Богатство

трагическую кривую своего нравственного падения. Таких, как вы, к сожалению, тоже немало на Руси... Смолоду горят и витийствуют на перекрестках, сидят в кутузках, от избытка чувств рвут на себе рубахи, а потом, заняв казенное местечко, ступают на стезю откровенного стяжательства и с этой дорожки уже не сворачивают до самой смерти. Мне вас жаль, господин Трушин, вы ограбили сами себя!

По-детски наивно прозвучал вопрос доктора:

- Что же вы теперь со мной сделаете?

В отношении врача Соломин не имел никаких административных указаний, но отпускать Трушина без возмездия Андрей Петрович тоже не захотел - пусть показнится совестью.

- Будьте готовы, - строго заявил он. - Не исключено, что я возьму вас на "Сунгари" вместе с Неякиным, даже осуждение коллегией владивостокских врачей пойдет вам на пользу! А если они лишат вас прав врачевания, я буду это приветствовать...

Зато разговор с Неякиным выглядел проще: чинуша напоминал кошку, которая всегда знает, чье мясо съела.

- Ну-с, - сказал ему Соломин, - а вас-то почему Губницкий не забрал на японский крейсер? Или места не хватало?

- А мне в Японии нечего делать. Я же русский!

- Вы негодный русский, ибо унизили себя сотрудничеством с неприятелем. В восемьсот двенадцатом году таких, как вы, подвергали всенародной обструкции и проклятью.

- Ну-у, нашли что вспомнить... двенадцатый! Тогда был Наполеон, тогда Москва-матушка горела, а сейчас что? Коров они порезали? Так у нас этого добра хватает.

"Не понял или притворяется?" Соломин сказал ему:

- Заранее нацепляйте резиновые галоши, я заберу вас на "Сунгари" и доставлю во Владивосток, где вы предстанете перед уголовным судом. И не вздумайте скрываться - отыщу.

Бог вас накажет, - ответствовал Неякин. - Я старый человек, пора на пенсию, а вы меня под - тачку подводите.

Жалости к себе он не вызвал.

- Благодарите судьбу, что, пользуясь удаленностью Камчатки, вы, мерзавец такой, уже два года скрывались от правосудия. Я успокоюсь, когда на пристани Владивостока сдам вас под расписку бесстрастным служителям Фемиды.

На что Неякин ответил:

- Ничего. Везите на казенный счет. Я про вас тоже кое-что слышал. Эту самую Фемиду и на вас можно науськать... Думаете, я не знаю, что вы беглых тут покрывали?

- Убирайтесь отсюда... вор!

Выпив в одиночестве стопку водки, Соломин накинул пальто, решил прогуляться по городу. Всюду шумели семейные застолья, матросов с "Сунгари" зазывали в каждый дом, там с почетом усаживали их под икону, просили рассказывать новости в мире, таком широком и таком сумбурном... Андрей Петрович вздрогнул: в окошках дома Блиновых горел свет!

Даже не верилось, и поначалу он решил, что в этом доме, так загадочно опустевшем, поселились другие люди. Торопливо распахнув двери, Соломин в темных сенях опрокинул какую-то бадью, пролив из нее воду. Вошел в комнаты не постучавшись. В чистой и теплой горнице, под розовым абажуром керосиновой лампы, чаевничали супруги Блиновы, а в лицах их, милых и добрых,