Беглец (СИ)

– У вас?! Так и написать? – язвительно переспросила Лена, застегивая молнию чемодана.

– В смысле, у вас.

– Ее муж с детьми в деревне. И он не знает, что она здесь. К тому же у них какие-то семейные разборки. Она, по-моему, за весь отдых ему пару сообщений только и написала. Или не ему, а дочке. Когда эта императрица случайности проснется, пусть сама и напишет. Ладно, что забыла из вещей, заберу в свой. И скажи ей, чтобы зашла, если совесть у нее осталась.

– Скажу.

– Не знаю, чем вы занимаетесь, – наконец Лена остановилась и оценила его изрядно помятый вид. – Если у тебя такой вид, будто ты за два дня на краю земли побывал, то…

– На экскурсии были, – перебил ее Семеныч и поспешил выйти. – Да. На самом краю.

Семеныч прошел в свое крыло здания отеля. Поставил чемодан на пол, роясь в карманах в поисках пластиковой карточки от двери.

«Что-то не то», – он посмотрел в сторону и не сразу понял, что его напрягло. Безликие двери номеров по обе стороны стен коридора. Проход. Семеныч пожал плечами, открыл дверь в номер и еще раз посмотрел влево: двери, проход – ничего особенного, чтобы притягивало взгляд.

В номере было душно. Включив кондиционер, Семеныч поставил айпад на зарядку и прошел в ванную. Торопливо побрился и принял душ.

«Я же запасную рубашку с собой брал!» – вспомнил он, открывая шкаф, где стояла его сумка.

На полу под дверью валялся конверт с приклеенным к нему уведомлением.

«Пакет доставлен по адресу…».

Семеныч встряхнул рубашку: «Синяя, как ты любишь».

– Давай, давай, – подгонял он айпад. Дождавшись тринадцати процентов заряда, выдернул шнур и, смотав его, убрал в карман.

Выходя из номера, он еще раз взглянул в сторону прохода.

«Оплатить номер на три дня и распечатать документ, пришедший на электронную почту отеля», – набрал сообщение на айпаде Семеныч у регистрационной стойки. Протянул банковскую карту. Нервно постучал пальцами по мраморной столешнице, ожидая, пока нерасторопный администратор откроет почту на компьютере.

«Два экземпляра», – показал Семеныч перевод. Из принтера вылезли несколько листов бумаги. Администратор скрепил их и засунул в прозрачные файлы. Семеныч почти выдернул их из протянутых рук, настолько, как ему казалось, все происходило медленно. Словно не минуты шли, а часы летели. Семенычу не терпелось вернуться в клинику.

«Двери. Проход, – внезапно осенило Семеныча. – Тот проход, который она искала. Тот проход, которого не было!!!»

Он вернулся к своему номеру, боясь, что ему почудилось. Но коридор действительно заворачивал и оканчивался в углу лестницей.

Семеныч осторожно поднимался, поглядывая вверх.

Дверь была одна. Семеныч, не раздумывая, распахнул ее: напротив входа, на диване, при выключенном свете сидел человек.

Семеныч медленно провел левой рукой по стене и щелкнул выключателем.

От неожиданности остолбенел: перед ним находился не человек, а его собственное отражение. Его копия. Но отдельная и самостоятельная. Одно дело видеть себя в зеркале, на фотографии, на записи с камеры, и совсем другое – увидеть себя живого. Ощущение столкновения с иррациональным сбивает с ног, как надвигающийся поезд, который в следующую секунду должен раздавить насмерть. Но мгновения плавно цепляются одно за другим, и ничего не происходит, равно, как и не приходит понимание.

Семеныч с минуту ошеломленно рассматривал себя «со стороны». А его копия виновато взирала на него, даже не встав с дивана и не подав руки, как это обычно делают все люди мужского пола. Не подошел к нему и Семеныч, но глаз с него не сводил, точно остерегался, что стоит только отвести взгляд, как человек-отражение исчезнет.

«Что же она говорила о нем на яхте? Почему я тогда не расспросил ее подробно? – медленно вспоминал Семеныч: «Его зовут Доместик Год. Он заявил, что мы с тобой его придумали. Убил Ребенка… Открыл небеса… Твой двойник, Доместик… Он словно бог». А ведь я не поверил ей. Я никогда не верил ей… Какой он еще бог?!»

