Тайна Бутлегера, или Операция «Ноктюрн»

– Какой?

– Вот такой, – сказал Контатти и спустил курок.

Сраженный насмерть, Меддокс упал лицом вниз. Контатти наклонился, достал его документы, потом подтолкнул тело к краю обрыва и сбросил.

Труп полетел в пропасть, подскочил несколько раз на скалистых выступах и распластался на глубине ста метров.

Контатти посмотрел вниз, лицо его было печально.

– Прощай, коллега. – И провел рукой по щеке – он не брился уже два дня. У него был совершенно непрезентабельный вид.

К вечеру машина Юрека пересекла границу на перевале Бреннер. Казалось, это едут какие-то северные туристы, замечательная семья: Юрек, Магдалена, Ева, Станислав, маленькая Соня.

Пока таможенник проверял багаж, сотрудник полиции наклонился к водительскому месту, попросил у Юрека документы о выдворении и возвратил паспорта.

– Пожелания доброго пути вам шлет капитан Коссини, – сказал он и отдал честь.

Юрек жестом выразил благодарность. Таможенник посторонился, и машина тронулась с места в сторону австрийской границы.

В Вене, у пандуса старинного дворца в стиле барокко, слуги, следуя указаниям Магдалены, выгружали багаж из машины Юрека. Ева и Соня с любопытством осматривались, разглядывая красивую ограду, соседние здания и улицу с оживленным движением.

Юрек разговаривал с хозяином дома, старым князем Комаровским, встретившим его у входа в особняк с подобающим гостеприимством.

– Вена – спокойный город, граф. Я рад, что вы решили перебраться сюда. – Князь приложил руку к груди. – Можете рассчитывать на мою дружбу и на некоторое влияние, какое у меня еще есть.

– Я надеюсь только, что смогу отблагодарить вас за ваше великодушие, князь Комаровский.

– Нас осталось так мало, – печально произнес князь, – мы задавлены толпой и чернью. Среди людей нашего класса взаимопомощь – наипервейшая обязанность.

– Сейчас я должен немедленно отправиться в Мюнхен, чтобы обсудить одно предложение о работе. Поэтому воспользуюсь вашей исключительной любезностью и оставлю вам своих близких – жену и детей.

– Почту за честь и радость! – Князь внимательно посмотрел на Юрека. – Я снова предложу ваше имя нашему Комитету антикоммунистической деятельности. У нас есть одно дело, весьма достойное нас, настоящих поляков.

Юрек улыбнулся:

– Интересное предложение, князь. Поговорим о нем после моего возвращения, дня через два или три.

Понедельник, 20 ноября

Хмурое варшавское небо предвещало сильный снегопад.

У входа в огромное серое здание, где располагалось министерство, стояли часовые. Они выпрямились по стойке смирно и отдали честь Юреку Рудинскому, который в форме старшего офицера польского военно-морского флота уверенно вошел в здание.

Поднявшись по лестнице, он прошел по длинному коридору мимо множества дверей с различными табличками и цифрами. На всех этажах находились контрольные посты. Юрек протянул дежурному свое удостоверение, и тот указал на дверь в конце коридора.

Юрек вошел в кабинет, обставленный скучной канцелярской мебелью и большими картотечными стеллажами. За письменным столом сидел человек лет шестидесяти, тучный и лысый, в форме генерала. Он встретил Юрека без особой радости, пожалуй, даже строго.

– С приездом, старший офицер, – произнес он, указывая на стул возле письменного стола. – Присаживайтесь. У вас усталый вид. Много трудились?

– Обычная административная работа, генерал, – ответил Юрек, опускаясь на стул. – Только в последние дни немного страдал от бессонницы.

Генерал улыбнулся:

– Что ж, надо лечиться. Знаю один надежный способ. Нужно найти время поспать и постараться по возможности, чтобы вас не выдворяли из страны пребывания.

– Это была чистая случайность, – ответил Юрек с некоторым смущением. – Иногда, знаете, случается, что и не везет…

– Зато ваше невезение компенсировалось другой, поистине удачнейшей случайностью – смертью Хагена.

– Действительно невероятное совпадение. Поблагодарим англичан, работающих и на нас.

