В движении вечном (СИ)

Нечто подобное по нашему времени и в физике. Теория относительности, молекулярный мир, квантовая механика... Переворотные открытия только что сделаны, общая база исполнилась. Эту общую базу веками готовили, создавая критическую массу, и вот!.. Грянули взрывы один за одним, и кто-то исполнил свой шанс. Накопленные за многие годы базовые резервуары оказались прорваны, и пришел час пополнить их заново. Кто-то судьбой явился на сцену ко времени, и открытия сделаны, но для нас это время ушло. Поезд прогрохотал десятилетиями прежде, сейчас налицо время спокойных течений, время подводки к новому уровню базовых знаний. А это работа черновая, кропотливая и... дюже нескорая. Наверняка и после Ньютона были эйнштейны, но теорию относительности создали лишь через сотни лет, когда подошла база.

? Так что ж получается, ты на рутину согласен? ? спросил прямо Игнат.

? Я просто стараюсь мыслить трезво, ? услышал в ответ. ? Я трезво оцениваю свои личные возможности, да и революции в физике только что грянули... Но вот стать просто доктором наук, профессором дело другое. Это дело мне по силам, и здесь я уверен.

В его словах с налетом грусти могла заключаться природная скромность, но говорил Андрей серьезно и вдумчиво. Эта серьезность и вдумчивость плюс нечто еще на бессознательном уровне прямо указывало на полную искренность.

Лебединский Андрей видел жизненную планку в профессорской должности, и кто же в тринадцатой группе хоть чуток сомневался в таких перспективах? Конечно, конечно! Вне всяких сомнений доктор наук и профессор будущий.

5

Бороться и верить

Столь неожиданная, но реалистическая оценка своих перспектив, казалось, должна была подвигнуть главного героя романа осмыслить трезво и свои собственные стремления. Мол, стоп, постой и подумай, взгяни на себя без прикрас. Вне замков воздушных, и кто ты есть нынче в сравнениях? В сравнениях кто, а прешь-то куда? Ведь для него эта "высшая" муть, что в детсаду арифметика, семечки, а у тебя на кону --- как не вылететь.

Таковы представали сравнения, но! ? то, что есть от судьбы изначально, оно было и будет всегда.

И вспомнился, как наяву, эпизод из раннего детства.

Неман, жаркий солнечный день. Песчаный ровный пляж, безветренно, голубая зеркальная речная гладь. Время ближе к вечеру, но народу прилично. Картинка вокруг обычная: кто в волейбол, кто в картишки режется, кто на золотистом песочке пригрелся, а кто, не спеша, вперевалочку, снова к воде.

Игнату лет семь, он только что выскочил, наплескавшись до упоения, но не вприпрыжку бегом, чтобы всем телом в горячий песок, а коленками грянул в прохладный и мокрый песок у воды рядышком с береговой кромкой. Сейчас, сейчас он выроет крохотный ямчатый водоемчик, пустит вдоволь речной воды, а после в сторонку. Застыв на коленках, запрятав азарт: пускай заплывают мальки, те, что крупней и беспечней.

Опустив низко голову, Игнат резво заработал пальцами, выгребая прохладный песок, складывая рядом в рыхловатую влажную кучку на подобие низенькой башенки. Он увлечен, он весь в работе, он целиком вне того, что сейчас окружает, как вдруг! Внезапно он слышит звонкий плеск речной воды, резвый перестук босых ног, приближающийся стремительно вдоль песчаной береговой кромки. И голос врывается резко, высокий фальцетный распев:

-- Я профессор, я профессор!

Незнакомый белобрысый пацан в синих хлопчатых трусиках пробегает вприпрыжку мимо, в руке он держит длинный крепкий лозовый прут. Время от времени он размашисто лупит по мелкой воде, лупит со смаком и звонкой россыпью брызг, аккомпонируя звонкий распев:

-- Я профессор, я профессор!

Пацану также лет семь, и ему также едва ли понятно это мудреное слово. Это мудреное "взрослое" слово, показавшееся почему-то вдруг примечательным настолько, что вот теперь так и нужно выкрикивать без конца в полный голос высоким фальцетом, враспев. Может быть, это слово просто послышалось в отголосках случайных, примкнуло, легло на язык вместо песенки в ликующий солнечный день? В божественный день у волшебной реки, когда юн и от этого счастлив, когда каждая клеточка тела звенит и упруго ликует, когда просто хочется петь от души! Да и мало ли в детстве кричим потому, что услышали вдруг, и легло на язык, как случайная звонкая песенка.

Впрочем, дело здесь не в этом, а именно в слове "профессор".

Тогда, тогда. Тогда, когда Мир представал как великая тайна, когда неудержимо мечталось о непознанном, дальнем ? слово это пахнуло тоской и рутиной. Слово это пахнуло очками, седой бородой, канцелярскими стенами. Слово это тогда прозвучало чем-то вроде бухгалтера.

Так оно прозвучало тогда, но и спустя многие годы, когда пришло юношество, когда прояснились ранжиры, и взрослое слово "профессор" взошло на вершины "сермяжных" советских житейских реалий ? это "рядовой профессор" снова представилось душно в тоскливом рутинном ряду. Как рядовой инженер, рядовой космонавт, рядовой первооткрыватель очередной инфузории.

Стоит ли жить на мечтах о рутине? -- вопрос этот вновь представал стержневым, всеохватным, первичным, исконно питающим силы, надежды и позывы.

И ответ был однозначен по-прежнему. Нет, нет, никогда, это вне его жизненных линий. Надо держаться за жизнь, а значит бороться и верить. Бороться и верить, несмотря ни на какие нынешние "соотношения". Суть-то не в них, не в безликих оценочных цифрах, и Эйнштейн был вовсе не вундеркиндом в учебе, скорей наоборот, и факт сей известен, не на безликих оценочных цифрах стоит креатив. Эйнштейн стал Эйнштейном великим, он увидел громадину первым и смог разъяснить, а всезнайки и умницы рядом ? остались. Рядом остались, однако не в том же ряду.

Наука подлинная, захватывающая дух, поиск, неудержных мыслей полеты ? вот его главная линия жизни. Это вернется, заявит, заступит всецело на путь, необходимо лишь время. А сейчас необходимо зацепиться за студенческую скамью, держаться изо всех сил, пока есть хоть малейшая возможность, пока не истрачена последняя, пускай самая призрачная попытка.

Пять лет впереди, время серьезное. Это время в друзьях, и укажет подходы.

6

Через пять лет

Разговаривать искренне с Лебединским Андреем было легко и вполне безопасно. Ведь с иным "товарищем" порой побеседуешь вот так искренне, душу откроешь ? вроде с глазу в глаз он к тебе с пониманием, а назавтра... Гуляет назавтра твоя "душа" на публичных просторах в пикантных подробностях, а публика она и есть публика, ведь народ там, как правило, вне этой самой, "глубоко устоявшейся интеллигентности".

Тот разговор так и остался лишь для двоих сокровенным, иначе вот бы смешков и зубоскальства случилось среди бывших школьных рационалистов, а нынче точно таких же сачков и двоечников:

-- Гляди ты, разгильдос махровый, кандидат на вылет первейший, а туда же, в эйнштейны с дираками... Сперва сессию сдай.

Смеху, конечно, случилось бы предостаточно среди таких же оболтусов, да вот только смеху не больно веселого. Новая страшилка нагрянула бесцеремонно еще на волне эйфории недавней абитуриентской победы, вновь захлестнула безжалостно непредсказуемым будущим. И не только ближайшим будущим в виде математического анализа в первую сессию, но и будущим куда более отдаленным.