Трапеция (ЛП)

Перекладина оказалась очень реальной – твердая, тяжелая. Затем пришла

реальность запястий Марио, обернутых белым, тонких строп ловиторок, в

которых раскачивались Анжело и Папаша Тони, собственного тела, взлетающего

все выше. Все остальное оставалось туманным и далеким, мир сузился до линии

полета, бритвенно-острой грани реальности под его парящим телом…

Каким-то образом они отработали номер: финальный барабанный бой, два с

половиной сальто, шквал аплодисментов, поклон Марио. Когда Томми оказался

на земле, его снова повело.

Уже в грузовике Анжело приказал:

- Вы двое, одевайтесь скорее. Ты поведешь, Мэтт. Боюсь, я не справлюсь.

В дверях появился Джим Ламбет.

- Анжело, как ты?

- Ничего, – коротко бросил Анжело, и Томми с новым приступом ужаса увидел

сочащуюся из-под повязки кровь.

- Что случилось? – прошептал он.

- А ты не видел? Он вытащил твоего отца прямо из-под Принца.

- Все нормально, – повторил Анжело. – Но мне понадобится укол от столбняка…

Кошачьи когти всегда ядовиты. Я могу чем-то помочь, Джим?

- Да. Разузнай, что будет делать Бесс, – сказал Ламбет. – Она только и

тревожится, как бы мы не пристрелили этого проклятого льва. Не волнуйся, Анжело, мы соберем ваш аппарат.

Томми молча сидел в машине Сантелли, и в кои-то веки Анжело не отпускал

замечаний по поводу манеры вождения Марио. Путь пришлось спрашивать на

заправке, но больницу они в конце концов отыскали. И в безжалостном свете

белых коридоров выглядели как трое бродяг, потому что на трико натянули

старые штаны, а Анжело по-прежнему носил верх от костюма и ливрею.

Аккуратная, словно накрахмаленная медсестра, поглядев на них круглыми

глазами, даже слегка попятилась.

- Мистер Зейн? Несчастный случай в цирке? Минутку, пожалуйста. Думаю, он все

еще в операционной. Сюда, пожалуйста.

Она отвела их в приемную, и там Томми увидел мать – бледную, измученную, с

большим кровавым пятном на платье. Вскочив, она бросилась к ним.

- Томми, Томми, Томми…

Мальчик обнял мать, чувствуя, как та дрожит и всхлипывает. Спустя минуту Бесс

немного успокоилась.

- Как хорошо, что вы приехали, Анжело.

- Ну, мне в любом случае надо показать кому-нибудь царапину.

- Если бы не ты…

Она взяла его ладонь обеими руками, и Анжело смущенно качнул головой.

- Ладно, ладно, Бесс, забудь. Как Том?

- Принц порвал его трижды… один раз ударил по руке и два по ребрам. Он

потерял много крови, и глаз поврежден… – женщина снова расплакалась.

Марио взял ее за плечи и бережно усадил в кресло.

- Томми, оставайся с матерью. Элизабет, я принесу вам кофе. Анжело, найди

себе доктора.

Томми сел рядом с матерью. Через некоторое время вернулся Анжело – с

аккуратной толстой повязкой на предплечье. Марио принес кофе и, не

спрашивая, вручил Томми стаканчик. Мальчик сделал глоток, но напиток был

таким горьким, что Томми поставил его на пол почти нетронутым.

- Я так и знал, что этот кот – убийца, – сказал он.

Бесс Зейн вскинула голову.

- Ох, нет, Младший, Принц не виноват. Том знал, что у Принца болит зуб, и

нечаянно задел его рукой по той стороне. Принц испугался – вот и все. Он

испугался, и ему было больно. Они же как дети.

- Хорошенький ребеночек, – пробормотал Томми, не раз слышавший эту

присказку.

Наконец, вечность спустя, появился доктор.

- Миссис Зейн?

Все четверо вскочили на ноги.

- Миссис Зейн, сейчас вы можете на несколько секунд увидеть вашего мужа. И на

минуту утром.

- Как… как он?

Доктор обвел их взглядом, и Томми снова остро ощутил, какое впечатление они

производят. В том числе мать – в потрепанном пальто и заляпанном кровью

платье.

