Одиночество зверя (СИ)

— Да, съезжается Новосибирск в Москву потихоньку, — задумчиво произнёс Саранцев. — Давненько я о ней не слышал.

— Она адвокат с некоторым именем, даже в прессу попадала пару раз.

— Рад слышать, — никак не выходил из воспоминаний Игорь Петрович.

— Надеюсь, ты с ней в юности… не того? — покосился Антонов на Кореанно и замешкался в изречении мысли.

— Я ничего такого не слышала, — поспешно вставила Юля и посмотрела на президента в поисках подтверждения своей информации.

— Откуда же вам слышать, Юлия Николаевна, вы ещё не родились тогда, и родились-то в Москве, а не в Новосибирске, — вернулся в юмористическое настроение глава президентской администрации.

— Вы меня прекрасно поняли, Сергей Иванович. Я имею в виду результаты проверки.

— А проверку ваша служба проводила?

— Мы по своим каналам, ФСО — по своим.

— Положим, ФСО старыми симпатиями президента не интересовалась, — вновь проявил скептицизм Антонов.

— Вовсе нет, они проверяют наличие мотивов. Присутствие старых счётов их всегда настораживает.

Антонов расхохотался:

— Мне вас жаль, Юлия Николаевна! Значит, старая связь для вас — повод к убийству?

— По всякому бывает… — смутилась Кореанно. — Всё зависит от расставания.

— Какое может быть расставание со школьной симпатией? Погуляли, да разбежались. У всех одинаково.

— Почему, случается и по-другому, — добавила Юля и смутилась окончательно. — Но в данном случае точно никакой истории не произошло.

— Убедительно прошу не обсуждать меня, словно покойника, — раздражённо отреагировал Саранцев на щекотливый разговор своих сотрудников.

— О покойниках принято говорить либо хорошо, либо ничего. Живые могут только мечтать, чтобы о них так говорили, а ты ещё недоволен.

— О покойниках теперь бодро рассказывают гадости, о которых молчали при их жизни. А ты со своими старомодными представлениями выглядишь по меньшей мере странно. То есть, выглядел бы, если бы я тебе поверил.

— Извините, у нас мало времени, — вмешалась Юля в бессмысленный обмен пустыми словами. — Скоро ведь Дмитриев придёт. Если не получится его переубедить, придётся использовать совсем другую концепцию.

— Кстати, а у вас заготовлен план на случай отказа Дмитриева принять ваши новации?

— Что его готовить? Ничего интересного, стандартное мероприятие. План разработан, конечно, но очень хотелось бы от него уйти.

— Хотите открыть новую страницу в сфере связей с общественностью? — не терял ехидного настроя Антонов.

— Хочу хорошо делать свою работу. Нельзя десятилетиями использовать проверенные временем штампы — они дают эффект, противоположный желаемому.

— Юлия Николаевна, не обижайтесь, но вы преувеличиваете значимость вашей службы. Вы ни при какой погоде не возместите провального политического и экономического курса, а в случае их успешности вы и вовсе не нужны.

Антонов проводил время, подначивая Кореанно и заставляя её волноваться от незаслуженной обиды. Она особенно нравилась ему обиженной, когда упрямо опускала глаза и начинала говорить громким звенящим голосом, словно маленькая девочка, незаслуженно обвинённая в краже вкусной конфеты.

— Думаю, вы заблуждаетесь, Сергей Иванович, — произнесла Юлия Николаевна, и нотки сдерживаемого гнева звякнули в её словах коротко и высоко, подобно колокольчику у двери магазина. — Разумеется, если мы живём в демократической стране, где настроение избирателей определяет этот самый ваш путь. С общественным мнением надо работать, объяснять людям смысл тех или иных действий правительства, разве нет?

— Юлия Николаевна, он просто глупо шутит, — вмешался Саранцев. — Давайте лучше продолжим. Значит, мы втроём доберёмся до ресторана? Что за ресторан? Если он будет оцеплен охраной, а вокруг соберётся толпа зевак, то в Интернет попадут и другие кадры, помимо запланированных вами в школе. По-моему, последние нивелируют благоприятное воздействие первых.

