Калейдоскоп (СИ)

Я убил разные народности, но никогда африканцев не трогал. Я имел сексуальные отношения с расово-несовместимыми женщинами, но никогда с африканками. Я всегда ликвидировал женщин, с которыми вступал в близкую связь, я делал это быстро и безболезненно, так как не взирая на всю агрессию, мелиорация которой добросовестно проводилась во мне моими командирами, я не прибегал к насильственным методам естественного мужского удовлетворения. Но никогда не стрелял в африканку. Откуда тогда этот призрак? И призрак ли это?

Когда я был в стране солнца и камня, я имел неожиданный разговор с одним местным мусульманским юношей. Я полагал, что он был юношей, судить о возрастной группе, по человеку, лицо которого все время покрывает *шемах и многолетняя черная борода - достаточно сложно. Я прибывал тогда в небольшом селении в ожидании очередного наступления, но местные жители, хоть и считали нас чужаками-убийцами, вели себя достаточно сдержано, возможно опасаясь за собственную жизнь, зная или чувствуя, что мы или их собственные армии все равно убьют их, на чьей стороне они бы не находились. И это читалось в их глазах, не обнаженный страх и совсем не безудержная ненависть, это было что-то другое, чему многим из живущих, еще стоило бы поучиться. Отсутствие обреченности, исполненные достоинства и веры, они все просто жили и ждали непоколебимой воли своего Аллаха.

И вот как-то ночью мы разговорились с юношей, и он вдруг изрек весьма интересную для дальнейшего размышления информацию:

- Бог у нас несомненно один, просто мы по-разному трактуем Волю Его Святую. Так и получается, что вы идете на смерть под своим знаменем – мы под своим. Наши люди не боятся умирать, они веруют в великого Посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, и в то, что души наши непременно пройдя по Сирату, после великого *Киямата, по воле Аллаха будут обитать в Джаннате. Да, мы убиваем, но это во благо общего дела. Как вы в свое время истребляли язычников, для нас все, вы *кафиры, те же самые язычники вот и все. – юноша поменял центр тяжести, переложив оружие на правую сторону и продолжил. – Что же касается конкретно нас, нашей земли по которой ты сейчас ходишь. Вам кажется эта война бессмысленной. Но это только потому, что вы не ведаете причин. – и тут юноша изрек определение, одной очень известной личности, однако я более чем уверен, что с трудами оного он вряд ли мог быть знаком. Тем не менее он сказал следующее:

- Война происходит и будет вестись вечно. Это фактор постоянного тысячелетнего угнетения со стороны всех мировых держав. И есть основополагающие принципы, когда воюешь «за» или «ради» своей страны или земли. Разница лишь в том, что когда война происходит «за» свою страну – это подразумевает, тот факт, что на вас напали, и ты обязан защищаться и бороться за мир своего народа. Ежели разгорается конфликт «ради» - это уже прямое следствие развития твоей страны и тебе приходится в силу плотности населения и технологической мощи своего государства идти и покорять новые территории, дабы снабдить народ новыми ресурсами, продовольствием и конечно же дополнительной рабочей силой. А у нас. Война кажется бессмысленной, так как она идет сразу в двух параллелях: из-за алмазов, нефти и всего что можно вырвать из сердца матери земли, на нас постоянно нападают, пытаясь присоединить или разъединить, и конечно же из-за того, что наш народ бедствует, голодает и ему нужно оборонять свою территорию, а еще расширять границы дабы найти недостающее пропитание, земля у нас хоть и богата, но не на пищу. – юноша в пыльной куфии сплюнул в сторону и закурил.

- Скажи мне пожалуйста, - мой голос показался мне незнакомым, сиплым и отстранённым, уже тогда образ черной женщины посещал меня и выталкивал мои остатки разума из колыбели безумия. – А вы, ты. У вас есть понятие одержимости?

- Что ты имеешь в виду, солдат? – юноша прищурился и пристально уставился на меня своими черными миндалевидными глазами.

- Человеком могут овладеть. – я сглотнул очень густую, тяжелую слюну сухим ртом. – Демоны. – продолжил я. – Может ли в сознание, в голову влезть хитрый демон и сидеть в тебе? Управлять тобой, а потом. Потом совсем уничтожить тебя?

