Трапеция (ЛП)

ушел кто-то еще. Попросишь Ма Лейти, чтобы он пожил у нее?

- Не волнуйся. В нашем трейлере полно места, и мы все привыкли к Томми за

зиму. Они с Марио прекрасно ладят.

- Не хочу вас обременять…

- Ты вовсе нас не обременяешь! Слушай, он часть труппы… ты же в курсе, как

Папаша относится к семье, – Анжело положил подбородок на руки. – Я понимаю, что ты волнуешься, Бесс. Но я присмотрю за ним. У меня самого есть ребенок, ты

же знаешь.

- Нет, я не знала…

- Да, есть. Девочка, Тесса. Тереза – в честь ее матери. Она в Калифорнии, в

католическом пансионате. Я буду заботиться о Томми, как о собственном сыне, Бесс, обещаю.

- Хорошо, – медленно проговорила Бесс. – Я буду знать, что с тобой и Тонио он в

порядке.

Из-за стола она поднялась с видом человека, который все решил и устроил.

- Мам, можно повидаться с папой? – попросил Томми.

- Сынок, он еще на лекарствах… он тебя не узнает. Меня не узнал.

Твердая холодная рука Бесс подрагивала в ладони сына.

Чувствуя, как жжет в груди, Томми поцеловал мать.

- Мама, когда мы увидимся?

- Я буду следить за вашим маршрутом по «Билборду» и посылать тебе открытки.

Анжело, наклонившись, поцеловал Бесс в щеку.

- Это от Марго. Не волнуйся, Бесс, мы присмотрим за Томми.

- Благослови тебя Господь, Анжело. Будь хорошим мальчиком, Том, не доставляй

Сантелли хлопот.

Томми заверил, что проблем от него не будет. Но, глядя, как мать идет к

больничным воротам, он почувствовал, что она уже забыла о нем снова.

ГЛАВА 15

Старый сине-белый трейлер, служивший Сантелли домом в дороге, не отличался

ни большими размерами, ни новизной. Он имел вид жилища, которого не касалась

женская рука, но внутри не было ни следа запущенности, свойственной

некоторым холостяцким квартирам. Тонио Сантелли никогда не забывал (и не

давал забывать прочим членам семьи), что они – элита цирка. Ни он, ни те, кто

работал с ним, не допускали, чтобы парадный глянец прикрывал грязь или

безвкусицу обыденности. Рабочая одежда могла быть потрепанная и потертая, но непременно – чистая и залатанная. Анжело – давно уже не маленького –

могли отругать за прореху на свитере. Сколь ни рано рабочие начинали

устанавливать аппарат, Антонио Сантелли приходил наблюдать за их работой

причесанный и гладко выбритый, а от влажных усов его пахло мылом.

Все эти вещи были вбиты в Марио с такого раннего возраста, что Томми он

передавал их практически на бессознательном уровне. Даже теперь перед

представлениями парень автоматически растопыривал пальцы, демонстрируя

чистые, не обкусанные ногти, и сам же потом над собой смеялся, потому что

сейчас эта проверка стала лишь семейной шуткой. Но Томми знал, что были

времена, когда шутками здесь и не пахло. И мальчик быстро привык, что не стоит

появляться на людях с грязными локтями или в рубашке, которой давно пора в

стирку. Сценические костюмы проветривались и гладились после каждого

выступления, трико они носили в прачечную. Что касается трейлера, Томми порой

думал, что даже его мама не наводит такую чистоту.

В центре пристроилась кухонька, практически целиком занятая плитой с двумя

конфорками, крошечным холодильником и раковиной. Были в трейлере туалет и

умывальник, а вот душа не было – во времена, когда этот трейлер строился, автодома еще не оборудовались подобными предметами роскоши.

- В конце концов, – как-то сказал Марио, полуоправдываясь, – мы все выросли в

шапито, где ты моешься, стираешь трико и ополаскиваешь ноги в ведре. По два

ведра воды на брата – и точка. А хочешь горячую ванну – изволь дожидаться

большого города, где есть бассейн или баня.