- Ранения довольно серьезные. Сломаны лучевая кость и четыре ребра. Думаю, лев насел на него всем весом. Рука сильно пострадала, порвана мышца плеча. На

грудь и плечо пришлось наложить около восьмидесяти швов. С глазом хуже.

Ущерб окончательно прояснится, когда спадет опухоль, но уже сейчас можно

сказать, что веко разорвано. Скорее всего, мы сохраним ему зрение, но буду

честен – выглядит неважно. В раны, нанесенные дикими животными, всегда

попадает инфекция.

Анжело перекрестился.

- Вам лучше идти домой, миссис Зейн, – мягко предложил доктор. – Сыновья

отвезут вас.

Бесс качнула головой.

- Я остаюсь. Анжело, отвези Томми.

- Разумеется.

Томми начал было доказывать, что может остаться с матерью, но Марио крепко

сжал его плечо и отконвоировал к машине.

- Мне сесть за руль, Анжело?

- Да ну! – тот нетерпеливо поджидал, пока они устроятся. - Рука в порядке. Меня

домашние кошки хуже царапали!

Томми снова ощутил тяжелую дурноту. Если он пробудет с цирком двадцать лет, сможет ли вот так запросто войти в львиную клетку, спасти человека, а потом

отработать собственный номер с глубокой раной на руке, о которой даже не

сочтет нужным упомянуть?

У него застучали зубы, и Марио позвал:

- Прибавь немного. Паренька знобит.

- Неудивительно, – откликнулся Анжело. – Чудо, что он вообще так долго

продержался. Ты был слишком суров с ним, Мэтт.

Марио приобнял Томми за плечи.

- Слушай, Том, мне пришлось на тебя наорать, иначе бы ты расклеился. А за

тобой и все остальные. Потом узнали бы зрители – и все, паника. Я видел такое.

А так ты держал себя в руках, и все прошло гладко. Сейчас можешь не

сдерживаться, если хочешь. Теперь самое время – когда все позади.

- Мне… п-просто оч-чень х-х-холодно, – выговорил Томми. – Наверное…

наверное, з-замерз в… в б-больнице.

На стоянке царили темнота и тишина, но на звук мотора из билетной будки

выскочил Джим Ламбет.

- Анжело, все в порядке? Томми, как отец?

Выслушав их, он потрепал Томми по плечу.

- Хороший парень. Марио, отведи его в постель. Он молодчина.

Мальчик слышал лестный отзыв, но слишком замерз, чтобы разбирать слова.

Анжело подвез их к трейлеру Зейнов, и Марио с Томми вышли.

- Я останусь с ним. Иди поспи, Анжело.

- Я в порядке, – заспорил Томми, но Марио молча подтолкнул его к дверям.

Здесь по-прежнему горел свет, корзинка с рукоделием лежала там, где оставила

ее мать, – с его собственными трико, натянутыми на штопальный грибок. На

спинке кресла висела отцовская рубашка.

Томми сжимал зубы, холод пробирал, казалось, до костей. Он забыл, каково это –

быть в тепле. Ему чудилось, будто он сдерживает дыхание, сопротивляясь

холодному удушающему напряжению, долгие часы.

Марио сразу отправился в ванную.

- Слава богу, что здесь хорошее снабжение горячей водой. Раздевайся и прими

душ – очень горячий, какой только сможешь вытерпеть. Я принесу что-нибудь

теплое.

- Марио, я же сказал, что все в порядке…

Парень пихнул его в плечо.

- Делай, что сказано, и не усложняй мне жизнь. Лучше скажи спасибо, что мы не в

шапито. А то обходился бы ведром холодной воды. Если простудишься, легче от

этого никому не станет. Давай, пошел.

Под тугими обжигающими струями внешний холод постепенно ушел. Но

внутренняя боль все крепчала. Томми натянул поверх пижамы свитер и вышел.

Марио возился в кухне.

- Лучше? Где твоя мать держит кофе? Приготовлю ужин… или завтрак. Тебе

надо закинуть внутрь что-нибудь горячее.

- В этой жестянке. Я ничего не хочу. Если поем, стошнит.

- Ладно, ладно, тогда иди в постель. Лично я умираю с голоду. Стараюсь не

наедаться перед вечерним представлением, а сейчас почти утро. Не

возражаешь, если я перекушу?

Томми вдруг стало стыдно.