Бородинское поле

заморозков, когда уже и георгины, и астры, и хризантемы

беспомощно клонились к земле, не в силах противиться

непогоде. А в начале сентября еще доцветали поздние

гладиолусы, которых, впрочем, Борис Всеволодович не

уважал, но по заведенной еще Натальей Павловной традиции

продолжал разводить.

В начале сентября - день рождения Олега Остапова.

Каждый год он отмечался в семейном кругу, и, как правило,

здесь, на отцовской даче. Но сегодня был не просто день

рождения - это был юбилей: Олегу Борисовичу исполнилось

пятьдесят. "Уже пятьдесят", - сказала Варя, поздравляя мужа

первой ранним утром. "Еще пятьдесят?" - удивленно

проговорил Дмитрий Никанорович Никулин, которому шел

шестьдесят шестой год, и вручил юбиляру пейзаж, написанный

им по этому случаю на даче в Снигирях. Был воскресный день,

и приглашенные к двенадцати часам гости съезжались дружно,

без опозданий. Задержалась немножко Валя, жена

Святослава. Муж ее был в командировке, и она приехала одна.

Встретившего ее у калитки юбиляра смущенно поцеловала в

щеку и преподнесла ему охапку белых роз. Олег нежно прижал

букет к своей груди и, одарив Валю сияющим взглядом, тихо

выдохнул:

- Спасибо, Валенька. Это самый лучший подарок. Такого

мне никто никогда не дарил.

Он говорил искренне, Валя это знала, чувствовала и еще

больше смущалась, и это смущение ее отражалось в добрых

ясных глазах. Вале - Валентине Ивановне Макаровой - шел

тридцать шестой год, но выглядела она совсем юной

застенчивой девчонкой. И все в ней было девичье - и

стройная, тонкая талия, обтянутая светлым брючным

костюмом, и маленькая безгреховная грудь, и светлые, такие

доверчивые голубые глаза, и гибкие движения, и ясный лоб, на

который красиво падала тонкая прядь русых волос, и короткая

прическа, едва-едва прикрывающая сережки-жемчужины, и

смуглое от загара чистое лицо, на котором бродили тени

невинного смущения, и голос-флейта, за что Олег прозвал ее

Иволгой.

Варя вместо с Александрой Васильевной и Людмилой

Борисовной накрывали на стол прямо в саду, под широким

шатром ветвистого клена. Как и полагается жене именинника,

Варвара Трофимовна была одета в нарядное серебристо-

голубое платье, которое плотно облегало уже начавшую

полнеть фигуру. У Варвары Трофимовны сегодня новая

прическа: ярко-каштановая прядь опущена до самых бровей.

Увидав Валю, она с дружеской улыбкой вышла ей навстречу,

говоря:

- О-о, какая ты сегодня изящная! Точно королева Непала.

А розы, что за розы! И где ты такие раздобыла? Не иначе как в

Главном Ботаническом саду.

- Секрет, тетя Варя, - улыбаясь и краснея, ответила Валя.

- Похоже, что ты знакома с королевой Непала, -

беззлобно съязвил Олег. Его реплику Варя оставила без

внимания и продолжала рассматривать Валю ревнивым

взглядом.

- Вам помочь? - предложила Валя свои услуги женщинам.

- Поздно, дорогая, надо было чуть пораньше, - с легким

упреком ответила Людмила Борисовна, водружая на стол

салатницу.

- Ничего, управились, - вежливо смягчила реплику Варя.

Она была здесь за хозяйку. - Вот Леночка нам здорово

помогла, - кивнула на племянницу, которая тоже хлопотала у

стола.- А что ж Галинка не приехала? - спросила Валю Леночка,

быстрая в движениях, решительная во взгляде блондинка,

копия мамы - Александры Васильевны.

- В совхозе она, на картошке. Всем классом, - отозвалась

Валя.Галя училась в девятом классе, готовилась в

юридический институт.