— Ресторан за городом, довольно далеко, там до сих пор не знают, кто заказал у них кабинет. Очень уютное помещеньице, со вкусом оформлено. Ни мещанского шика, ни новорусского фанфаронства.

— Уютное помещеньице? Вы говорите про отдельный кабинет?

— Да, у них предусмотрены условия для обеспечения конфиденциальности.

— То есть, мы не будем сидеть одни в огромном пустом зале?

— Ну что вы, нет. Комната средних размеров, стол на четыре человека. Охрана может стоять снаружи, у дверей, если уж им совсем невмоготу оставить вас в покое. Просто поболтаете, вспомните школьные годы. Думаю, Елена Николаевна останется довольна. Не каждой классной руководительнице доводится иметь среди своих выпускников президента.

— А как же школа? Её ведь будут чествовать в школе? Мы что, увезём её прямо с мероприятия? Неблаговидно смотрится.

— Всё под контролем, Игорь Петрович, — не теряла уверенности в своей бесконечной правоте Кореанно. — Её будут поздравлять в учительской после двух часов, у нас будет информация о течении событий, и появимся мы там, когда она уже будет собираться домой.

— Вы внедрили агентов в школу? Или установили прослушку?

— Прослушки нет, а агент есть среди учителей. Она на связи с Конопляником и в наши планы не посвящена.

— Дмитриев в этом тоже усомнится, — заметил Антонов, решивший до конца играть роль плохого полицейского.

— Игорь Петрович, вы за мой план или за стандартный? — взвилась Юля, окончательно утратив терпение.

— Я за ваш план, нестандартный, — успокоил её Саранцев.

Ему вдруг захотелось нарушить разом все правила и разбить все горшки. Скоро в дверь войдёт директор ФСО, посвящённый во все тайны минувшей ночи, и на него придётся с первой секунды обрушить поток мелких новостей и планов. Пусть занимается текучкой и не слишком часто думает о политической стратегии Покровского и своём месте в ней. Захочет ли он выслужиться перед генералом, или предпочтёт нейтралитет? Нет, вот уж о нейтралитете можно даже не мечтать. Отстранение от участия в разработке такой темы — это не бездействие, а выпад против человека, который когда-то посадил его в директорское кресло.

— Значит, дело Дмитриева — выполнить поставленную задачу, разве нет?

Саранцеву понравилось, что Кореанно не спрашивала у него, сумеет ли он настоять на своём в споре с ФСО, а с наивной простой констатировала свою уверенность в способности президента управлять подведомственными структурами, тем более силовыми.

— Значит. Я думаю, к этому вопросу можно больше не возвращаться.

— Не согласен, — снова напомнил о себе Антонов. — Президент обязан соблюдать требования охраны, отказ может повлечь за собой возникновение угрозы национальной безопасности. Где-нибудь рядом с президентом ведь ещё и чёрный чемоданчик болтается.

«Не считает нужным давить на Дмитриева без основательной причины, — подумал Саранцев. — Но мне всё равно. Лучший способ обороны — нападение».

— Я понял твою позицию, Сергей, но не могу с ней согласиться. Пусть Дмитриев делает свою работу, а мы займёмся своими обязанностями.

— Согласно опросам общественного мнения, основная часть респондентов категорически не доверяет средствам массовой информации, — добавила своё профессиональное мнение Кореанно. — Штампованные методы прошлого давно не работают. Если не искать новых подходов, люди окончательно перестанут смотреть новости.

— И надобность в вашей конторе отпадёт сама собой, — не смог удержаться Антонов.

— Дело не во мне, а в пропасти между властью и избирателями, — не унималась Юля. — Сократить её можем только мы, люди ведь не влияют на содержание телевизионных программ.

— Вы ведь сами родом из прессы, Юлия Николаевна! — воскликнул глава администрации. — Лучше нас знаете основные постулаты её работы: секс, смерть, деньги. Каким образом, по-вашему, президент должен привлекать симпатии публики? В реалити-шоу участвовать?

— Вы слишком снисходительны к обществу, Сергей Иванович, — обиделась теперь уже не за себя Юля. — В новостях люди видят примерно то же самое, что и при Советской власти, так стоит ли время тратить?