Зелень. Трава. Благодать.

ГТ: Йоу!

ГК: Йоу!

БД: Йоу!

ГТ: Йоу.

Но поскольку сиськи Джинни находятся вне пределов ясной видимости, я спрашиваю у Гарри, как насчет ланча. Гарри живет богато за счет стрижки газонов. У него целый парк газонокосилок, он пользуется услугами личного бухгалтера и адвоката и бегает в лучших баскетбольных кроссовках, какие только можно купить за деньги. А именно «Конверс». Так, бля, или иначе, Гарри говорит всем, что в банке у него четыре сотни с лишним. Но я готов терпеть эту лапшу у себя на ушах, если к ней прилагается «геройский сэндвич» [8], газировка и пакетик чипсов.

— Получишь, — говорит Гарри, — если перед едой прочитаешь молитву, святой отец Тухи.

— Ты просишь меня о благословении перед походом в ад ко всем чертям? — спрашиваю я уже тоном проповедника, и Гарри, которому много не надо, начинает хихикать.

— Да, пожалуйста, — говорит он.

— Я пустой. Так что пусть Господь сам во мне покопается.

— Аминь. Господь да покопается в тебе, — соглашается Гарри.

— Аминь — это ты верно заметил! — восклицаю я. — Итак, проследуем в сей район, — говорю я, делая рукой широкий приглашающий жест в сторону однотипных двухэтажек. Мне видны сиськи миссис Маккивер, пока она нагибается, чтобы поправить своей дочке памперс. — Господь Всемогущий! Промеж люда всех сословий мы будем искать, дабы обрести и восхититься, пышногрудых девиц из церкви Святого Игнатия, равно как и их пышных грудей.

— Точно, — орет Гарри мне в ответ.

— Аминь, — произносит Бобби Джеймс, наконец присоединяясь к нашему веселью.

— Воистину их прекрасные грудки — дары Господни, — заявляю я.

— Угу, — подтверждает Джеймси, закрыв глаза и воздев над головой руки.

— Истину глаголешь, — свидетельствует Карран, застывая в той же, что и Бобби Джеймс, позе.

Святой дух нашел свой путь к их грешным душам. А может, они просто думают о сиськах. Сложно сказать, хотя в принципе один хрен. Главное, что сработало. Я забираюсь на деревянный стол.

— Могу ли я призвать кого-нибудь из вас в свидетели, дабы воздать хвалу Господу за грудные выпуклости? — вопрошаю я.

— А что это такое? — опуская руки, интересуется Гарри.

— Сиськи, осел, — сообщаю ему я. — Мне нужно, чтобы свидетельствующий взошел ко мне на стол.

Гарри карабкается ко мне:

— Я люблю Господа нашего и сиськи.

— Но только в таком порядке, верно? Сначала Господь и лишь потом сиськи. Правильно говорю, брат Карран?

Гарри приоткрывает один глаз и смотрит на меня:

— Да?

Возликуем!

— Именно так, брат Карран, ты должен любить Господа больше, чем сиськи. И ты, брат Бобби Джеймс, вступи на стол и засвидетельствуй.

— Но в моих ли это силах? Если стол сломается, мама выбьет из меня последнее дерьмо.

— Тем более. Взойди сюда, к братьям, и возгласи к холмам вместе с нами.

— Нет уж, приятель. Она только-только его купила.

— Ах ты тварь безбожная, — снижая голос, дабы донести до него свою мысль, взываю я к нему. А еще потому, что всякие долбаные зануды-соседи начинают орать: «Заткнись, Тухи».

— Брат Бобби Джеймс отказывается присоединиться к нам. Его душа и разум помрачены. Больше самого Иисуса Христа его волнует жвачка. Услышьте же, люди: жвачка «Базука», — снова громогласно возвещаю я, невзирая ни на каких язычников-соседей, которые уже величают меня говнюком. — Ведь сказано в Писании, что тем, кто не разделит жвачку с ближним своим, да будет как пером щекотать задницу адово пламя. Бобби Джеймс за наличку очистит от собачьего дерьма газоны ваши.

Бабах. Стол рушится. Мы с Гарри падаем на цементный пол: я — в смех, он — в слезы. Бобби Джеймс в панике и, как всегда в таких случаях, быстро-быстро читает «Аве Марию».

— Прекрати молиться. Я не хотел. Гарри, сними очки и вытри слезы.

— Вот-вот. Ты всегда «не хотел», Тухи, — ноет Джеймси. — Ты не хотел, чтобы Арчи ушибся, когда прикрепил петарды к его инвалидному креслу. Ты не хотел ставить в неудобное положение свою маму, когда надевал на голову ее трусики и делал из них мини-парашют. До тебя доходит, нет? Ты помнишь про все это дерьмо?

