Дом на улице Гоголя (СИ)

Юлия оглядела помещение, в котором находилась, и обнаружила свой новый брючный костюм, аккуратно развешанный на спинке стула, а на его сиденье — проверенный в поездках саквояж. Подслушанный разговор наводил на тревожные размышления. Прошкин, разумеется, пребывал в клинике на особом положении. Но то, как мэтр поступал с ней, даже для него являлось чем-то исключительным, он нечасто таким образом отступал от принятых здесь норм. Загадка «блатных прошкинских» пациентов, так и не вернувших в гардероб тапочки, призывала к журналистскому расследованию, однако соображение о жуткой вероятности разделить их участь охладило профессиональный пыл. Нужно выбираться из этого странного места, и, скорее всего, после появления неведомой Светки такой возможности ей больше не представится.

Юлия схватила саквояж, побросала в него одежду, прикрыла всё полотенцем и беспрепятственно вышла из отделения в халатике и больничных тапках. Вовсе не из отделения! Выйдя на лестничную площадку, она оглянулась и увидела табличку на двери. Надпись начиналась: «Лаборатория...», дальше Юлия не помнила. Её мучили в неведомой лаборатории, как лягушку, как морскую свинку!

«А что если Прошкин говорил мне о временных ловушках именно для того, чтобы я посчитала, что угодила в ловушку безумия? Но зачем ему это может быть нужно? — недоумевала Юлия. И сама себе ответила: — Я ничего не знаю об этом человеке, у меня нет никаких данных, чтобы строить предположения о его истинных целях. Я знаю только, что панически боюсь этого странного, а, возможно, и сумасшедшего, профессора, абсолютно ему не доверяю, и что в результате его исследовательского интереса ко мне что-то случилось с моей памятью. Нет, я правильно поступила, сбежав из клиники».

Глава двадцать шестая

Поздним воскресным вечером, когда тревога начала было отпускать Ивана Антоновича, явился Сергей. Он определённо был сильно обеспокоен, явился без звонка, без предупреждения, а ведь час уже был поздний, хозяева могли бы уже и спать улечься — такой неделикатности Сергей раньше не допускал. Теперь припозднившийся гость разговаривал с внучкой в её комнате.

— Сядь, дорогая, — сказал Сергей перепуганной подруге — по его лицу Наташа сразу догадалась, что произошло нечто из ряда вон выходящее. — И, пожалуйста, выслушай меня предельно внимательно.

Наташа и слушала предельно внимательно, потом перебила:

— Знаешь, Серёжа, нужно позвать деда. Он имел дело с НКВД — из-за бабушки, и вообще, сейчас нам очень не помешают его мозги.

— А он сможет отнестись серьёзно к этой истории? Вся эта паранаучная головоломка не покажется ему полной бредятиной?

— С некоторых пор я не уверена, что понимаю деда. Даже приблизительно не могу предсказать, как он оценит ситуацию. Но равнодушным он не останется, это точно.

Иван Антонович уже собирался нарушить им же самим установленное правило — без приглашения пойти к внучке и выяснить, что, в конце концов, происходит. И тут к нему вошла Наташа.

— Дед, нам с Серёжей срочно нужно с тобой поговорить, — сказала она очень серьёзно.

Слушал Иван Антонович внучкиного друга, всё более мрачнея лицом, слушал, вопреки своему обыкновению, нетерпеливо, то и дело перебивая и подгоняя фразами «нет-нет, это место пропустите», «про Пастухова так подробно не надо», «это ясно, рассказываёте дальше», а когда Сергей закончил говорить, не стал погружаться в мутную воду с плавающими в ней загадками времени, сразу же перешёл к злобе дня.

— Так, значит, вы, Серёжа, приняли решение ехать на Украину?

— Пока семья там, я относительно спокоен. Но такое положение вещей не может продолжаться вечно, — ответил растерявшийся Сергей — Иван Антонович только что озвучил его мысль, ещё не до конца им самим сформулированную.