- *«Бисмиллях»! – воскликнул юноша и мне показалось отошел в сторону, держась еще дальше от меня, сжав винтовку покрепче. – Злые джинны, шайтаны могут шептать тебе всякую чушь. Они могут предстать пред тобой в любом образе и толкать на неправедные, злые дела, отдаляя тебя от света! Защищайся, произнеси молитву и воздай славу Аллаху, и они отступят от тебя.

- Это сложно. – прошептал я. – Ко мне приходит странная женщина. Является ко мне. Но я не знаю, что она хочет от меня.

- Она тебе что-то говорит? Принуждает тебя. – юноша криво улыбнулся, это я заметил боковым зрением. – Вступать с ней интимную связь? Или может она шепчет тебе кого-то убить? А может она как Гуль, пожирает твоих жертв прямо у тебя на глазах? – я почувствовал, что разговор о духах и джиннах парня явно встревожил, и он то и дело повторял свои молитвы.

- Нет. Ничего этого нет. – я тоже закурил и присел на теплый все еще камень. – Она просто. Как бы это сказать. Живет во мне. И порой проявляет себя. И мне это не нравится.

- Маловерие, солдат. Вот ваше проклятие. Кафиры всегда будут страдать. Засыпай и просыпайся с именем Аллаха и тогда ни один шайтан не одолеет тебя. Ангел может прогнать любое зло, но только когда ты просишь у Всевышнего этого с чистым сердцем. А еже ли живешь в пороке и молчишь, как Аллах знает, что тебе нужна помощь?

Через два дня я зачистил все селение, после того, как прошла воздушная атака. Камень на камне остался, но вот люди. Никто не выжил, а кому и удалось избежать смерти, я и мой отряд под знаменем неумолимого *Маляк аль-маута, даровали искалеченным старикам и женщинам вечный покой, а точнее ожидание их заветного перехода в Джаннат, где из их обнажившихся ран потечет мускус, а они, распивая вино будут наблюдать в небесном ложе, как на адской сцене будут пытать и мучать нас, кафиров, снова и снова сдирая нам кожу и поливая раскалённым железом.

С тех пор прошло очень много времени. Очень много. Но все живо, как и жива моя странная черная женщина. Мне пришлось рассказать о ней Спектру. Она живо отреагировала на мою, как она сразу классифицировала «жалобу» и просила чаще и подробнее писать о ней, а еще лучше рассказывать о ней. Однако я категорически отклонил ее предложение, так как чем чаще, я думаю о ней, о черной женщине, тем более явственнее и чаще она врывается в мое сознание! Словно ножом исполосовав мое полотно сознания, этот призрак более уверенно и упрямо влезает в мой мозг!

Я спросил своего врача, когда меня начнут лечить? Когда я смогу покинуть эту странную комнату? Когда я вернусь туда, куда не знаю зачем возвращаться? И Спектр ответила, что меня уже давно лечат, а я этого не знал. Я был удивлен, даже сильно. Но вся сложность и длительность лечения, как сообщил мне Спектр, зависели только от меня. Как только я вспомню, когда, почему и как я оказался в больнице – я пойду на поправку! И мое лечение будет завершено.

Но увы, как раз этого, я и не могу вспомнить. Мне придется провести долгие месяцы, кропая над каждым фрагментом своей жизни, чтобы понять и вспомнить, при каких обстоятельствах и как давно я сюда попал.

Затмение

Я снова напился. Я пил много и всегда, особенно после смерти жены. Когда жизнь предоставляет тебе неограниченное время, очищая пространство от семейных и дружеских якорей, сознание может отправиться в вольное плаванье! Это свобода, свобода с коричневым флагом вопросов. Не зная еще, что делать со своей свободой, в порыве чувств и смешанных эмоций, человек, да и человечество в целом, может пуститься во все тяжкие. Почему это происходит? Думаю, потому, что когда свобода приходит неожиданно, она застает нейроны мозга врасплох. Конечно, если вынашивать и лелеять планы о предстоящей свободе, да, возможно тогда, она может принести положительные плоды и субъект получивший дар освобождения с проработанным, отточенным планом приступает к реализации своих целей и задач. Но когда она обрушивается, да еще и в искаженной форме, единственным поступком, на который соглашаются тело и разум – это забытье в изменённой реальности.