Калейдоскоп (СИ)

Я так же, живо представил, что возможно у нее есть дети. Да. Определенно должны быть, она выглядит внушительно как женщина у которой есть дети. Двое, может даже трое. И все они живут вместе. И все вместе несчастливы. Не в том плане, что бедствуют или исполнены ненависти к друг-другу – нет. Просто есть люди, которые могут с ясностью и без раздумий утвердительно сказать: Да, я счастливый человек. Или, да, я был счастлив! Но не в этом случае. Этот раздавленный плод, что сидит передо мной не может сказать ни в прошлом ни в настоящем, что она счастлива, и тем хуже, не может сказать это о своих несомненных детях. Вот, что насторожило меня. Вот что заблокировало меня от нее и оттолкнуло как бейсбольный мяч, с такой силой, что я охнул вслух. Только тогда она замолчала и уставилась на меня хватая губами воздух как рыба, выброшенная на берег.

- Вы, что-то готовы сказать? – наконец услышал я. Вот уж выражение! Лучше не придумаешь! Спустя битых два часа, гранат решил узнать мнение мнимого соучастника беседы. О да! Забыл сказать, квадратные люди называли наши встречи «беседами». Только одно мне было не понятно, кто из нас вел беседу? Если судить по хронологии и результатам посещений, то складывалось впечатление, будто это я пастырь и наставник, а они всего лишь дети мои и заходят ко мне за благословением, предварительно выговорившись с усердием о деяниях своих. Я улыбнулся.

- Отпускаются и разрешаются тебе грехи твои, чадо. Иди с миром. Больше *Астарот тебя не тронет. Иди. – я закрыл глаза, чтобы больше не видеть ее, и она ушла. Правда ушла – тихо и безмолвно. А я неожиданно провалился в сон.

Белый

Белый человек, был единственный кто ни заговорил со мной. Это был холодный и расчетливый, жестокий и невозмутимый персонаж. Доктор зашел ко мне из-за спины, словно враг. Небрежным даже оскорбительным движением схватил мою голову и откинул назад. Склонившись надомной, белый человек осветил фонариком мои зрачки, ловкими и быстрыми движениями, будто механически проверял реакцию на свет, дабы определиться жив я или нет. После чего толкнул мою голову в исходное положение и вышел.

Конечно! Я выразил ему «наилучшие» пожелания с упоминанием всевозможных поз из книги любви и добавил еще с сотню собственных вычурных речевых оборотов. Думаю, выглядел я глупо – привязанный к стулу, смердящий и лающий через плечо, ну точно, как бешенный пес. Уверен слюна летела из моего рта, и более неподконтрольная территория моего головного мозга выдавала невообразимые маневры агрессии в звуковые ошеломляющие эффекты. Потом запустили газ, и я отключился.

И уверяю вас, лучше бы мне было не просыпаться. То, что делал со мной белый человек, сразу напомнило мне о последних минутах в лагере № 3. В небольшом местечке Тобата, неподалеку от Модзи, японские «недоофицеры», в предвкушении обще очевидного поражения, пытали меня, издеваясь всеми возможными азиатскими способами. Тогда помню, я так удивлялся, как же может вместиться столько садизма в такую маленькую, черненькую чертову голову! Я ненавидел их. Но еще больше я ненавидел тех, кто послал меня туда. Там в душном, влажном воздухе, ползая брюхом по мокрой и скользкой глиняно-желтой грязи я ненавидел всех и вся, а когда эта армия маленьких худых людей схватила нас, я не мог в это поверить. И я постарался забыть обо всем что было после. Но этот чертов белый изувер заставил меня вернуться в прошлое! И снова почувствовать себя терзаемой свиньей с обжигающим *тогараши в заднице и ожидающей приближения нежданного *«Толстяка», который прекратит твои нечеловеческие мучения. Однако в моей теперешней ситуации, «Толстяка» ожидать было не откуда. Мне приходилось терпеть и соглашаться со всеми опытами, на которые подписал меня чертов урод.

Обжигание, обморожение, комплексная ослепляющая терапия светом, звуко-стимуляция и глупое до безобразия «лечение» электросудорожной терапией – все это пришлось пережить мне, не расплескав при этом последний кувшин сознания, если оно еще вообще во мне было.

Спектр

На моих висках чесались ожоги. Волосы слипшееся от пота и растворов, совершенно не эстетически были разбросаны по голове, которую я ощущал ссохшимся плодом груши, предварительно пропеченную в духовке и выброшенную на открытое солнце на растерзание осам. Пальцы мои на руках и ногах выкрутило, спазм – побочный эффект антидепрессантов и еще Бог знает каких препаратов. Мозгов я не ощущал, точнее, я понимал, что что-то в коробочке шевелится, но мысли связать в единый пучок слов и образов не мог. Не мог многого, пока не увидел ее.

