Возмездие

    Млынский вздыхает, глядя, как Хват разворачивает карту.

    — Да, задачка. В двухдневный срок выйти в район станции Дембица… Кто там? — спрашивает он, услышав какую-то возню около шалаша.

    — Я! — послышался голос Ерофеева, а затем появился и он сам.

    — Людей разместили?

    — Так точно. Разместили, накормили, сопли утерли и спать уложили.

    — А нас покормишь?

    — Хоть бы чаю дал, — говорит Алиев.

    — Какой-то олух чурок сырых набросал в самовар… Дымят, шипят, а не греют.

    — Гм, гм, — прокашливается Алиев, с трудом сдерживая улыбку и глядя на Хвата.

    — Шишками надо было растапливать, — смеется Млынский.

    — Не было, — разводит руками Хват.

    — Шишек в лесу он найти не мог… — ворчит Ерофеев.

    — Будь другом, отойди от шалаша, Ерофеич, — говорит Млынский. — И смотри, чтобы близко никто не подходил.

    — Есть!

    — После боя на переправе немцы всполошились, наверное, — говорит, склонясь над картой, Хват. — А у нас на пути еще несколько мелких речушек и две железные дороги… Без стычек с немцами не обойтись.

    — Ни в коем случае, — возражает Млынский — Переполошим все СД — они нас на нюх не подпустят к полигонам Дембицы. Надо попросить братьев поляков шум-нуть немного в сторонке… Связные их еще не ушли?

    — Ждут, — сказал Хват.

    — Шумского необходимо срочно переправить к Карасеву-Деннерту в Краков.

    В Кракове, на площади перед костелом, — большая толпа военных и штатских. В толпе — Шумский, в костюме и в шляпе. Рядом с ним — Ванда. Вдоль тротуара шпалерами стоят солдаты.

    Музыка заиграла бравурный марш. Мимо трибуны, на которой стояли генерал-полковник фон Хорн, группенфюрер Вольф и несколько генералов, пошли строевым прусским шагом подразделения недавно мобилизованных солдат. Среди них — пожилые люди, подростки. Следом наползала колонна танков и бронетранспортеров…

    Стоявший рядом с капитаном люфтваффе одноглазый офицер танковых войск усмехнулся:

    — Да, плохо наше дело… Им курятники от лис охранять, а не сражаться с русскими.

    — Обстреляются — и будут воевать не хуже нас, — отпарировал капитан, внимательно наблюдая за человеком в шляпе…

    — Возможно, возможно, — торопливо согласился танкист и отошел в сторону.

    Когда мимо трибуны поползли, лязгая гусеницами, тяжелые танки и бронетранспортеры, настроение на трибуне поднялось и офицеры в едином порыве стали приветствовать участников парада. Улыбнулся и фон Хорн.

    …Заметив, что капитан наблюдает за ним, Шумский поворачивается и неторопливо идет по улице, пробиваясь через толпу. В отдалении за ним следует Ванда.

    У выхода с площади Малого Рынка Шумский на секунду останавливается у витрины магазина готового платья. В стекле витрины отражается капитан люфтваффе, переходящий улицу. Шумский тут же сворачивает за угол. Капитан не отстает от него, но и не приближается. А позади капитана следует Ванда.

    Узкими улочками все трое выходят на бульвары, тянущиеся к Вавельскому холму.

    …На высоком берегу Вислы Шумский останавливается и ждет, сунув руку в карман. Место пустынное.

    Подходит капитан и, глядя на город, задумчиво говорит по-немецки:

    — Краков — красивый город…

    — Да. Но Варшава лучше, — отвечает Шумский.

    — Долго же вы таскали меня за собой.

    — Там было много всяких типов.

    — Ладно, хватит, выньте же руку из кармана, и давайте поздороваемся, — усмехается капитан. — Карасев. По документам — капитан Деннерт.

    — Шумский. Так и по документам. — Пожимая Карасеву руку, он передает ему небольшой пакетик. — От Млынского. Срочно.

    Как устроились?

    — Неплохо. Механиком в автомастерской.

    — Завтра в десять в костеле… Да, кстати, пан Шумский, носить оружие в кармане брюк не очень удобно.

    — А у меня там ничего нет. — Шумский обернулся и позвал по-польски: — Ванда! Иди сюда, девочка!

