Тайна Бутлегера, или Операция «Ноктюрн»

– Это верно. Может случиться все, что угодно. Юрек спокойно подошел к ней:

– Оставь. Тебе не справиться с ним.

– Я научилась у моего американского друга, – возразила Мерилен, отступая.

– Забудешь снять предохранитель.

– Я знаю, как это делается.

Она встала по другую сторону стола, и ей удалось наконец нащупать пистолет в кармане пиджака.

– Он не заряжен.

– Заряжу.

– Руки дрожат, промахнешься. Пистолет не игрушка.

– Постараюсь не промахнуться.

Мерилен оказалась между столом и стеной, и Юрек не выпускал ее оттуда. Она достала пистолет из кармана.

Юрек улыбнулся:

– Ты не способна убить хладнокровно.

– Зато ты способен. – Она зарядила пистолет и направила его на Юрека, стоявшего совсем рядом.

– Я запросто могу отнять его у тебя.

– Вряд ли.

– Смотри. У меня хорошая реакция.

– У меня тоже. Доказать?

– Давай стреляй.

Мерилен приставила дуло к груди Юрека.

– У меня есть время. Целая ночь. Не так ли?

Юрек кивнул, спокойно взял из ее рук пистолет и отошел в сторону. Помолчав немного, он вздохнул:

– Хочу, чтобы ты знала все.

– Еще один довод, чтобы убить меня?

– Мерилен, послушай. Я не служу ни Шабе, ни Контатти, никто ничего не платит мне. Это они работают на меня.

Он положил оружие на стол, взял Мерилен за руку, подвел к бару и снова наполнил рюмки.

– Я – военный и служу в разведке своей страны.

Мерилен, казалось, не удивилась.

– Значит, ты русский. Сотрудник КГБ.

– Ошибаешься.

– Тогда кто же?

Юрек с усмешкой указал на рюмки, наполненные водкой.

– Ты это знаешь: я польский аристократ, у меня есть жена и дети, я политический эмигрант. – Он сделал глоток водки и запил минеральной водой. – И моя страна, это же очевидно, Польша.

Мерилен выпила сразу одну за другой обе рюмки.

– Что-то не очень понимаю. Вернее, совсем ничего не понимаю. Но в Польше разве не коммунистическое правительство?

– Разумеется.

– И ты работаешь на коммунистов?

– Да. Тебе это кажется странным?

– Ты граф, католик, изгнанный со своей родины, землевладелец, доведенный до нищеты.

– Ну и что? Разве это не отличное прикрытие для тайного коммунистического агента?

– Прикрытие? Выходит, на самом деле ты не…

– Мерилен, ты все перепутала. На самом деле я тот, кто я есть, и изображаю эмигранта для… для того, чтобы было удобнее работать. Что касается моего титула, чему тут удивляться: в Европе немало аристократов-коммунистов. Здесь, в Италии, например, я знаю на Сардинии одного маркиза, который руководит рабочим движением… – Он улыбнулся и снова глотнул водки, запив минеральной водой. – Говорят, маркиз отчасти ревизионист, но, на мой взгляд, он на правильном пути.

Мерилен выпила еще одну рюмку водки и теперь смотрела на Юрека с изумлением и восхищением одновременно. Он поцеловал ее в щеку.

– Ну вот теперь, когда тебе все известно обо мне, могу также объяснить, почему мои товарищи, русские и поляки… расстреляют меня.

Теперь стоит рассказать о еще более ранних событиях, происходивших в начале сентября.

Тогда в аэропорту «Леонардо да Винчи» вместе с другими пассажирами по трапу самолета «Аэрофлота» сошел молодой светловолосый человек в элегантном летнем костюме, тот самый, который, знакомясь позднее с Мерилен, назвал себя Контатти. Глаза его скрывали модные солнцезащитные очки, лицо было загорелым, выражение его – озабоченным. Багаж его составлял только небольшой чемоданчик, и молодой человек сразу же поспешил к такси.

– Остия антика, – назвал он адрес.

Уже минут через двадцать машина привезла его в этот замечательный старинный городок на берегу моря, совсем недалеко от Рима, и молодой человек отправился осматривать великолепный сад-музей, где собрано множество античных памятников: статуи, фризы, мраморные надгробия, мозаики, руины. Кругом было множество по-летнему одетых туристов.

