Уткоместь, или Моление о Еве

я. Все понятно до взятки и все неясно потом.

- Майор заберет писательское заявление, - говорю я ей.

Саша кидается мне на грудь, и мы чуть не попадаем в аварию.

- Чтоб забрать заявление, ему придется, - говорит Саша, - что-то рассказать. Что это будет? Правда о себе или правда о Рае?

Оказывается, мы стоим в пробке. И, видимо, большой. Машины - дверца к дверце. Сбоку ввинчивается наглый "мерс" - если он меня заденет, я выйду и убью его. Я начинаю смеяться, и он-таки слегка щекочет мой бампер.

- Сука! - кричу я ему. - Блядь такая!

Мне грозит кулаком огромный дядька, но не из "мерса", а из такой же банки, как у меня.

- Спокойно! - кричит он. - Спокойно!

Но именно после этого все начинают дудеть, кричать в окошки, включать громкую музыку.

- Глупо умереть в давке, - говорю я.

- Нашего внука назовут Адам. Он будет первый после нас, когда ненависть взорвет эту консервную землю. Если мы выберемся, не выдавай меня, а если сгорим тут все, то знай: Адам.

Я ничего не понимаю, потому что описываюсь. Только недавно я выносила судно за чужой женщиной. Почему-то мне приятно это вспомнить. Значит, Адам... Господи, спаси его, если мы тебе так опротивели.

____________

Я - Саша.

Мы вылезли из этой пробки. Потом замывали Ольгин детский грех. Приехали в больницу поздно. Дивная липовая аллея уже была в сумраке, и из неё тянуло свежестью и прохладой. Какой-то человек нес на руках ребенка. Подол девочкиного платья свисал к самой земле. Он дошел до конца аллеи и повернул обратно и шел прямо на нас.

- Смотри, - сказала Ольга.

Я узнала платье. Из штапеля в мелкую белую розочку по черному полю. Забытый крой - клеш-колокол. Это тетка Раи умела делать классно, как никто. Платье это шилось к прошлогоднему лету для сбора малины. Муж Раи придерживал подбородком её волосы, а те, которые задувал ветер, он держал губами. Это было так красиво - не сказать. Липы, клеш и волосы сумасшедшей женщины в губах абсолютно ненормально счастливого мужчины. При чем тут могли быть мы?

____________

Я - Ольга.

Улетела Катя. На вокзал приехал её отец, увидел дочь беременной. Очень хотел устроить допрос с пристрастием. Но его увела Саша, и вернулись они в обнимку, как родственники.

Рая стала потихоньку вспоминать то и се. Точкой отсчета был майор, потом мальчики. Они хорошо поступили в вуз, деньги, что на взятку, ушли на репетиторов.

А тут он и пришел. Как он меня нашел, понятия не имею. Но он пришел ко мне в редакцию и сказал моей тетехе-секретарше, что у него "очень личное". Здоровый парень с жуликоватой улыбкой. Представился: "Микола Сирота".

- Не знаю такого, - пробормотала я, потому что ждала звонка от Алеши, психовала. У Катьки прошли все сроки.

Он положил мне на стол клеенчатую тетрадь с загнутыми мятыми углами.

Моя жизнь состоит в том, что мне каждый день приносят то тетради, то аккуратно сброшюрованные страницы, тексты, написанные на обороте других текстов.

- Читаю долго, - говорю я, - если вы считаете,