– Англичан? – с иронией переспросил генерал. – А вы что, разве снова служите у них, как во время войны?

– Вы делаете очень забавные предположения, генерал.

Генерал поднялся, прошел к картотеке и достал какую-то папку.

– Нет, я никогда ничего не предполагаю. Я всего лишь читаю донесения.

Юрек не мог скрыть удивления:

– Вы получили донесение о деле Хагена? Генерал несколько раз постучал папкой по столу. В его голосе зазвучало сильное раздражение.

– Я утверждаю, что неподчинение – это тяжелейшее преступление! Я утверждаю, что вы лишили себя следующего звания – контр-адмирала. Более того, вас ожидают в военном трибунале, старший офицер Рудинский!

– Это большой риск для нас обоих, – ответил Юрек, тоже вставая. – Чем больше протоколов, тем больше народу будет знать о них. А чем больше народу будет знать, тем больше подвергались опасности вы.

– Опасности?! – вскипел генерал. – Да это мало сказано – опасности! Я считаю себя просто конченым человеком! А вы вообще уже покойник!

Он швырнул папку на стол, прошел к окну и посмотрел наружу.

– Это вопрос нескольких недель, самое большее, месяцев. – Казалось, он неожиданно вновь обрел спокойствие. Глаза его сверкнули. – Но в ожидании лучше было бы не тратить время впустую. Отправляю вас временно на место Шабе в Восточный Берлин.

– Хорошо, – усмехнулся Юрек. – А… Контатти?

Генерал хитро улыбнулся:

– Его оставлю в Москве. Пусть будет под рукой у КГБ. Раскроют, так, по крайней мере, агония будет недолгой.

– Трогательная забота, – заметил Юрек и указал на папку. – Что касается Шабе, то его, надо думать, вы отправили на пенсию со всеми почестями, какие и полагаются… автору этого донесения, которое не должно было поступать к вам.

– Вы недооцениваете Шабе. У него была блестящая мысль, не знаю только, в какой мере вы учли ее в своем плане, старший офицер. – Сложив руки за спиной, генерал прошел по комнате. – Он беспристрастно убрал Уэйна и Суханова, объединив в трауре их начальство, инстинктивно не доверяющее друг другу. Теперь они вместе льют слезы и, наверное, больше не станут воевать.

– Понимаю. – Юрек иронически улыбнулся и покачал головой. – Ах эти англичане! До чего дошли – убивают людей в собственных посольствах. Так что теперь все подозрения падают на них.

– Благодаря старому Шабе подозрения падают на всех. И ни на кого.

– Если позволите, генерал, я бы посоветовал окончательно отправить Шабе на отдых. Он слишком часто появлялся в Риме и его окрестностях. Кое-какие высокие чины ЦРУ уже хорошо знают его в лицо. Для него было бы лучше исчезнуть.

– Почему бы вам самому не сказать ему об этом, старший офицер? Думаю, он еще здесь, в Варшаве.

Юрек не возражал, отдал честь и покинул кабинет.

На восточной окраине Варшавы, где нет фабрик, город неожиданно превращается в деревню. Здесь стоят, утопая в снегу, небольшие домики. Как и вся польская столица, они тоже были разрушены во время войны и точно так же были восстановлены в прежнем виде.

Жители тут были не совсем обычные – наполовину селяне, наполовину горожане, поскольку соединяли в работе и быту особенности и тех и других.

Юрек быстро нашел домик, который искал, – домик, где жил племянник Шабе. Оттуда доносились музыка и веселые, оживленные голоса и смех. Юрек собирался позвонить в дверь, но по давней и прочной привычке решил сначала заглянуть в окно.

Он увидел нарядную гостиную и много веселых людей. У камина в окружении детей сидел в домашних тапочках Шабе и улыбался. Но сейчас его улыбка не была, как прежде, страшной, зловещей, полной сарказма. Теперь, казалось, он превратился в безобидного дедушку – спокойного и умиротворенного. Своих детей у Шабе не было, да он и не был никогда женат, зато имелось много племянников.

Юрек отстранился от окна, услышав чьи-то шаги. К дому шла девушка в цветастом платке, с порозовевшими от мороза щеками.