Аквариум

Да, Калим Дьерам должен был сюда въехать, но до сих пор ни разу не показывался. Сообщил в театр, что болен, и ни разу не присутствовал на репетициях. Что бы с ним ни приключилось — говорят, какой-то несчастный случай, — в этом сезоне на сцене он уже точно не покажется.

— Вы не могли бы позвонить, если он все-таки объявится? — попросил я, протягивая визитку.

— Нет уж, я не стану вам звонить, зачем? — Голос парня звучал отнюдь не так возмущенно, как можно было предположить, исходя из его слов. — Вы из полиции или что-то в этом роде?

— Полиция здесь ни при чем, — ответил я. — Я ищу его подругу — должен ей деньги, а она больше не живет по адресу, который мне сообщила.

— Значит, не хочет получить назад деньги.

Точное замечание. Пытаясь поскорее согнать с лица усмешку, я снова стал совать ему визитную карточку.

— Спасибо, — поблагодарил я парня, когда он ее наконец взял, и начал спускаться. Тот сделал несколько шагов следом, и я чувствовал спиной его изучающий взгляд.

Возвращаясь домой, я подумал, что вообще-то вел себя неправильно. Ни с того ни с сего заявиться прямо сюда и торчать перед домом — глупее не придумаешь. А если бы там была Джун, что бы я стал делать? Умолял ее вернуться? Ведь ясно, что она не собирается менять решение. Если уж искать ее, то так, чтобы она об этом не знала. Все хорошенько обдумать, прежде чем действовать дальше. И научиться проявлять терпение. Ждать своего часа. А не просто возникнуть вдруг перед ней, бормоча что-то невразумительное. Она-то знает, где меня найти, и если бы хотела встретиться, пришла бы обязательно.

«Ах, Барри, наверное, ты воспринимаешь мое бегство как очередную подлость с моей стороны, но я, правда, не вижу другого выхода. Если ты будешь по-прежнему на меня смотреть, если я увижу тебя, почувствую твой запах, если ты внезапно окажешься перед моей дверью и попросишь остаться, я не справлюсь. Пришлось обрубить концы. Нам нельзя видеться.

Я и так все время о тебе думаю. Обнаженный, ты неподвижно сидишь на диване, пока твои глаза, словно руки, ощупывают меня, и я кожей чувствую твой взгляд, ничуть не менее реальный, чем тепло свечей. Так же отчетливо, как свою руку… Это было прекрасно. Гораздо лучше, чем в Нью-Йорке. Потому что ты не презирал меня.

История, случившаяся со мной и с Калимом, — сплошное недоразумение. Теперь я знаю: дело не в презрении, а в глазах. Случайно, по недосмотру, он бросал на меня взгляд, и именно это сводило меня с ума. А вовсе не его подлость или власть и моя покорность. Я поняла это благодаря тебе.

Сейчас я обставляю квартиру, но чувствую себя несчастной. Каждый стул, полка или ковер, которые я покупаю, станут частью моей клетки. Не то чтобы я не могла из нее убежать — ключ-то есть, — но я себе этого не позволю. Пусть лучше будет клетка, раз все равно нельзя жить там, где я хочу.

У меня нет ни одной твоей фотографии. Стоит мысленно представить тебя, как я сразу ощущаю твой взгляд. Всей кожей. Надеюсь, эта способность сохранится. Может, еще долго я буду находить в этом хоть кратковременное утешение.

Не стану жаловаться, — я ведь сама в ответе за все, — хочу только, чтобы ты знал: на самом деле я осталась с тобой. Вся жизнь, все чувства по-прежнему с тобой: в моих фантазиях, в твоем взгляде. А вот остальное: руки, ноги и прочее — должно быть здесь и заботиться о Калиме. Я разрушила ему жизнь и теперь за него отвечаю.

Писать мне не стоит — у меня еще нет выхода в Сеть. Парень, который все устроит, придет только завтра. Я зашла в Интернет-кафе, чтобы тебе написать. Сейчас одиннадцать вечера, а я совсем не чувствую усталости, хотя целый день на ногах — покупала белье, полотенца, посуду, столовые приборы и все такое. Кроме свечей. Я напишу тебе. Джун».

Я немедленно позвонил толстому детективу, но откликнулся автоответчик. Попросил его перезвонить, как только он появится в офисе, потому что у меня появились кое-какие соображения. Потом залпом выпил довольно много вина, но все равно пришлось принять снотворное: иначе я всю ночь бродил бы по квартире из угла в угол.