— Это понятно. Я для краткости пропустил промежуточные этапы рассуждения. Разумеется, сейчас неподходящее время для возвращения вашей семьи. Разумеется, если в ближайшие дни ситуация кардинальным образом не переменится, вы будете вынуждены уехать и перевезти свою семью оттуда, где их легче всего найти, в более безопасное место. Вариант с фальшивыми документами, который вам кто-то насоветовал, не слишком хорош — с ними можно попасть в ещё большие неприятности. Полагаю, вашему другу Мунцу должно воспользоваться тем, что сейчас правительство Германии всячески способствует репатриации этнических немцев. Правда, для выезда потребуется какое-то время, но вы говорили про одноклассника Германа и Юли, — кажется, его фамилия Горшков. Возможности этого человека, судя по всему, немалые, и он, вероятно, поможет вашим общим друзьям в безопасности дождаться выезда. Семья Германа уедет за границу, и вам, Серёжа, не о чем будет больше беспокоиться. Ведь не сами по себе вы профессора, как бишь его, Прошкина, и его церберов интересуете, а только как ниточка, ведущая к Юле. А пока всем нужно затаиться, в этом одном безумный Пастухов прав. Моей Наташе тоже необходимо скрыться, и как можно скорей.

— Иван Антонович, вы полагаете, Наташу это как-то затронет? Но каким же образом? Ну, работает она у меня. Так не одна же она. Всех моих сотрудников трясти будут, что ли? Училась она на одном курсе со мной и Герой. Так мало ли кто с кем учился. Это какими же возможностями надо располагать, чтобы устраивать тотальное прочёсывание?! У Прошкина не может быть таких ресурсов. Имеется у него крыша в силовых структурах, и что с того? Не кинется же весь личный состав КГБ ловить гипотетическую странницу во времени, а заодно её семью, её знакомых и знакомых её знакомых?

— Да выкиньте вы из головы всю эту чушь собачью про странницу! Прошкин наплёл Юле про спирали времени, и понятно зачем. Эксперименты с человеческой психикой — слишком серьёзная вещь, чтобы допустить утечку информации. Вот теперь, сумев сбежать от Прошкина, она примется говорить и писать статьи про бесчеловечные опыты, которым в обычной неврологической клинике подвергают странников во времени — кто ж к эдакому отнесётся серьёзно? Ясное дело, её разоблачительные речи спишут на переутомление и нервный срыв. Даже страшно представить, что довелось вытерпеть Юлии Павловне у Прошкина, если такая здравомыслящая женщина, как она, всерьёз рассуждает о петлях и развилках времени. А вот то, что в эту фантастику поверили вы с Германом...

— Но, послушайте, ведь Пастухов, у которого побывала Юля — он же доктор физико-математических наук ...

— Пастухов являлся некогда академическим учёным, а потом превратился в зэка и по политической статье длительное время отсидел в лагере. Это такое испытание, доложу я вам, что не каждый его без ущерба для психики выдержит. А ещё более тяжкое испытание, выпавшее на долю Пастухова — отлучение от профессии. Мыслительный аппарат, натренированный на решении трудных задач, лишается содержательного момента и начинает работать вхолостую. Тут уж, чтобы заполнить пустоту, любых тараканов в ход пустишь, не то что парадоксы времени. Пастухов, вероятно, руководим благими намерениями, Прошкин — определённо, злыми, но доверившихся им людей оба они ведут к одному и тому же месту — к психиатрической лечебнице.

Иван Антонович неожиданно встал из-за стола:

— Прошу прощения, я покину вас на минуту.

Дед ушёл в кабинет, и через какое-то время стало слышно, что он разговаривает по телефону. Всё время, пока дед отсутствовал, Сергей и Наташа сидели молча, отчего-то боясь встретиться взглядами.

— Вы сказали про тотальное прочёсывание, Серёжа. Его не потребуется, — продолжил Иван Антонович, вернувшись менее мрачным, чем был до телефонного разговора. — Есть Юлия с мужем, исчезнувшие из поля зрения Прошкина и компании, есть ближайший друг, замеченный в том, что куда-то вывез их детей. А если слежка вам только померещилась, так есть родители Германа, которые скажут, что это вы, Серёжа, забрали их внуков. В любом случае вам известно, где скрывается Юля с мужем и детьми. Допустим, Прошкин поверил Герману, что тот не знает, где сейчас его жена, допустим, на выходные вы с другом могли просто вывезти его детей за город. Но уже завтра, в понедельник, когда выяснится, что Герман не вышел на работу, а дети не явились в школу, станет ясно, что семейство Мунцев скрылось, и сделано это было с вашей помощью. Так что уже с завтрашнего дня вам, Серёжа, нельзя показываться ни дома, ни в офисе.