Мужчина и женщина. Книга первая (сборник)

И легонько постучал ее по голове.

Она вылупилась на меня и как заорет: «Ты что, ненормальный! Ты про какую измену говоришь? Это ты нарочно рога себе растишь, чтобы свои шашни прикрыть. Я вот тебе их сейчас обломаю!» Да как набросится на меня.

Хорошо хоть, что она весит как у шубы воротник. Я ее быстро успокоил, а успокоившись, легли мы спать. Лежу я, но чувствую: рога мои растут и растут. Потрогал я голову, а они еще на сантиметр выросли.

Дал и жене потрогать. Она осторожно потрогала, погладила, а потом встала и одеколончиком протерла.

«Ничего, – говорит, – подумаешь, рога. – А сама к зеркалу, на себя пялиться. – Не в каждой семье у мужа рога растут. Рога для нашей семьи очень даже пригодятся».

Я, в общем-то, долго думать не привык, у меня от этого голова болеть начинает. Послушал жену и успокоился.

Раз говорит, что хорошо, значит, хорошо, а вот зачем ей рога пригодятся – не понял.

Поутру моя проснулась раньше меня, первый раз за последние десять лет. Пожарила мне яичницу, протерла тряпочкой мои рожки, а когда я пошел на работу, она меня под ручку подхватила.

Я ей:

– Ты что?

Она:

– Я тебя провожу.

Ну вот, идем мы под ручку раненько так. Прохожих еще мало, а моя все башкой вертит в разные стороны, как бы показывая всем прохожим: «Видите или нет, как я с мужем рогатым иду?» И все подпрыгивает и чуб мне поправляет, чтобы рога мои виднее были. А когда я за проходную нашей автобазы стал заходить, она вдруг говорит: «Надо бы красочки красной купить. Подкрасить наши рожки, чтобы издалека видны были. А то и не разглядят ведь, гады, что за красота у тебя на голове».

Мужики, конечно, как увидели мои рога, так со смеху и повалились. А я подумал: «Пусть себе смеются. Жизнь-то у них не больно веселая, так хоть от рогов моих повеселятся. Я не жадный». Ну, треснул для порядка одному в ухо, чтобы не слишком сильно хохотал. А так ничего, все вскоре унялись. Правда, кондукторша Лиза фыркнула, когда мои рога увидела: «Интересно, от кого это мне такой подарок?» «Дура, – сказал я ей. – При чем здесь ты? – а потом подумал и добавил: – А может, и при чем. Помнится, ты несколько раз с Федькой по его маршруту моталась. Так что, может, рожки мои от вас с Федькой».

Я ей, Лизке-то, это так прямо кулаком и объяснил.

Она понятливая, сразу все поняла, и мы спокойно выехали на маршрут.

Первая половина дня прошла ни шатко ни валко, а вот во второй половине народ в наш автобус повалил дуром. Мы за два круга недельный план сделали. Ни к кому больше не садятся, только в мой автобус. Я сперва не понял, в чем дело, а потом Лизка как разорется: «Всё, хватит! Больше в салон не пущу! Вам тут не зоопарк, чтобы на рога смотреть».

Я как услышал про зоопарк, сразу понял, что все эти пассажиры лезут в мой автобус не ехать куда-то, а прокатиться с рогатым водителем.

«Вот паразиты!» – ругнулся я. А потом прикрыл рога кудрями и повернул в парк.

А там – вот чудо! – меня уже ждет хозяин, которого я прежде ни разу не видел. Причем с букетом и вымпелом. И ну меня хвалить, ну обнимать. Я, мол, и передовик, я, мол, и герой, я за день семь планов привез. И рога мои поглаживает. Заодно объявил, что зарплату мне повышает. Я, конечно, не против был, а вот друзья-товарищи озлились. Как жахнули мы по стакану после смены, так они и завелись: «Ну и что, что рога? И что теперь? Герой труда, что ли? Зарплату ему повысили. Вымпел дали».

И дальше все в том же духе. В общем, испоганили мне все настроение.

Пришел домой, а жены нет. Спросил соседок, где она шляется. Те ржут: рога, мол, твои обмывает.

А она и вправду пришла за полночь пьяная, вся куревом пропахшая, говорить не может, только все икает.

