Запах искусственной свежести (сборник)

На внутреннюю я повесил что-то действительно для души, хоть и в купальниках. Да и эти картинки стали причиной широкомасштабных по времени и постоянству Настиных рассуждений о моем падении. Она видела в них проявление вульгарности, дурного вкуса и даже почему-то склонности к извращениям.

Все это я мужественно терпел, решив для себя отстоять собственную идентичность хотя бы в этом малозначительном вопросе, чего бы мне это ни стоило. Ибо во всех других жизненных проблемах, как важных, так и не очень, я давно уже плелся у своей возлюбленной в поводу, даже не пытаясь сопротивляться, просто по причине сильной любви, такое бывает.

Но в этом вопросе я уперся, нашел в нем свои собственные Фермопилы, где лучше уж умереть, чем сойти с места. Пусть даже и вопрос-то этот был для меня не самый принципиальный. Важно лишь, что это был кусок моей собственной, с кровью и нервами отвоеванной территории. Последний, так сказать, оплот, пусть и висящий в сортире. Это обстоятельство немного облегчало мне оборону.

Я говорил ей: «Ну подумай, любимая, не гравюры же сюда вешать. Это осквернит сам, так сказать, мыслеобраз».

И она нехотя… ну, если не соглашалась, то отступала, не прекращая время от времени возобновлять новые атаки. Она понимала, что, как только сокрушит эту цитадель, я окажусь в ее руках полностью.

Все это я рассказываю вам, друзья, вовсе не затем, чтобы у вас составился оконченный образ подкаблучника, хотя мне это и не стыдно вовсе. Мне хочется лишь дать вам понять, что за человек была моя Настя. Я боялся, что она вдруг узнает о том, до чего докатился ее избранник, взявшись за этот заказ после своих литературно-философских штудий. Это могло бы сильно повлиять на наши отношения. Мы как раз собирались с ней пожениться. Я ее, признаюсь, очень любил и не мог рисковать нашим будущим.

Все свободное время, которого у нее было много, моя Настя полулежала на кровати, завернувшись в разные красивые шали. Очевидно, она подражала каким-то классическим образцам совершенной женственности, взятым из книг. Настя курила, разглядывала альбомы с французскими гравюрами или листала мудрые книжки. Такие обычно читают в юности, в основном ради того, чтобы укрепить в себе чувство превосходства над окружающими. Иначе и в руки бы их не взяли. Иногда она читала модные стихи и романы.

Я тоже, признаться, читал точно такие же книжки. Сейчас понимаю, что именно по той же причине, что и Настя. Я даже, пожалуй, читал их больше, чем она, поскольку должен же был хоть в чем-то ее превосходить.

А Настя еще очень любила, когда я разговаривал с ней или с нашими друзьями в ее присутствии словами и целыми выражениями из этих книжек. Делать это я умел, но не любил. И когда я произносил вслух какую-нибудь такую замысловатую синтаксически и совершенно непролазную по смыслу фразу, Настенька обычно отстранялась от своей книги с гравюрами. Она изящными движениями поправляла очки, заправляла свои прекрасные русые локоны за уши, куталась в шаль и смотрела на меня вдумчивыми любящими глазами, слегка приоткрыв красивые полные губы. В этот момент она бывала необыкновенно, как сейчас говорят, сексуальна, и во мне пробуждалось влечение. Именно из-за таких минут я старался с ней говорить исключительно цитатами из прочитанных книг и даже специально заучивал их в метро, чтобы не повторяться. Это была наша маленькая эротическая тайна.

Вот так, друзья, что только не сделает любящий человек! Сейчас я уже давно позабыл всю эту любовную лексику.

