Индийская Сказка Со Вкусом Манго

вот» или обязательное «tomorrow morning» (завтра утром) означает

все что угодно, кроме того, что должно, и может длиться неделю,

месяц или до следующей и последней инкарнации Вишну. Зимой в

Раджастане тепло. Днем. И даже жарковато, в отличие от прохладной

делийской погоды с обязательными последующими ночными

«непроезжими» туманами. Зато ночью здесь сыро и ощутимо холодно. В

номере стоял обогреватель без вилки. На мою просьбу разобраться

пришел милый мальчик, зачистил концы проводов, в розетку на стене

воткнул для надежности спички, потом сами провода и гордо нажал на

кнопку «вкл». Обогреватель заработал, парень ушел с чувством

выполненного долга, а я еще долго приходила в себя от сервиса и от

местных правил техники безопасности.

Такой встречи Нового Года в форте не было никогда. Мало того,

что в Индии новый год в нашем понимании отмечают редко, да и то

если говорить о больших городах. А если что-то и празднуют, то в

ресторанчике, но не везут с собой такое количество продуктов и

приспособлений для их приготовления, что для хранения надо выделять

отдельное помещение. Кажется, забыли посудомоечную машину и

яйцеварку.

Нам разрешили оккупировать верхнюю открытую веранду, накрыли

столы и прислали специально обученных приготовлению цыплят

«тандури» поваров. Ночь была ясной, звезды купались в шампанском,

Новый Год был встречен троекратным «ура!» и салютом. В конце

концов, у наших столов со всевозможными вкусностями и деликатесами

оказалось все население гостиницы и вся обалдевшая прислуга. Откуда-

то взялись обещанные верблюды, и народ поехал кататься. Я думаю,

что ночное шествие сельчане помнят до сих пор. Сами отдыхающие,

вернувшись, были на седьмом небе и с упоением рассказывали о том,

как гордо ехали по пустым песчаным улочкам, считали звезды и хором

пели «Эх, тачанка!», замолкая лишь на открывании очередной бутылки

и чокаясь друг с другом бокалами. Бедные верблюды!

* * *

Когда мы, привыкшие к шумной столичной жизни, попадаем в

провинцию, сразу кажется надуманной фраза о том, что вся Индия –

это один сплошной большой рынок. Несколько километров вглубь от

дорог, не очень крупных населенных пунктов – и перед вами предстает

совершенно иной образ страны. Небольшие наделы земли с крохотной

глиняной или кирпичной хижиной, крытой тростником, почти всегда с

клумбочкой с нехитрыми цветами, веревкой, на которой сушится белье

и непременные сари, загоном для коровы или буйвола, ведрами или

глиняными кувшинами с водой. Все чистенько, никаких мусорных

свалок, свойственных городам. Два-три карапуза под присмотром

старших, 7-9-летних. В Раджастане, который представляет собой

полупустыню, на западе переходящую в пустыню, мы видели и более

скромное жилье, которое и жильем-то назвать можно с большой

натяжкой. Это не палатка, не шалаш. Просто крыша из сухих пальмовых

листьев на ножках, которая худо–бедно спасает от палящего солнца.

Прямо на песке под крышей расстелено старое тряпье, в «углу»

пожитки: кастрюля, емкость для воды, мотки веревок, свернутое

теплое одеяло. На «крыше» пара свитеров и носильные вещи. В

«хижине» грудной малыш, рядом улыбающийся папа в укороченной

дхоти, рубашке и грязном тюрбане. Бос, небрит и, похоже, вполне

доволен судьбой. И вооружен старой-престарой винтовкой.

Неподалеку внимание привлекли пастух с пастушкой. Возраст

определить сложно. Может быть, тридцать, а может, и все пятьдесят.

Параллельно с основной работой пастух обрубал сухие ветки акаций,

примостившись на дереве так, что мы его сначала и не заметили.

Худой, сухой, смуглый – не отличить от большой, съежившейся на

солнце ветви.

