Здравствуй, грусть

мелькнула непристойная мысль - что бежит старая женщина, что она вот-вот упадет. Я оцепенела: она скры-лась за домом в той стороне, где был гараж. Тогда я вдруг поняла и тоже бегом устремилась за нею.

Она уже сидела в своей машине и включала зажигание. Я ринулась к ней и повисла на дверце.

- Анна,-сказала я,-Анна, не уезжайте, это недоразуме-ние, это моя вина, я объясню вам...

Она меня не слушала, не смотрела на меня, она наклонилась, чтобы освободить тормоз.

- Анна, вы нам так нужны!

Тогда она выпрямилась - лицо ее было искажено. Она пла-кала. И тут я вдруг поняла, что подняла руку не на некую абстракцию, а на существо, которое способно чувствовать и стра-дать. Когда-то она была девочкой, наверное немного скрытной, потом подростком, потом женщиной. Ей исполнилось сорок лет, она была одинока, она полюбила и надеялась счастливо прожить с любимым человеком десять, а может, и двадцать лет. А я... ее лицо... это было делом моих рук. Я была потрясена, я как в ознобе колотилась о дверцу машины.

- Вам не нужен никто, - прошептала она, - ни вам, ни ему. Мотор завелся. Я была в отчаянии, я не могла ее так от-пустить.

- Простите меня, умоляю вас...

- Простить? Вас? За что?

Слезы градом катились по ее лицу. Она, как видно, этого не замечала, черты ее застыли.

- Бедная моя девочка!..

Она на секунду коснулась рукой моей щеки и уехала. Машина скрылась за углом дома. Я была в смятении, в отчаянии... Все произошло так быстро! И какое у нее было лицо, какое лицо...

За моей спиной раздались шаги-это был отец. Он успел стереть следы Эльзиной помады и стряхнуть с костюма хвойные иглы. Я обернулась, я налетела на него:

- Подлец, подлец! И разрыдалась.

- Что случилось? Неужели Анна? Сесиль, скажи мне, Сесиль...

Глава одиннадцатая

Мы встретились только за ужином, оба тяготясь так внезапно обретенной возможностью снова побыть с глазу на глаз. У меня кусок не шел в горло, у него тоже. Мы оба чувствовали, что нам необходимо вернуть Анну. Лично я просто не могла бы долго вы-нести ни воспоминания о ее потерянном лице, какое я увидела перед отъездом, ни мысли о ее горе и моей вине. Я позабыла все свои терпеливые ухищрения и хитроумные планы. Я была совер-шенно растеряна, выбита из колеи и такое же чувство читала на лице отца.

- Как ты думаешь, она надолго бросила нас? - спросил он наконец.

- Она наверняка уехала в Париж,-сказала я.

- В Париж... - задумчиво прошептал отец.

- Может, мы ее никогда больше не увидим...

Он в смятении поглядел на меня и через стол протянул мне руку.

- Представляю, как ты сердишься на меня. Сам не знаю, что на меня нашло. Мы с Эльзой возвращались лесом, и она... В об-щем, я ее поцеловал, а в эту минуту, наверное, подошла Анна...

Я его не слушала. Отец и Эльза, обнявшиеся в тени сосен, ка-зались мне какими-то водевильными, бесплотными персонажами - я их не видела. Единственно реальным за весь этот день, до боли реальным было лицо Анны - ее лицо в последний миг,