    Ванда подошла и сказала серьезно:

    — Здравствуйте. — Прежде чем протянуть Карасеву руку, она переложила маленький пистолет за пазуху. И, заметив, что Карасев проводил этот жест удивленным взглядом, произнесла: — Вы тоже хороши — ходите следом за ним… Я ведь так и застрелить вас могла.

    — Да, — усмехнулся Карасев, — а я думал, что вы дилетант, Шумский.

    Краков. Гестапо. В кабинете у Вольфа — Занге.

    — Появление Млынского в Польше, глубоко в тылу наших войск, — говорит Вольф, — может означать только одно: не сегодня завтра ты должен ждать гостей на своих объектах… Выпьешь водки? — Вольф достает бутылку.

    — Благодарю.

    Выпив вторую рюмку, Занге говорит озабоченно:

    — Я вот думаю: что именно известно Млынскому?

    — Вероятнее всего — испытательный полигон «Близна» в районе Дембицы. Грохот, пламя… Скрыть невозможно от внимательных наблюдателей. Но остальные объекты — вряд ли. Мы устроим Млынскому достойную встречу… Работы на объекте «Хайделагер» временно прекратить. Усилить контроль на объекте «Величка». Млынский рвется к ракетам — он их получит… — Вольф улыбнулся.

    Шумский входит в костел. Следом за ним по ступенькам поднимается Ванда. После яркого солнечного утра здесь все кажется сумрачным. Мерцает несколько свечек. В костеле довольно много молящихся, в основном старики и старухи. Впереди, у самого алтаря, сидит, сцепив руки, молодая женщина с лицом, закрытым вуалью, она то ли молится, то ли думает о чем-то…

    Шумский, пробираясь среди молящихся, наконец увидел Деннерта в штатском, стоящего в узком проеме между стеной и массивной колонной. Шумский остановился чуть впереди. Ванда встала неподалеку.

    — Кое-что удалось узнать, — сказал тихо Деннерт. — Нас должна интересовать особая зона «Величка».

    — Почему «Величка»? Это же концлагерь в соляных копях, в двадцати километрах от Кракова. Какое отношение они имеют к полигону «Близна»?

    — Сводку о погоде в районе полигона запрашивают у нас на метеостанции из особой зоны «Величка».

    — Где и когда мы увидимся?

    Оба шевелили губами, будто молились…

    — Все, что нужно, передаст эта женщина в черной вуали. Видите ее? В первом ряду… Вы всегда найдете ее в ресторане отеля «Монополь».

    В это время женщина подняла вуаль и улыбнулась Шуйскому.

    — Ее зовут Гелена, — продолжал Деннерт.

    — Слишком красива.

    — Вы еще сумеете убедиться, что это ее большое достоинство… И еще… передайте Млынскому: сегодня в городе неожиданно появилось много летчиков, хотя ни одно авиасоединение или часть не были перебазированы за последнее время в Краков.

    — Откуда они взялись?

    — Выясню.

    — Все?

    — Пока все.

    Шумский повернулся и направился к выходу.

    Через минуту костел покинула и Ванда.

    Ночь. Опушка леса неподалеку от проволоки, ограждающей полигон. На вышках только что сменились часовые. Метнулся луч прожектора и погас. Лежавшие за кустами в маскхалатах Озеров, Иванов и Бондаренко наблюдали за тем, как скрылся во тьме за деревьями сменившийся наряд.

    Старший лейтенант Бондаренко жестом показывает: вперед!

    К проволоке по опушке ползут трое саперов. Луч прожектора снова скользнул по земле, на которой неподвижными бугорками застыли саперы.

    Прожектор погас. В темноте — короткий и стремительный последний бросок к проволоке.

    Привычную работу саперы делали быстро: щупами и миноискателями проверили, есть ли мины, один из саперов ухватился обеими руками за проволоку и, как только второй разрезал ее, отогнул концы в стороны. Верхние нити перерезали, лежа на спине.

    Две группы обеспечения с пулеметами, выдвинутые к вышкам, прикрывали саперов.

    Проверив, нет ли мин в междурядье, саперы так же быстро сделали проход во втором ряду заграждений. Убедившись, что впереди за проволокой чисто, дали сигнал фонариком: путь свободен.