В задней части трейлера деревянные двери вели в маленькую спальню, которую

Анжело делил со своим отцом. Впереди две короткие обитые материей лавки

превращались в узкие, довольно жесткие кровати, где спали Марио и Томми.

Будучи младшим в труппе, Томми выполнял все мелкие домашние поручения.

Даже статус ведущего артиста – если младший каким-то образом его получал, как случилось в этом году с Марио, – не освобождал от этих обязанностей. Когда

Томми жил с родителями, он был свободен от некоторых поручений. Теперь же

все принимали за данность, что он ими занимается.

На самом деле Томми обнаружил, что такое положение дел ему даже нравится.

Нравится в компании Марио носить одежду в прачечную или стирать трико и

свитера в прачечной самообслуживания; нравится есть поздний ужин после

вечернего представления и убирать в кухне; нравится смотреть, ничего ли не

забыто, перед отправлением; нравится натягивать бельевые веревки, латать

костюмы, развешивать мокрые трико. Все эти заботы не давали слишком много

думать об отце. Город сменялся городом, штат – штатом, и Томми настолько

окунулся в рутину тренировок, выступлений, работы и сна, что для всего прочего

просто не оставалось места.

В Лоутон, штат Оклахома, цирк приехал под серой пеленой дождя. Затяжной

ливень благополучно вымыл даже мысли о вечернем представлении, и Ламбет

отменил шоу, ворча, что надежнее обратиться к гадалке, чем доверять местному

бюро прогноза погоды. Тем не менее большинство артистов после долгих

переездов и двух представлений в день были только рады лишнему выходному.

Перед сумерками Анжело явился в трейлер побриться и переодеться и увидел

Томми, забившегося за кухонный стол с учебниками.

- Малый, мы с Марго едем в город в кино. Если хочешь, бери Элен или Маленькую

Энн, и мы вас подбросим.

- Спасибо, – хмуро откликнулся Томми. – Но Маленькая Энн слегла с больным

ухом. Разве Марго не рассказывала? А Элен с семьей ушла в баптистскую

церковь. На какой-то клубничный фестиваль или что. Звали и меня, но я решил, что не настолько люблю печенье, чтобы высиживать бесконечные службы. Лучше

подтяну уроки, отошлю все в эту заочную школу в Балтиморе и буду свободен

месяц. В последней открытке мама спрашивала, как у меня с учебой.

- Папаша уехал в город. Будет ужинать там с одним парнем, знакомым по шоу

Вудс-Вэйленда. Познакомится с его женой и внуками. Как считаешь, Марио

захочет прокатиться в город?

- Нет, он пошел играть в карты.

Анжело выразительно фыркнул.

- Вряд ли он там много наиграет. С нашими-то финансами!

По давней договоренности во время гастролей всеми деньгами распоряжался

Папаша Тони. Другим выдавались лишь небольшие суммы – «на сигареты». И

только в конце сезона зарплата делилась между артистами (а в случае Томми –

отправлялась в банк). Мальчик получал три доллара в неделю, но не жаловался –

это было больше, чем давали ему родители. К тому же, если учесть, что шнурки

стоили пятак за пару, газировка – пятнадцать центов, а кино – двадцать пять, тратить деньги было особо некуда.

- Остаешься один, Том? Только не сиди допоздна, не порти глаза над этими

дурацкими комиксами, – напутствовал Анжело и ушел.

Покорпев над уроками еще час, Томми отложил учебники и растянулся на своей

койке с комиксом.

Минут через тридцать в дверях появился Марио. Был он мокрый с головы до ног

и сразу полез в шкаф за полотенцем.

- Опять уйдешь? – поинтересовался Томми.

- Вряд ли. Продул девяносто три цента. На вечер, пожалуй, хватит. В этих

чертовых городишках библейского края все еще контролируют продажу

спиртного. Контрабандой привозят мексиканское пиво с границы, и на вкус оно

как несоленая лошадиная моча. Черт подери, лучше уж пить лимонад – и вкуснее, и градуса больше! Я думал, ты поехал в город с Анжело, – Марио склонился над