У них нет телевизоров, мобильных телефонов и прочих благ

цивилизации. Вся жизнь – борьба за выживание и тяжелый физический

труд. Не до философского поиска смысла жизни и решения глобальных

проблем человечества.

Но каждое утро по этой пыльной полупустынной местности тянутся

стайки детей в школьной форме. Получить образование – значит,

получить шанс найти себе иную судьбу, выбиться в люди. И учатся они

с упорством муравьев, а после занятий помогают родителям, берут

пример с отцов, уважают старость и чтят традиции. И мне очень

хочется, чтоб мальчишка, который все допытывался у нас, кто мы и

откуда, и что это за страна такая – Россия, прочитал когда-нибудь

Толстого и Чехова и стал профессором русской филологии в Делийском

университете.

* * *

В Самод мы приехали днем. Удивительно, но добрались без

приключений и обычных плутаний. Пару раз останавливались спросить

нужный поворот да сфотографировать что-нибудь, привлекшее

внимание. Не доезжая до городка с десяток километров, я

заинтересовалась кривым деревом, чудом цепляющимся полуиссохшими

корнями за склон холма. Дождей не было давно, и я подумала, что,

занеси меня сюда судьба во второй раз, страдальца этого я уже не

застану. У подножия холма неожиданно обнаружился мокрый парнишка,

сидевший на каком-то непонятном скоплении каменных плит. При

ближайшем рассмотрении выяснилось, что это не просто так камни.

Оказалось, что они обозначают борт колодца. Судя по всему, колодец

был не просто старый, а очень древний. Глубину определить было

невозможно, парень нас не понимал (как и мы его), а камень,

брошенный вниз, отзываться упорно не желал. Вниз вела лестница из

полусгнившего дерева и позже кем-то прикрученных железных ступеней.

Все это доверия не внушало, и казалось, что вниз решится полезть

только кто-нибудь ненормальный или невесомый. Однако ведра рядом

были наполнены водой. Понятно, что колодцы, которых мы встретили по

пути немало, когда-то были куда как более востребованы. Но время

течет, люди перебираются в более пригодные для проживания места, а

следы их пребывания заносятся песками. И все равно пацан посредине

полупустыни без видимых признаков цивилизации в поле зрения с

ведрами воды у кажущегося пустым бездонного колодца еще долго

будоражил мое воображение.

Самод напомнил мне известную сказку о Кощее – жизнь его в яйце,

яйцо в сундуке, сундук на дубе, дуб на острове. Пока мы добирались

до отеля, я насчитала четыре или пять разной степени огромности

укрепленных старинных ворот с лестницами и башенками. Сам дворец

махараджи, частично переделанный под гостиницу, находится за всеми

этими укреплениями и являет собой поистине райский уголок. Большой

двор с цветущим садом, парадная лестница, швейцары в торжественной

униформе. Дворец представляет собой цифру восемь с еще одним

прикрепленным звеном. Таким образом, внутри есть три очаровательных

открытых небу дворика с кафе, магазинами и барами.

Как выяснилось на ресепшене*, нас тут никто не ждал. Свободных

номеров не было. Зарезервировать места можно было в двух случаях:

если вы их бронируете из Европы или если являетесь друзьями

(знакомыми) семьи владельца дворца. Ни первый, ни второй, ни какой-

то еще фантастический вариант к нам не относился, поэтому мы с

мрачным видом отправились пить кофе и соображать, успеем ли

засветло добраться до Джайпура.

Минут через двадцать к нам направилась молодая симпатичная

девушка, которой кланялся весь персонал. Она оказалась самой

махарани – т.е. женой неведомого нам раджи, по-нашему – князя,

хозяина отеля. Мило улыбаясь, извинилась и предоставила в наше

распоряжение собственные апартаменты. Скажу честно, в такой роскоши

я не жила никогда, и вряд ли буду. Огромная комната, больше похожая