Пока женщины хлопотали у стола, мужчины,

разделившись на группы, вели непринужденные разговоры в

нетерпеливом ожидании призывного гонга занять места под

сенью клена. Синоптики обещали теплую солнечную погоду, и

на этот раз они, кажется, угадали: и стрелка барометра прочно

указывала на "ясно", и в тихом, безветренном небе не видно

было ни единого облачка. Юбиляр, молодой, цветущий, слегка

возбужденный, в новом светло-сером костюме и синей

рубашке без галстука, выказывал нетерпение, поглядывая на

часовую стрелку, которая уже перевалила за полдень.

Длинный стол, накрытый всевозможной закуской, утопал в

гвоздиках, астрах и розах, а белоснежный Валин букет стоял

перед стулом, который должен занять юбиляр. Сам Олег

водрузил его на это место.

Борис Всеволодович, разглаживая свою пышную, с

проседью бороду, горделиво и деловито показывал генералу

Думчеву, Ариадне и Коле свой сад: на трех яблонях доспевала

крупная, в полкилограмма, антоновка и сочно рдел увесистый

штрифлинг. Старик рассказывал "биографию" каждого дерева,

угощал яблоками, нахваливал особый, крупный и ароматный

сорт рябины, выведенный им самим гибрид черноплодной и

гранатовой. Думчев - сам любитель-садовод - увлеченно и со

знанием дела поддерживал речь Бориса Всеволодовича и

украдкой наблюдал за Колей и Ариадной, которые не скрывали

от него своих отношений. "Лихой парень, - думал генерал о

Коле. - Да и она тоже из той породы... "строго хранящая

супружескую верность". Не может быть, чтоб Брусничкин

ничего не подозревал. Тут и слепому все видно".

Валя помогала Олегу раскладывать приборы, спросила,

выразив явное удивление, каким образом у него на юбилее

оказались Брусничкин со Штучками.

- Где ваши принципы, Олег Борисович?

- Они - официальные представители Союза

архитекторов, - объяснил Олег. - Секретариат поручил им

зачитать приветственный адрес и произнести тост. - Взгляд его

и голос были полны нежности.

- Так что ж они, хором будут приветствовать?

- Хора, пожалуй, не получится, а трио - в самый раз.

А тем временем Брусничкин, Штучко, Никулин, Глеб

Трофимович, Игорь Остапов, отец и сын Орловы, сидя в

зеленой беседке за круглым столом, обрамленным молодыми

вишнями, обсуждали статью американского социолога Айзека

Азимова, озаглавленную "Женщина 1991 года". Глеб

Трофимович, потрясая газетой, возмущался:

- Это же откровенная проповедь разврата, сексуальных

извращений, распущенности, официальной проституции!

- Что вы говорите? Я не читал этой статьи, - заметил

Никулин.

- Вы утрируете, генерал, - лениво и простодушно

возразил Александр Кириллович Орлов.

- Статья интересная и стоящая, - быстро поддержал его

Леонид Викторович Брусничкин и прибавил: - Откровенная?

Да. Но пора говорить откровенно и на такие интимные темы.

Не надо строить из себя святош. За границей об этом говорят

и делают открыто.

- Любопытно, - отозвался Штучко. - И что же пишет

американец?

- Вот послушайте, - ответил Макаров и прочитал: - "В

конечном итоге возросшая к 1991 году свобода интимных

отношений приведет к более экономному расходованию

половой энергии". А? Как это понимать?

- Что ж тут непонятно - надо экономить во всем, - лукаво

улыбаясь, ответил Штучко.

- А вы знаете, о какой свободе интимных отношений идет

речь? - насупился генерал Макаров. - Послушайте: "Сама

интимная жизнь станет разнообразнее. Сейчас она

ориентирует исключительно на продолжение рода... Когда

материнство утратит свое значение, облегчится и контроль

рождаемости. Будет применяться метод поощрения

наклонностей, которые, во всяком случае, являются

естественными".

- Материнство утратит значение? Так и написано? -

поднял удивленно брови Никулин.

- Черным по белому, - ответил Макаров, - Вас, конечно,

интересует, какова же роль будет отведена женщине, когда ее

избавят от обязанностей материнства? Пожалуйста,