Словом, разложил я на столе ксероксы про любовь и секс: «Камасутру», образцы гороскопов от Глобы, книжку «В помощь молодым супругам» и какой-то медицинский сексологический справочник. Сверху в три слоя навалил Достоевского, Сартра, Камю, Ницше и разных монографий по экзистенциализму нашему и зарубежному, чтобы было не видно всей этой порнографии. Настя могла бы меня зло высмеять даже за невинную советскую книжку «В помощь молодым супругам». Разложил я все это и принялся за изучение материала, пытаясь проникнуть в новую для меня терминологию:

«Пролонгация полового акта по методу Уильяма Мастерса и Вирджинии Джонсон называется «техникой сдавливания». Для опытных любовников – это эффективный метод пролонгации полового акта, но не для начинающих, коим лучше подойдет другой способ – метод запирания и торможения. Его преимущество в легкости выполнения. При этом способе женщина располагает верхнюю часть тела под углом 45 градусов к партнеру, а колени оттопыривает под тем же примерно углом или немного большим, что зависит от физического состояния влюбленных. Основное внимание уделяется глубине фрикций, а в перерывах между фрикциями (тазовыми толчками) – глубокому диафрагмальному дыханию. Но самым эффективным методом следует признать метод двойного зажима оргиастической манжетки с одновременным захватом блуждающей эрогенной зоны по древнекитайскому способу».

«Ух ты, вот ведь ничего не ясно, а пробирает до костей! Какая суггестивность текста!» – подумал я.

Голова немного кружилась. Я с нарастающим отчаянием понимал, что не могу хорошо сосредоточиться и заняться хоть какой-то организацией и распределением этого материала, слишком нового для меня, по знакам зодиака, доставшимся мне.

Ну хорошо, вот открываем главу «Оральные ласки», и что? Какому знаку доверить преимущество этого оригинального способа взаимодействия:

«Губы рта остаются неподвижны, а язык делает червеобразные движения, перемежая их с пассивным проворачиванием (кончик языка может быть подвернут)…

Рецепторы в этом месте очень чувствительны к разнообразию осязания, поэтому каждые 10–12 секунд необходимо разрывать контакт губ с объектом, а через 4–5 секунд снова возобновлять его…

Слизистая оболочка, плотно покрывая рецепторы осязания и давления (или Фатер-Пачиневы тельца), способна произвести чудеса, которые проявятся в эффекте взаимного удовольствия».

«Уж, наверное, такую методику никак нельзя рекомендовать, допустим, Скорпиону», – размышлял я в каком-то помутнении разума.

Почему-то этот раздел у меня никак не ассоциировался с упомянутым знаком. Скорпион – клешни, жало на хвосте!.. Да и Рак, очевидно, не лучше. А Козерог, Лев или этот баран-то… Овен?.. Как представишь все это – уже тебе не до оральных ласк. А Рыбы лучше, что ли? Вот влип-то!

Я с опаской покосился на Настю. Мне казалось, что она должна была каким-то образом почувствовать, какую гадость я читаю. Но она безмятежно смотрела в книгу, лежа на тахте и покусывая ластик на конце карандаша. Она всегда читала книги именно так, чтобы вовремя подчеркнуть поразительную мысль.

Я очень боялся, что увлекусь работой и не замечу, как она подойдет сзади и положит руки мне на плечи. Настя любила так делать, когда я работал. Тогда она уж точно увидит, чем я занимаюсь на самом деле.

Одна только мысль об этом производила с моим организмом моментальную тепловую катастрофу. Раза три кряду мои ощущения менялись на противоположные: холод-жара-холод. Поэтому я довольно часто и нервно оглядывался на Настю, что уже было подозрительно. Хорошо, что она была пока увлечена своей книгой.

А потом я снова и снова старался проникнуть таинственный смысл этих двух древних искусств, которые мне предстояло объединить в единый текст, и временами даже находил в этом странное, болезненное удовлетворение:

«Философы дао считали, что мужчина, умеющий контролировать эякуляцию, может совершать 5 тысяч фрикций и способен удовлетворить 10 женщин за ночь. Неопытному мужчине потребуется для обучения методу запирания и торможения более 20 дней практики. Более опытный человек может изучить его намного быстрее – обычно хватает 10 дней…

Однако большинство сексопатологов считает, что самое глубокое удовлетворение достигается именно в результате ороальтруизма».