урманова неожиданностью. Он и не думал, что тот всерьез воспримет его предложение. Но теперь отступать было некуда, и Урманов лихорадочно прокручивал в голове, какие могут быть последствия. В том, что он побьет этого парня, Урманов не сомневался. Однако, что будет потом? Сможет ли этот гордец проглотить обиду? Как поведет себя?.. Эти вопросы роем вились у него в голове.

– Стой, – сказал Казбек. – Давай здесь.

За конюшней, в загородке для выгула лошадей, было пусто. Урманов расстегнул куртку и бросил ее поверх жердей ограды. Казбек тоже снял верхнюю одежду.

Они сошлись лицом к лицу, глаза в глаза. Урманов принял боксерскую стойку. Казбек тоже поднял согнутые в локтях руки на уровень лица. Но по тому, как он это сделал, Урманов понял: боец из него – никакой. Непосвященному человеку трудно определить подобные вещи, но опытный взгляд фиксирует это сразу: по пластике движений, по выверенности жестов, по какой-то особой энергетике, исходящей от соперника. Физически Казбек тоже уступал Урманову… Несмотря на то, что в плену он сильно похудел и осунулся, основные его параметры не сильно изменились. Рост, длина рук, боевой интеллект и техника, наработанная за годы тренировок – были на его стороне. Единственное, чем Казбек мог с ним сравниться – это волевым настроем. Горячий кавказский темперамент, амбиции, непомерное самолюбие толкали его вперед. Смелости и отваги ему было явно не занимать. Но и здесь таился изъян. Едва ли он на все сто процентов был уверен в своей правоте. Ведь бить беззащитных пленных – не велико геройство. И где-то в глубине души он наверняка это понимал.

Еще до начала поединка Урманов принял решение – не бить противника по лицу, работать исключительно в корпус. Только так, на его взгляд, можно было выйти из этой щекотливой ситуации. В противном случае любой синяк на лице этого кавказского паренька мог иметь для Урманова самые печальные последствия. По лезвию ножа он ступал сейчас и прекрасно понимал это. Но поддавшись случайному порыву там, на стройплощадке, назад отступить уже не мог.

В своей боксерской практике работать по корпусу Урманов не очень любил. В основном делал ставку на удары в голову.. По корпусу мог ударить только для того, чтобы сбить дыхание или отвлечь соперника и заставить открыться. Хотя… Однажды, выступая на ринге он завершил бой досрочно, именно ударом по корпусу. Соперник был выше его и, вероятно, сильнее, но довольно медлительный. К тому же, так соблазнительно открывался… Весь первый раунд Урманов приучал его закрывать голову, а в начале второго сильно и точно ударил левой снизу в область печени. Противник согнулся в три погибели, упал на колени и провел в этой позе все последующее время, пока рефери старательно отсчитывал свои магические цифры. Нокаут… И еще был в жизни Урманова один эпизод, когда ударом по корпусу он добился победы. Правда, случилось это вне ринга… На вечеринке, где собралась молодежь, Урманов был с девушкой. В разгар веселья один из гостей абсолютно беспричинно, скорее всего, потому, что выпил лишнего, вдруг взял и публично оскорбил его, назвав козлом. Что было делать Урманову? Смолчать – значит потерять лицо, ответить ему тем же – значит опуститься до его уровня, дать по морде – слишком грубо. Тем более что человек этот когда-то был его одноклассником… Урманов предложил ему выйти. Все замерли в ожидании… Короткая пауза, потом Урманов заходит один и говорит: «Там товарищ споткнулся, лежит на ступеньках. Помогите ему». Это было, конечно, эффектно… Весь оставшийся вечер дебошир просидел тихо. И рубашка у него осталась не мятая, и лицо без следов… Урманов ударил его только раз – в солнечное сплетение.

– Йа-а-а-а!

Казбек с ходу попытался достать Урманова ногой, но тот без труда ушел от этой атаки.

– Ху-у-у-у!

Кулак нападавшего вылетел по кривой траектории откуда-то из-за спины, но Урманов убрал голову ровно настолько, чтобы его не задело и противник, промахнувшись, по инерции заложил замысловатый пируэт, едва не снеся при этом ограду.