Толстый детектив позвонил около девяти, как раз в тот момент, когда я пытался смыть со своего лица следы снотворного. И заговорил прежде, чем я успел что-то ему сказать. В страховой компании пока нет нынешнего адреса Калима, но рано или поздно он должен у них объявиться, если хочет получить деньги. И потом, в бумагах еще не проставлена дата выписки. Такие вещи обычно делаются с опозданием.

— Вы настоящий спец, — похвалил я, когда он умолк, чтобы перевести дыхание. — Разрешите повысить вам гонорар?

— Конечно. Разумеется. Хм. Такого со мной еще не случалось.

— Я заеду к вам, хорошо?

— Хорошо. Пожалуйста.

Я быстро принял душ, позавтракал прямо в машине, остановился возле банка, чтобы снять деньги, и через полчаса уже сидел у него в офисе.

Для начала я выложил на стол объемистую пачку и сказал:

— Аванс. Дневную ставку поднимаем до семисот, идет?

— Идет.

Он развел руки в стороны и широко улыбнулся.

Пришлось описать ему молодого человека, который в прошлый раз устанавливал у Джун компьютер. Она наверняка опять позовет его. Заглянув в свои записи, я освежил в памяти название компьютерной фирмы — «EDV — Громер». Скорее всего парень был из этой фирмы.

— Компьютерщиков у нас, конечно, пруд пруди, — заметил детектив. — Но если этот парень и вправду что-то умеет, мы его вычислим. У меня в голове уже трое подходящих по описанию.

Я объяснил, что на самом деле ищу не Калима, а Джун и его задача — указать мне путь к ней. Возможно, через компьютерщика добраться до нее проще, чем неизвестно сколько времени провести у ворот реабилитационной клиники в ожидании, когда выпишут Калима.

— Сегодня вечером у меня будет его история болезни, — проговорил он, запихивая скомканные бумажки в карман брюк. — Можно ее выбросить?

— Нет, собирайте о нем информацию. Все, что сможете выяснить.

— Влезть в больничный компьютер оказалось несложно, а вот к страховщикам — очень непросто. Увидите по расходам — потребовался настоящий знаток.

— Как вам удается? У всех ведь стоит защита.

— Ну, это профессиональная тайна. Но многое зависит от того, кто устанавливал защиту. Знаешь ты его — или нет. Можешь что-нибудь для него сделать — или не можешь.

— Каким образом вы вообще вышли на страховую компанию? Их же сотни!

— Это та же компания, с которой у него договор о медицинской страховке. Групповой договор театра «Немецкая опера» для всех сотрудников. Обычное дело. Просто нужно приглядеться чуть внимательнее.

— Здорово работаете! Наверное, вы — богач.

Теперь уж точно стану, — произнес он с ухмылкой и протянул мне руку, поскольку я поднялся со стула. — Только здорово работаю не я, а люди, которые мне помогают. Я просто прожженный тип, знающий, к кому с какой стороны подобраться. Это все, что я умею.

— Уж постарайтесь, — попросил я. — И ваши помощники тоже.

Он продолжал улыбаться. Мне показалось, что детектив хотел махнуть рукой на прощание, прежде чем запереть за мной дверь, но отчего-то передумал.

Реабилитационный центр находился в северной части города, в квартале Вадлитц, заселенном служащими государственных учреждений. Я проехал мимо, намереваясь припарковаться за пару кварталов от него. Если Джун приедет и заметит белый «смарт», то сразу поймет, что к чему.

Между домами росли деревья и островки кустов, чередующиеся с лужайками. Я поминутно оглядывал улицу и, заметив такси, тут же спрятался бы. Заглянул в больничный парк: несколько мужчин сидели в инвалидных креслах, но ни один из них, похоже, не мог быть Калимом. Двое слишком молоды — скорее всего неудачливые мотоциклисты, остальные чересчур стары. Ни один из них не был смуглым. Хотя вообще-то я ничего не знал о возрасте Калима: Джун его не называла. Просто предположил, что он должен быть ее ровесником — где-то около тридцати. Насчет цвета кожи я тоже мог ошибаться. Она написала — цвета кофе с молоком. Но за несколько месяцев в клинике кожа могла и побледнеть. Если его родители — белые. Этого я тоже не знал наверняка. Толстый сыщик явно справляется лучше меня, так зачем же торчать здесь и играть в детективный сериал, когда на меня работает профессионал? Лучше уж сидеть дома за компьютером.