Молодой человек двинулся вместе со всеми по брусчатке, лежащей тут уже два тысячелетия. Он выглядел обыкновенным туристом, который с интересом и восхищением любуется местными красотами. Возле одной великолепной мозаики он задержался и начал внимательно разглядывать ее, а потом как бы случайно обратился к человеку, стоявшему рядом и тоже интересовавшемуся ею. Это был Юрек Рудинский.

–  Освобождают Хагена. Для нас это конец. – Юрек остался невозмутимым. Контатти продолжал: – Наш советник по культуре в Москве Коновальский продался. Он передал Хагену наши имена незадолго до того, как того взяли русские. Вся наша сеть в Европе рухнет… Я в Москве, Шабе в Германии, Ралтек в Лондоне, Либуда в Париже…

– …я в Италии, – продолжал Юрек.

Контатти кивнул:

– И все остальные.

– Я понял. Продолжай.

– Коновальского я убрал, но теперь русские обменивают Хагена на Форста, англичанина, которого схватили с поличным в Штатах.

– И Варшава не возражает?

Контатти недовольно поморщился:

– Шеф велел правительству вмешаться. Протесты, давление… никакого толку. Русские плюют на все это. Им нужно заполучить Рудольфа Форста, он им дороже нескольких миллионов поляков, дороже всей Польши.

Юрек с тревогой в голосе спросил:

–  Хаген сообщил КГБ наши имена?

– Не думаю. Видишь, я тут, свободен, как воздух.

– Значит, необходимо убрать Хагена прежде, чем его вернут ЦРУ.

–  Ты сошел с ума? – Контатти осмотрелся, желая убедиться, что их никто не слышит. – Шеф смирился, хочет, чтобы мы сменили квартиру. Более того, это приказ, и я обязан передать его тебе.

Юрек и Контатти медленно направились по аллее. Они и в самом деле походили на двух любителей старинного искусства.

–  Это значит, мы должны разрушить всю нашу сеть, – заключил Юрек. – Все, что создавали тридцать лет.

– И у нас мало времени, обмен состоится в ближайшее время.

–  Обмен будет сорван.

На этот раз Контатти не выразил особого удивления. Он только спросил:

–  Как?

– Поможешь?

–  Конечно.

– Я не сомневался. Иначе ты не стал бы утруждать себя поездкой сюда. Кто у нас есть совершенно надежный?

– Не рассчитывай ни на кого. Все будут выполнять приказы Варшавы.

– Но не Шабе.

Контатти обрадовался:

– Конечно, Шабе! У него свои… личные основания. Но хватит ли у нас сил работать с ним? Из-за атеросклероза он становится все безумнее.

– Мы с тобой… и Шабе, – размышлял Юрек. – Думаю, втроем мы вполне смогли бы…

– При условии, что обмен произойдет в одной из наших зон.

– Известно уже, где он будет проходить? В Берлине?

– Нет, пока еще неизвестно. Место будет выбирать ЦРУ. Конечно, в Европе, но не в Берлине, потому что там слишком легко просачивается информация. Скорее всего в Вене или Афинах.

– Могли бы мы изменить ситуацию в этих городах, как ты считаешь? Постараемся сделать так, чтобы для обмена был выбран Рим.

–  Это будет весьма непросто. Уберем Уолтерса в Афинах и Волкова в Вене и посмотрим.

Они пропустили вперед группу японских туристов и остановились полюбоваться мраморной скульптурой, потемневшей от времени.

– Ты понимаешь, чем мы рискуем? – спокойно спросил Контатти.

– Предстоит действовать против КГБ, объединившегося с ЦРУ. Нас разнесут в клочья!

–  Ты забываешь про Варшаву, – с усмешкой заметил Контатти. – КГБ потребует головы нескольких наших генералов и, возможно, даже нашего послушного шефа. А тот, прежде чем покончить с собой, отсечет и наши с тобой за неподчинение, за измену…

– Варшава не должна знать, что это наша инициатива. Впрочем, ведь не только мы опасаемся, что именно Хаген может разболтать своим. Подумай о том же Суханове, о румынах…