Сделай ставку - и беги, Москва бьет с носка

- Был сорок первым, станешь третьим, - миролюбиво объявил Иван. - Отныне всё будет по справедливости. Фамилия?

- Меня пиши! - от окна торопилась пожилая женщина. - Я сто тридцать восьмой была.

- Что значит сто тридцать восьмая?! - к Листопаду пробился патлатый, растерянный парень в косоворотке и с гитарой. - Какая еще там сто...? Я вообще - одиннадцатый! По какому праву?

- Был одиннадцатый. Повысим до восьмого. Вот за этим гражданином держись, - успокоил его Иван.

К Листопаду, выкрикивая фамилии, потоком устремились люди. Сотые - стопятидесятые ломились в первые ряды.

- Не толпитесь, граждане, всех оформим по справедливости, по совести, - вальяжно успокаивал взбудораженных людей Иван. - Как говорится, кто был никем, тот станет всем. Вокруг Листопада образовался водоворот. Список стремительно разбухал.

Меж тем в хоре взвинченных, торопящихся записаться послышались иные, встревоженно-недоуменные голоса:

- Что здесь происходит? Где список?

Помещение аэрофлота начало заполняться возвращающимися очередниками.

В зале понемножку началась буча, грозившая разразиться всеобщей дракой. Прежние первые номера наседали на новых первых. Новые первые индифферентно отмалчивались. Они теперь признавали только один список - существующий. И, само собой, были готовы стоять за него насмерть. Иван глянул на часы, - оставалось пять минут. Поверх голов собравшихся он подметил топчущуюся поблизости группку крепких парней в дефицитных адидасовских костюмах со значками мастеров спорта. Поманил к себе. - Вам куда, ребята? - Так в Адлер, на сборы. Срочный вызов. Завтра должны быть, а тут такое...

- Надеюсь, комсомольцы? Тогда записываю в четвертый десяток. К вечеру получите билеты. Но шоб обеспечить порядок! Сумеете?

- А то, - обнадеженные спортсмены принялись поигрывать плечами.

- Немедленно огородите кассы стульями, - распорядился Иван. - И - пропускать по пять человек - строго согласно нашему списку. Шоб никаких самозванцев! Выполнять. Он заметил, что в одном из окошек появилась кассирша. Быстренько всунул список сорок четвертому. - Продолжайте запись. Только шоб всё по-честному, как при мне. Первая пятерка - попрошу к кассе... Девушка в тапочках, а вы шо мешкаете? Вы у нас первая.

Подхватив пунцовую Вику, он подтащил ее к окошку, выхватил два паспорта и, дотянувшись поверх стекла, положил перед кассиршей.

- В Сочи. На завтра. - Куда прешь? У меня еще пять минут есть, - кассирша надменно поглядела на нахального пассажира.

- А у меня их нет. Поэтому без сдачи, - отреагировал тот, взглядом кивая на паспорта, промеж которых, как тощий сыр в сэндвиче, выглядывала сторублевка.

Из зала донесся всполошный женский крик: - Что происходит?! Что вы суете? Где наконец настоящий список?! Покажите, кто его уничтожил! Кассы! Билетов не выдавать!

Кассирша привстала, вгляделась в происходящее, перевела взгляд на сгорбившегося, неправдоподобно безучастного клиента и, понимающе усмехнувшись, потянула паспорта к себе.

Кто-то из прежних попытался силой пробиться к кассам. Но наткнулся на "адидасовский" кордон. Раздались крики с требованием вызвать милицию.

Вскоре буча, грозившая перерасти в драку, дракой и разразилась.

Начали, как обычно, женщины.

- Где старый список? В котором я пятой была?! - закричал пронзительный голос. - Не знаю никаких ваших поддельных списков. Этот и есть настоящий! - ответили ей - скандально.

- Что вы мне суете филькину грамоту? Что это вообще за липовый документ?

- Да уж документ! Похлеще вашего.

- Да? И кто ж его утвердил? Какая инстанция?

- А ваш-то кто? - А вот кто надо!

- Ах, кто надо? Так вот или записывайся сзади, или вовсе катись отсюда. Умная выискалась. Кто надо ей!

Вслед за тем сцепились двое восьмых - прежний - лысоватый, раскрасневшийся от гнева сорокалетний мужчина и патлатый студент, произведенный в восьмые номера Листопадом.

