Знаменитость

– Что говорят? – первым делом спросила Маша у пассажиров следующего вагона.

– Да ничего не говорят, – пожала плечами тетка с большой корзиной. – Прервалось что-то. Машинист только начал говорить, потом сразу – раз – и замолк… То ли контролеры по поезду идут?

Но в этот момент снаружи раздался громкий стук металла.

– Ага, нашла контролеров! – весело завопил один из пассажиров. – Смотри! Какие-то ребята дверь последнего вагона выламывают! Фомкой – ломиком воровским! Во дают!

Люди, находившиеся в вагоне, мгновенно бросились к окнам, а я потянул Старкову вперед. Без оглядки мы пробежали два или три вагона.

– Надо что-то делать. Сейчас упремся в первый вагон. А нас там или ждут, или настигнут те, кто сзади… – остановился я.

– Ты думаешь, они уже внутри поезда? – спросила Маша.

Я кивнул.

– У тебя хватит сил раздвинуть двери?

Я поднатужился, но дверь была тугая, и я только скользнул по ней пальцами, ломая ногти.

– Но я же видела, бывает пацаны даже на ходу двери открывают! Как-то же они это делают? – трясла меня за плечо Старкова. – Надо что-то просунуть между половинками, какой-то рычаг. У тебя же есть нож!

Действительно, я запаниковал и совсем забыл о ноже. Достать его и раскрыть было секундным делом. Лезвие ловко вошло между половинками дверей. Я загнал его глубже и попытался повернуть. Но лезвие «бабочки» было слишком узким, и двери отодвинулись друг от друга всего на пару миллиметров. Ухватиться было невозможно.

– Сейчас я губную помаду подсуну! – сориентировалась Старкова, – Только чуть пошире открой!

Я надавил на нож, как на рычаг. Лезвие не выдержало и звонко сломалось. Но Маша уже успела подсунуть тюбик губной помады в сантиметровую щель. У меня в руке осталась тонкая и квадратная металлическая рукоятка ножа. Теперь уже можно было орудовать рукояткой. Я еще раз надавил изо всех сил. Двери подались. Я уже просунул между ними ладонь, а Старкова внизу – носок сапога.

– Выскакиваем мигом, и сразу прячемся между вагонами, чтобы из окна не заметили! – скомандовал я, и последним усилием распахнул двери.

Мы спрыгнули вниз, на шуршащие пучки сухого придорожного бурьяна. На наше счастье шел октябрь. Снега еще не было, и свет из окон электрички не отражался от темной земли, а как бы прилипал к ней желтыми пятнами. Прячась ближе к вагону, я все-таки успел коротко разглядеть, что пути на переезде загородила та самая черная «Волга». Поэтому она так мчалась по дороге – чтобы опередить нашу электричку и встать поперек путей.

Устроить такую штуку мог только настоящий псих.

– Мне страшно! – прошептала Старкова. – Нас тут заметят.

– Лезем под вагон! – скомандовал я.

И, как оказалось, очень вовремя. Стоило нам только юркнуть вниз – на шпалы, как сбоку раздались шаги и голоса.

– Быстрее валить отсюда надо. Зря ты это затеял, – зло проговорил один и плюнул. – Они где-то раньше соскочили, век свободы не видать!

Его плевок шлепнулся на рельс прямо перед моим лицом.

– А фрайеров в вагоне спросил – они их видели? Парня с бабой? По настоящему спроси, перо к глотке, и порежь слегка, чтобы кровь увидели. Тогда махом расколются! – скомандовал второй.

Этот голос я узнал мгновенно.

– Уходить надо! – попросил первый. – С переезда уже всяко ментам отзвонились.

– Че ты ссышь, как потерпевший? Успеем, – решил Бес. – Никуда от нас не денутся. Уйти им отсюда некуда – голые поля…

Было слышно, как закрылись двери электрички.

– Надо по шоссе бежать! – одними губами прошептал я на ухо Маше. – Может, попутку остановим. Сейчас под вагонами еще немного вперед, а там – сразу в темноту! 

Мы проползли немного вперед. То и дело стукаясь головами о какие-то металлические части и перемазавшись в грязи и мазуте.