Урманов усмехнулся… Для деревенской драки такие приемы может и хороши, но он был боец другого уровня.

Казбек махал руками, как ветряная мельница, но все его попытки хоть как-то зацепить соперника были тщетны. Урманов видел все его удары и легко избегал их. И чем изящнее он это делал, тем больше злился Казбек. Наконец горячий кавказский парень не выдержал:

– Слушай, хватит туда-сюда вертеть!.. Дерись, давай!

– Хорошо, – спокойно ответил Урманов и, перехватив первый же удар, броском через бедро швырнул противника на примятую траву.

Яростью горели глаза Казбека, когда он вставал. Казалось, сейчас от Урманова останется только пепел. Но взмах рукой и… Медленно-медленно клонясь вперед, Казбек сделал пару шагов и сел на землю. Лицо его искажала болезненная гримаса… Урманов сорвал сухую травинку и, покусывая, молча, встал над ним.

– Уф-ф-ф-ф… – наконец выдохнул Казбек. Лоб его покрылся испариной. Вставать он явно не торопился.

– Может, закончим? – предложил Урманов.

– Нет… – после долгой паузы произнес Казбек. – Я готов.

Урманов оценил его мужество. Но продолжать дальше эту игру не имело смысла. Надо было заканчивать…

Едва Казбек пошел навстречу, Урманов сделал ложный выпад, имитируя удар в голову. Противник вскинул руку, защищаясь, и тут же, скрючившись, упал в траву.Урманов перешагнул через него, снял с ограды свою куртку и, не оборачиваясь, пошел прочь.

Джамал был хорошим хозяином. И в доме, и во дворе у него всегда был порядок. Скотина и лошади – сытые, ухоженные. Даже пленные у него были нормально одеты, обуты и без вшей. А как иначе? Зачем у себя во дворе заразу разводить?

Бани, правда, для пленных никто специально не строил, но мыться и стираться, можно было прямо в сарае. Благо пол был земляной, и вода сама по себе легко уходила по специальному желобу, прорытому вдоль стены. Мылись так… Грели на улице, на открытом огне, на подставке, сложенной из кирпичей бак с водой, потом заносили его в сарай, черпали из него в таз. Тут же стояла емкость с холодной водой, из которой доливали, чтобы уменьшить расход горячей. Обходились, конечно, без мочалок, но мыло имелось… Одежду стирали по очереди, так как подменки на всех не хватало. Сушили на улице.

Сегодня как раз был такой «банный день». Работу закончили пораньше, не так сильно устали, поэтому не отключились сразу, как это обычно бывает, а просто лежали на нарах и негромко разговаривали в темноте.

– А ты, правда, что ли с Казбеком дрался? – спросил с другого конца просторных нар Стас.

– Правда, – подтвердил Урманов.

– Ну, ты даешь… – непонятно, одобряя или осуждая его поступок, произнес Федор.

– Я бы не стал, – честно признался Паша.

Помолчали.

– А вдруг он расскажет кому? Или уже рассказал? – беспокойно предположил Стас.

– Не расскажет, – ответил Урманов.

– Ты уверен?

– Я в людях разбираюсь.

– Смотри, – предостерег Федор. – А то башку враз снесут… Да и нам всем не поздоровится.

Вновь наступила тишина. Слышно стало, как барабанит по крыше нудный осенний дождь.

– Пожрать бы сейчас чего-нибудь, – мечтательно произнес Паша. – Тебе бы чего сейчас хотелось, а, Санек?

– Всего, – поворачиваясь на спину, произнес Урманов.

– А я бы домашних пельменей со сметанкой поел. Как представлю себе… Вот полная миска густой холодной сметаны, со сливочными комочками, хоть сейчас масло с нее взбивай… Берешь на вилку пельмень – пышный, душистый, горячий. С мясной начинкой внутри – и туда его, в сметану. Обмакнул и…

– Слушай, хорош тебе, про еду! – оборвал его Стас, нервно сглатывая голодную слюну. – Смени тему.