- Ты кто такой? - наседал лысый.

- Я - восьмой!

- Ты - восьмой?! Да ты на рожу свою погляди. Восьмой нашелся. Это я всю жизнь восьмой! Задавлю самозванца.

И - потянулся давить. Оба списка переплелись в клокочущую толпу. Билеты наконец выписали. Выхватив их из рук кассирши, Иван, ссутулившись, насколько позволял рост, и приобняв дрожащую Вику, принялся протискиваться меж дерущихся.

У самого выхода вдруг остановился. - Ваня, нет! - тонко вскрикнула Вика. Но Иван уже взметнул руку.

- Граждане пассажиры! - выкрикнул он зычно.

Драка прервалась. - Так вот же он! Который список порвал, - выкрикнул кто-то.

Теперь все - и прежние, и новые - смотрели на Листопада налитыми кровью глазами. - Шо ж вы творите, граждане? - с мягкой укоризной произнес он. - Постыдились бы лицо-то терять. Чай, не на диком Западе. Ведь так славно всё задумал: по справедливости, по совести. А вы вместо того, чтоб обсудить, прийти к консенсусу, сразу кулаками в харю! Любое культурное начинание в свинство норовите обратить. Нет, не буду я вам больше помогать! Недостойны.

Прежде чем ошарашенные люди среагировали, Иван выскочил наружу и следом за Викой впрыгнул в такси.

- Пошел! - крикнул он.

В салоне его обхватили женские руки.

- Ванька, ты - фейерверк! - задыхаясь, пробормотала Вика.

* Ночью они лежали на широченной кровати в новой листопадовской квартире.

Вика, счастливая, опустошенная до гула, подползла к закинувшему голову Ивану. - А хорошо ли это, изменять молодой жене? - шутливо пробормотала она. Иван встревоженно открыл глаза. Будто ненароком она угодила в тайные его думы.

- Но ведь теперь-то ты все решил, правда? - беспокойно потребовала Вика. - Опять только я и ты! Да? Сам же предлагал...Я тебя за язык не тянула. В лице его наряду с истомой почудилась растерянность, Вику испугавшая.

- Та-ак. Ну, и что будем делать? Мне разлучницу утопить или сам удавишь? - Зачем? Разве она нам мешает? - разморенный Иван от души, со стоном зевнул. - Она в Москве, а мы с тобой здесь. Потом ей еще учиться и учиться. Завтра в Сочи на гулянку махнем. А там - или эмир умрет, или ишак сдохнет!

Он протянул руку, огладил спину любовницы, по-хозяйски легонько похлопал ее по заду. Почувствовав новое возбуждение, придвинулся.

- Давай спать, - Вика отпрянула и клубочком свернулась на дальнем углу кровати.

* Когда Иван проснулся, Вики рядом не было. Лишь записка на подушке - "Считай это моим предсвадебным подарком. Засим возвращаюсь к любимому жениху".

Листопад зарычал. Схватился за телефон. Долго не отвечали. - Слушаю, - услышал он наконец хрипловатый женский голос. - Вику мне!

- А Викочка уехала на вокзал. Это Виктор? Вчера у нее не получилось. А сейчас как раз поезд до Ленинграда. Оттуда потом с пересадкой к Вам. Просила встретить... А кто говорит-то?

Листопад швырнул трубку.

В квартиру настойчиво зазвонили. На лестничной клетке стоял бывший инструктор райкома комсомола, а ныне студент-заочник Маргелов.

После увольнения из райкома Маргелов, и впрямь оказавшийся сообразительным и пробивным, полностью снял с Ивана все бытовые проблемы.

Сделавшись ректором, Листопад оформил его личным водителем. Хамоватый с другими, перед Листопадом Маргелов трепетал и поручения его бросался выполнять опрометью. Правда, с учебой у него по-прежнему было напряженно. Так что каждую сессию Ивану приходилось самому с зачеткой в руках обходить преподавателей.

Сейчас Маргелов тяжело дышал после бега по лестнице.

- У Вас с телефоном чего-то. И лифт не работает! - сглатывая пересохшую слюну, выдавил он. - Иван Андреевич, в институте прокуратура и милиция с обыском! Вас разыскивают. По- моему, как раз сюда собирались. Я ждать не стал...

- Машина?!...