Дальше осторожничать уже не было смысла. Я выкатился из-под вагона и вытянул за собой Машу. Чтобы попасть на шоссе нам предстояло перебежать поворот дороги рядом с «Волгой» заблокировавшей переезд. Если в машине остался водитель, пока мы подбирались ближе –  от его глаз нас укрывала электричка. Но дальше все равно предстояло перебегать открытое место. Требовалось прошмыгнуть сзади, за машиной, пока бандиты еще ищут нас в электричке. Только скрытно и очень быстро.

Небольшого освещенного фонарем пятачка шагах в пятидесяти позади «Волги» было уже не миновать. Я предупредил Машу, чтобы она пригнулась и не оглядывалась, а только смотрела себе под ноги. Бежать придется что есть духу. Но сам я не выдержал и в последний момент все-таки оглянулся. Успел увидеть только, что никто не стоит рядом с машиной и не смотрит в нашу сторону, а в темном окне «Волги» на заднем сиденье, угадывался женский силуэт и вроде бы – огонек сигареты. А может и померещилось?

Но еще раз оглядываться было нельзя. Мы мчались, прочь от захваченной электрички. Думая только о том, чтобы смотреть под ноги, не упасть самому и не дать споткнуться Маше Старковой. Еще и согнувшись в три погибели.

– Думаешь, не заметили? – спросила Старкова, хватая ртом воздух и распахивая куртку на груди, как только мы добежали до темного шоссе. 

Я тоже совершенно задохнулся. А надо было бежать дальше.

– Даже если не заметили, они еще сколько-то побегают по электричке, и поймут, что нас упустили, вернутся в машину и погонятся снова. У нас один шанс – поймать попутку…

– Так ночь уже почти, шоссе пустое, – упавшим голосом сообщила Старкова то, что я и так видел.

Но мы все равно побежали дальше по темной дороге. Теперь уже не пригибаясь. Сзади замаячили фары.

– Они?! – испуганно вскрикнула Маша.

Но это были какие-то очень мощные фары. Они били вперед «дальним светом». Нас догонял автобус или грузовик. Мы остановились у обочины, отчаянно размахивая руками.

Машина с оглушительным ревом пронеслась мимо. Это был здоровенный грузовик длинномер. Он промчался так быстро, что мы даже не успели ничего подумать. И вот уже только красные огоньки его задних габаритов, да вихрь попутного ветра.

– Мы все в грязи перемазались, как бродяжки, – упавшим голосом сказала Маша. – Таких никто подбирать не захочет.

– В следующий раз надо дорогу перегораживать, – решил я.

Мы снова остались вдвоем в темной, внезапно вернувшейся тишине.

– Прислушайся?.. По-моему он остановился там, впереди?

В голосе Старковой слышались слезы. Я не стал ее разочаровывать, что ничего такого не слышу. Все равно ничего не оставалось, кроме как бежать дальше вперед. Пусть ее поддерживает какая-то надежда.

Но метров через сто, Маша опять сказала.

– Точно, вон, видишь, что-то впереди? Может это грузовик остановился, нас поджидает? Проскочил быстро, на скорости. А потом решил нас все-таки взять и дожидается?..

Я толком не видел – что там впереди. Но надежда была такой заманчивой, что снова появились силы бежать.

Скоро впереди у обочины действительно замаячил какой-то свет. Еще дальше я различил грузовик. За ним второй, тритий. Сразу несколько длинномеров сгрудились на обочине.

Это оказалась маленькая придорожная закусочная, специально для водителей дальнорейсовиков. И несколько экипажей грузовиков, видимо, остановились здесь вместе на ночлег. Пара шоферов покуривала перед своими машинами, которые стояли с заглушенными моторами. Только один грузовик, который недавно промчался мимо нас, не выключил фары.

– Помогите, пожалуйста! – ринулась к водителям Старкова. – За нами гонятся бандиты. Увезите нас, пожалуйста!

– Куда же тебе ехать, красавица? – поинтересовался тот из водил, что был покрупнее.

При этом он не прекращал степенно курить, критически оглядывая нашу перемазанную грязью одежду. Даже здешняя дворняга, подъедающаяся возле кафешки, заливалась на нас сиплым лаем.

– Быстрее, до Гатчины, это недалеко, там мы спрячемся! – умоляла Маша.

Но меня что-то уже насторожило, то ли в интонациях, то ли в повадках этих мужиков.

– В Гатчину? Недалеко, говоришь? Это можно, – вдруг осклабился второй, щербатый и постарше. – Тут на дороге, наверное, работаешь? Захотела от хозяев сбежать с новым дружком? А что платишь, красавица?