— Нет, не помню, — вру я. Конечно, помню. И, бля, ничего из этого и выеденного яйца не стоило, чтобы поднимать скандал. Арчи, этот ущербный дружок моей сестренки Сес, сам хотел устроить трюк с петардами. Чтобы сделать парашют, я воспользовался старыми трусами, которые мама носила, когда была беременна, а не теми, что она носит обычно. — Я заплачу тебе за новый стол. Гарри, дай ему десять баксов.

Гарри, все еще хныча, лезет за пачкой купюр (одна сотенная, одна двадцатка и двадцать долларовых) и спрашивает у Бобби, будет ли у него сдача с двадцатки.

— Убери свои деньги. Давайте просто оттащим стол под веранду, — говорит Бобби.

Мы с ним беремся за стол и тащим его вниз по ступенькам, а оставшийся на веранде Гарри, хлюпая носом, принимается выполнять касания ступней ладонями. Когда мы возвращаемся, Бобби Джеймс спрашивает меня:

— Ну что, теперь уже можно завалиться к этим телкам?

— К каким телкам? — спрашивает Гарри, который до смерти их боится. — Я думал, мы идем на концерт и в музей изобразительного искусства.

Мы спускаемся с веранды и выходим на улицу. Нас ждет миллион девчонок и два миллиона сисек в придачу. Мне вполне хватит одной и двух соответственно.

4

Покуда Гарри отжимается на одной руке, мы с Бобби Джеймсом решаем, к кому из девчонок пойдем сначала — к Грейс Макклейн или к Марджи Мерфи. Долбаный дятел Джеймс говорит, что до Марджи идти ближе. Я говорю, что до Грейс. Признаю, спор глупый. Марджи живет по соседству с Бобби Джеймсом, а Грейс живет по соседству с Марджи.

Мистер Мерфи сидит возле дома на металлическом раскладном кресле и читает спортивный раздел. Он в обрезанных джинсах и без рубашки — пузо вываливается из-под ремня — и только что закончил стричь газон. Гарри направляется прямо к нему. Мистер Мерфи стоит на пути его газонной монополии. В среду вечером он ходит на то же, что и Гарри, собрание в церковь Святого Игнатия. Здесь Гарри обычно занимается тем, что клеит новых клиентов и старается угодить уже имеющимся. У парня промоушн.

— Йоу, Майк, — здоровается Гар. — Как оно? Как Черил?

Мистер Мерфи, симпатичный, прилично причесанный чувак, улыбается в ответ:

— Йоу, Гарри. Ребята.

— Йоу, — отвечает Бобби.

— Йоу, — отвечаю я.

Гарри внимательно изучает дворик, чтобы дать понять мистеру Мерфи, что это он именно газон изучает. Не больно тонко, но не бывает тонких миллионеров.

— Неплохая работа. Вот здесь вы своим триммером срезали у Черил несколько цветов. Пропустили участок вокруг святого Петра и вон под теми коровами.

— Да я не сильно и заморачивался, — говорит мистер Мерфи. — Триммер под коров не пролезет, а самому нагибаться и выдергивать все по травинке не больно-то хочется.

— Спина все еще беспокоит? — осведомляется Гарри.

— Ага. Что-то лучше не становится.

— И все же, Черил никак не может быть довольна. Только посмотрите на заросли вокруг святого Петра. Он что, пробирается по рисовому полю? Господи, Майк.

Мистер Мерфи смущенно смотрит себе под ноги.

— Да слышу, слышу, Гар, но что я могу поделать?

— Специально для начинающих, — говорит ему Гарри. — Купите себе секатор на длинной ручке. Тогда не придется гнуться: можно будет сидеть в траве с прямой спиной и подравнивать газон под животными. Кстати, на прошлой неделе моя мама купила точно такой же.

— Правда? — спрашивает Мерфи. — И даже под коровой в темных очках и с коктейлем?

— Да на спор, — отвечает Гарри. — И под бегемотом на тракторе, и даже под свиньей в раскладном кресле. А за вымя вы ее уже пробовали?

— Что?

— Смотрите.

Гарри нагибается к игрушечной корове и сжимает ей вымя. Корова говорит: Мы знакомы? Мы смеемся. Я причесываю волосы. Бобби Джеймс обновляет жвачку. Гарри сжимает вымя еще раз. Могли бы хоть хмыкнуть для начала. А где ваш белый пиджак? Потом еще раз. Я люблю тебя. Возьми меня замуж.