Да. Передо мной, после изнурительных опытов и насилия, сидела женщина. И я не знал какого она цвета. Моему сознанию никак не удавалось схватить оттенок, определить кто она и что собой представляет. Она была всеми цветами сразу. И я говорю это в серьез. Такое редко бывает, но такое бывает. Это не действие наркотиков или дезориентации – нет. Она действительно переливалась всеми цветами, которые доступны для восприятия и ощущения. Так я могу сказать, что ей подойдет голубой, она похожа на огромный айсберг, ледяной кусок среди белого океана, но мгновение! И я видел оранжевую, выжженную вельд, но сразу же картинка сменялась зелеными оттенками пышных крон влажных деревьев, за которой возникала ночь и под лунным сиянием, распускались неестественно яркие кувшинки и лилии. Да, это была она, она была такой. И воспользовавшись, быть может моим расшатанным состоянием, ей удалось приковать мое внимание и даже не заслужить, а принять как подарок, мое доверие.

Я слушал ее и постепенно приходил в норму. Нормой я определяю способность адекватного общения и восприятия информации в содружестве со сторонними субъектами. А что есть адекватность? Это я отдаю в руки обще принятым моральным и психическим нормам.

Знакомство со спектром, позволило мне вернуть себе себя, назовем это так, все же я пишу об этом, значит, могу позволить авторское отступление, хотя признаться честно терпеть не могу подобных выражений. Ведь по сути меня у меня никто и никогда не отнимал! Что за чушь! Говорим, потом думаем, думаем потом поздно говорим. Грязная запутанная «барахолка» получается, кишащая блохами и глистами избитых фраз и крылатых афоризмов.

Я себя не возвращал. Я просто возобновил способность нормальной жизнедеятельности в согласии с умом и словом. Чуть позже, когда мое выздоровление было в пике своей прогрессии, я даже поделился со спектром своим желанием, на возможное половое сближение с ней, что уверяю вас, не могло оставить ее равнодушной. Как бы женщины не воротили своими лицами и всеми прилегающими к ним частями, приличия только ради фыркая на прямую пошлую правду с естественным предложением – поверьте, они чувствуют кайф, эйфорию, упоительный восторг, который сами же себе и ломают. Порой мне кажется, что быть несчастной, для женщины крайне важно! Самоистязание, самозабвение, самоотдача, самоотверженность – все это – женщина и все это ничто иное, как непонятное мне и быть может многим мужчинам, нездоровое, маниакальное, саморазрушение. И ради этого «собачьего кайфа», женщина готова пойти практически на все: выти замуж заведомо выбирая неудачника или тирана, нарожать детей, стать алкоголичкой, пойти в проституцию или тянуть на себе бревна, стать лесбиянкой или политиком. Неважны средства – главное быть несчастной. Как же бесит меня это!

Но я отвлекся. Мой спектр, не выразила ни малейшего смущения после открытой хартии с моей стороны и конечно же ответила мне бореальным отказом, на что я совершенно не обиделся и советовал ей окончательно не отбрасывать подобный вариант из модели будущего. Да, мой член реагировал на нее, и не потому что она привлекательная женщина, а скорее от того, что впервые, за многие годы я смог доверять кому-то, а еще потому, что не мог определить ее цвет.

Когда меня станут лечить

Все чаще у меня в голове появляется черная женщина. Всплывет в моем затуманенном сознании в самые непредсказуемые моменты, особенно часто это бывает, когда я нахожусь на границе между сном и явью. Я хочу погрузиться в сон, но вот передо мной, ну не в прямом смысле этого понятия, скорее во мне, за мной возникает эта странная черная женщина. Она черная в самом искреннем значении данного определения, по пигментации кожи – это абсолютно африканская женщина. По возрасту, она скорее ближе к классификации «молодая женщина», потому, что уже не юная, но еще не достаточно зрелая, мне вообще тяжело определить ее возраст, так как я не вижу ее полностью. Только ощущение, граничащее с неопровержимой уверенностью ее существования во мне! И мне это не нравиться. Она зачастила ко мне. И меня это, не то чтобы пугает, но приносит ощутимый дискомфорт. Я боюсь одного, что эта молодая черная женщина вытеснит со временем меня из моего собственного сознания, почему-то я в этом уверен. Я не хочу ее убивать, я досочно убил людей за весь свой долгий кровавый путь, но я убивал не из прихоти, мне просто так говорили, и я это делал, до последнего момента, когда подписал контракт с безумием во спасение собственной вменяемости.