Семеныч внезапно понял, что удивлен только он один, а тот, кто сидит на диване, не то, чтобы предполагал возможность появления Семеныча, а как раз его и ждал. К тому же Доместик своей похожестью на Семеныча, последнему был крайне противен. Семеныч никогда не нравился сам себе ни внешностью, ни мыслями, ни привычками, ни характером, ни поступками.

«А ты создал себе бога? Если бы я создавала себе бога, то я б тебя представляла… А ты можешь допустить, что он все-таки нечаянно создался?» – вспомнил Семеныч и другие Ее слова.

Семеныч чувствовал, как в нем закипает ярость.

– Какого черта? – он вспылил. – Что происходит? Это твоих рук дело?

– Я хотел… сделать… – словно извиняясь, проронил Доместик, и Семеныч теперь услышал еще и свой голос, отчего взбесился окончательно.

– Что? Отвечай, что! Ты! Хотел! Сделать!

– Изменить некоторые обстоятельства, но измение одного мира повлекло за собой изменение соприкасающихся, которые исказили первоначально задуманное до противоположности. Я лишь подтолкнул благоприятные в развитии обстоятельства к вам. Я хотел помочь. Я думал…

– Что же ты не просчитал-то все? – прервал его Семеныч, совершенно не вникая в то, что пытался сказать Доместик. – Верни все на место. И! И исчезни! Навсегда! Сдохни, растворись, уничтожься!!!

– Это невозможно.

Семеныч подскочил к нему и, схватив его за ворот рубашки, поднял с дивана. Ударил в лицо с той лютой ненавистью, которой порой ненавидел себя и всю свою жизнь. Доместик не защищался и не пытался отстановить Семеныча.

– Кто тебя просил?! Кто просил тебя делать все это?

– Она хотела, ты хотел, вы хотели… Я пытался что-то слепить. Нужное вам.

– Ты не учел своей башкой, что помимо нас существуют еще зависящие от нас люди? Что нас вполне все устраивало? Мало ли, что мы хотели? Это наше дело! Не твое! – Семеныч со всей силы тряс его.

– Извини, – негромко сказал Доместик, и Семеныч толкнул его обратно на диван.

– И вот этого!!! – Семеныч в возмущении обвел рукой круг, очерчивая в воздухе облик Доместика. – Вот это! Еще додуматься надо было! Клоун! Вырядился! В меня! Чтобы стер все это! И все обратно возвращай!

– Хорошо, – Доместик лишь спокойно взглянул на Семеныча, не понимая причины его ярости.

– Ты! Ты же убил Ее… – Семеныч осекся и осознал весь смысл своих, нечаянно сказанных слов. Он замер на мгновение и, опять, как тогда, возле горящего вертолета, услышал глухие единственные удары своего сердца в полной тишине вселенной.

– Исчезни!!! – Семеныч в спешке подобрал с пола бумаги и брошенный айпад. Развернулся и, закрыв дверь пинком, помчался вниз, предчувствуя неотвратимую беду.

Взлетая по лестнице, перепрыгивая через три ступени, Семеныч увидел, что возле открытой двери Ее палаты стояли врачи. Завидев его, несущегося по коридору прямо на них, они поспешно разошлись, и остался лечащий доктор. Медсестры, неторопливо шедшие по коридору, вдруг, словно нечаянно завернули и скрылись в палатах.

Семеныч задыхаясь, сменил бег на шаг. Ярко освещенный коридор вспышкой напомнил подсознанию другой тоннель, о котором пишут и рассказывают те, кто перенес клиническую смерть и выход души из тела. Они описывают темный коридор с невообразимым светом в конце. А сейчас светлый коридор упирался в открытую дверь, за которой напротив, было темно.

Приближаясь, Семеныч будто издалека услышал слова доктора:

– Мне очень жаль, но Она…

– Нет!!! – не дал договорить ему Семеныч, отталкивая его от двери.

Доктор подошел к дежурной медсестре.

– Не заходите туда. Я подойду сам утром. Похоже, конец. Сейчас час ночи. Я домой. Приеду к семи. Если что, звоните. И предупредите медперсонал. Если он начнет что-то делать, пусть тут же вкалывают ему успокоительное. Если он выйдет, – доктор оглянулся на дверь и обреченно махнул рукой. – Не выйдет он.