Я ее даже колотить не стал. Отнес в ванную и облил холодной водой, чтобы немного оклемалась. Завернул в простыню – и на кровать. Там она немного отошла, только зубы стучат, а потом давай руки мне целовать да благодарить. Мелет, что раньше на нее ни один мужик, даже самый заплеванный замухрышка, не смотрел, а сегодня, когда все узнали, что у мужа рога, аж четверо красавцев за день в любви признались.

Для меня, правда, тоже стало откровением, что на нее кто-то как на женщину взглянул. Я вытащил ее из простыни и внимательно рассмотрел. А ведь и впрямь она у меня ничего, аккуратненькая такая. Я так растрогался, что даже шепнул ей на ухо: «Дюймовочка ты моя».

Лучше бы я этого не говорил. Ее аж затрясло, она мертвой хваткой вцепилась в меня и давай мои рога целовать, прямо взасос. Еле оторвал.

Любовь любовью, конечно, но эти ночные прогулки моей Дюймовочки за неделю мне поднадоели.

И пассажирам, видимо, уже не в диковинку стали мои рога. А потом кто-то пустил слух, будто я со своими рогами только несчастья приношу, и ко мне в автобус совсем перестали садиться.

А потом и кондукторша Лиза ушла к Федьке на его маршрут.

Вобщем, стали мои рога мешать мне жить и работать.

А тут еще какой-то чудик из-за границы примчался, сказал, что французский ученый. Но по говорку так я прикинул, что наш, мытищинский парень. И давай меня охмурять, и давай вокруг меня соловьем петь, и между делом все подсовывает мне какой-то контракт, это чтобы моя голова после смерти, естественно, вместе с рогами, перешла в его собственность. И пообещал заплатить моим наследникам, если они вдруг появятся, за мою голову аж сто долларов.

Деньги, может, и большие по нынешнему времени, но когда я рассказал об этом своей Дюймовочке, она глаза выпучила и зашептала, что все это не просто так, что если я подпишу контракт, мне голову ножичком в темном переулочке вжик – и отрежут. Я ведь вам уже говорил, что долго думать не могу, у меня от этого голова болит.

Но и без размышлений ясно стало, что все эти приключения с рогами вот-вот нарушат мою размеренную жизнь за любимой баранкой, с тихой женой-Дюймовочкой, Лизой-кондукторшей, с толстой Веркой-заправщицей и привычной бутылкой с корешами после работы. Может, кому-то такая жизнь и не нравится, а по мне она так в самый раз.

Поэтому поднял я кровать, когда жена в туалет ушла, и достал свой чемоданчик со слесарным инструментом. Вынул пилку по металлу и один за другим спилил оба рога.

В этом плане руки у меня золотые: хоть согнуть, хоть разогнуть. Отпилил, значит, рога, завернул их в тряпочку, шлифанул шкуркой места, где они росли, обтер бархоткой и – все, порядок. Как и не было беды.

Жена, когда пришла из туалета, вначале и не заметила перемены, и только когда я рога перед ней положил, заорала «Помогите!» и рухнула в обморок. Мы с соседками еле ее откачали.

Зато рога у меня больше не растут. Наверное, потому, что той китайской дрянью «для роста волос» больше свои кудри не мою, а остатки выкинул на помойку. Да и вообще перестал шампунями пользоваться, мою голову только нашим отечественным хозяйственным мылом. Дешево и полезно.

Так что жизнь моя вернулась в привычное русло: любимый автобус, Лиза-кондукторша, толстая Верка с пятой заправки, кореша. Только жена изменилась, стала совсем тихая, никуда не ходит, все молится на угол. Я поначалу думал, что на икону, а она, оказывается, там в углу спрятала, завернув в бархатную тряпку, мои рога, вот на них и молится.

Я в начале хотел прекратить это. Но потом решил: пускай, раз это ей надо. У каждого человека должно быть в жизни что-то светлое теплое. Вот пусть будет и у нее.

У меня – автобус, у нее – рога мои отпиленные.

35. Суд в долине кедрон

Вот и наступил Конец Света.

Люди так долго его ждали, так часто им казалось, будто он вот-вот наступит, и когда он наступил на самом деле, не все сразу это и поняли. А когда поняли, то не поверили, что это Он: слишком все было просто и буднично. Совсем не то, что мы привыкли вычитывать из древних апокалипсисов.

Многие ждали разноцветных всадников, трубного воя, землетрясений, потопов, извержений, но все происходило тихо, без шума и пыли.

Ждали явления богов, нашествия ангелов-губителей, а все решилось поиному: 120 все решили не боги, все решили женщины.