В обятьях зверя (СИ)

====== Пролог ======

Городское кладбище Грин-Вуд, Нью-Йорк. Погода слишком холодная для начала июля: беспокойный ветер шумно шелестит листьями, срывая некоторые из них с деревьев, и обдувает кожу, отчего начинают бежать мурашки.

— Привет, мам, пап.

Высокий русоволосый мужчина, на вид которому не больше двадцати семи-двадцати восьми лет, склоняется над серым каменным надгробием, на котором большими буквами выведено:

Лилиан Сальваторе 28.05.1960 — 01.07.2000

Джузеппе Сальваторе 17.08.1957 — 01.07.2000

Он кладёт на могилу два букета из красных гвоздик и дотрагивается до холодного камня надгробия ладонью. Чувствует, как сердце пропускает несколько ударов. За двенадцать лет он так к этому и не привык. Да и возможно ли это?

— Я скучаю по вам… — шепчет он, вдыхая холодный воздух.

Где-то вдалеке слышится крик ворона.

Поговорить с отцом и матерью этот парень теперь мог только здесь, но он не мог отказаться хотя бы от такой возможности. Он рассказывает им все последние новости, вплоть до того, что накануне задержали его рейс в Нью-Йорк, спрашивает, как дела у них, и, пусть ответа он уже никогда не дождётся, на мгновение становится легче. Он часто спрашивает у них совета и делится своими переживаниями.

— Простите, что так редко захожу, — он виновато опускает глаза, — но я ни на минуту о вас не забываю. Я верю, что вы рядом со мной, даже если я вас не вижу. Всегда были. Отец, твоя компания не даёт расслабиться: всё нужно держать под контролем. Постоянные командировки: засыпаю в Монреале, просыпаюсь в Лос-Анджелесе, и так каждый месяц… А теперь ещё и свадьба.

Парень делает паузу и поднимает взгляд на небо: на нём ни облачка. Он внимательно вглядывается в ясную лазурь, будто бы хочет что-то там увидеть. А может быть, кого-то.

— Я знаю, вы бы это не одобрили… Но теперь я не могу поступить по-другому. Я искал её четыре года. Ещё в тот проклятый день, двенадцать лет назад, я пообещал себе сделать так, чтобы справедливость восторжествовала. И сейчас я близок к этому, как никогда. Теперь всё будет так, как и должно быть.

Как ни старается сдержаться, он чувствует, что по щеке всё равно катятся предательские слёзы. Нет, ему никогда не совладать с собой, не принять это, не смириться. Он стоит на могиле ещё около пяти минут, а затем понимает: пришло время попрощаться. Вернуться в мир, где их уже нет, но он ещё нужен… И вспоминать о них. Видеть яркие сны о детстве, где отец и мать рядом, где они все вместе проводят время на озере, наряжают елку на рождество, делают тарзанки. Хотя бы на мгновение возвращаться во времена, где всё по-другому.

— Покойтесь с миром. Я вас очень люблю, — произносит на прощание он, и, бросив последний взгляд на могилу, уходит прочь.

Год за годом на протяжении вот уже двенадцати лет его сердце, подобно какому-то яду, съедала боль от потери родителей. Многие говорили: «всё пройдёт», но за это время так ничто и не смогло восполнить зияющую дыру, образовавшуюся в душе шестнадцатилетнего паренька после их ухода. С каждым годом становилось лишь больнее — от понимания, что отец и мать уже не смогут увидеть, каких высот он достиг в свои двадцать восемь, пусть и не без помощи имени отца поначалу; что они не познакомятся с его девушкой, что не подержат на руках внуков. Уже не было беззаботного подростка с большими планами и надеждами — он погиб вместе с ними в тот злополучный вечер, на трассе М86. Остался лишь холодный расчётливый человек, не имевший с ним ничего общего, чью душу заполонило одно — жажда мести.

— Я, Стефан Сальваторе, беру в законные жёны тебя, Елена Гилберт. Я обещаю перед Богом и перед всеми, кто здесь присутствует в этот день, хранить тебе верность, быть всегда рядом в горе и радости, болезни и здравии. Я буду любить и уважать тебя до конца моей жизни.

Миловидная кареглазая невеста, кажется, даже не слышит половины слов клятвы, которые сейчас произносит этот мужчина. Она лишь смотрит в его бездонные зелёные ласковые глаза и понимает: она счастлива. Свою клятву она уже проговорила, поэтому через несколько секунд молодые слышат голос священника:

— Теперь, в знак нерушимости брачного союза, вы можете обменяться кольцами.

Стефан улыбается и берёт с подушечки в руках своего шафера, тоненькое золотое обручальное кольцо. Он задерживается на миг, смотрит в глаза девушке, которая через несколько секунд станет его женой, и надевает ей его на палец. Затем Сальваторе с довольным видом протягивает руку ей, ожидая ответа. Елена чувствует, как у неё дрожат руки, священник видит это и улыбается, но пара мгновений — и украшение сияет на пальце парня.

— Властью, данною мне Господом Богом, объявляю вас мужем и женой. Теперь можете поцеловаться.

Стефан аккуратно притягивает Елену за плечи, и она, прикрыв глаза ощущает на губах солоноватый привкус и аромат его сандалового парфюма. Для неё нет ощущения приятнее. Сколько у них было поцелуев за всё то время, что они вместе, но каждый был как в первый раз: нежный, робкий, но такой желанный. В этот момент приходит осознание: этот мужчина её, его светлая душа, его большое сердце принадлежит только ей. Она не знала, чем заслужила такой подарок, но словно бы кто-то свыше исполнил её самые сокровенные мечты: Стефан стал для неё принцем из самых ярких сказок, которыми она взахлёб зачитывалась ещё семилетней девчонкой. Самый добрый, самый ласковый, самый надёжный. Самый любимый.

— Я люблю тебя, — шепчет он, едва касаясь губами её лба.

— И я тебя. Навсегда.

====== Глава 1 ======

— Просыпайся, соня, — с улыбкой прошептала Елена, запустив руку в волосы спящего мужа.

Большая спальня была залита солнечным светом. Из приоткрытого окна долетал тёплый июньский ветерок, разносивший с собой по дворам едва уловимый, но очень приятный аромат душистых алиссумов*. Вдалеке слышался шум изредка проезжавших машин и крики соседских мальчишек, судя по всему, игравших в футбол. Район, в котором они со Стефаном жили, Елена очень любила: тихий и зелёный Гринвич-Вилледж располагался на удалённом расстоянии от центра города, что позволяло вести размеренный образ жизни без постоянных сигналов автомобилистов, стоящих в очередной пробке, или гремящей музыки караоке-баров по вечерам, но в то же время имел довольно развитую инфраструктуру, располагал большим количеством парков и привлекал своими живописными видами, приобретавшим необыкновенную красоту летом, когда всё расцветало, и в середине осени, когда листья на деревьях начинали желтеть. Такие картины вселяли в Елену умиротворение, и за всё то время, что она жила в Нью-Йорке после того, как переехала сюда из родного города Сент-Огастин, что во Флориде, она ни разу не пожалела о своём переезде. И более всего девушка любила именно такие минуты по утрам в выходные, когда она неизменно просыпалась раньше Стефана и имела возможность понежиться в постели с закрытыми глазами, попытаться досмотреть сны или же просто полежать, прильнув щекой к его плечу, думая о чём-то своём.

— М-м-м? — ещё не разлепив глаза, сонно промычал парень.

— Стеф, через час должны приехать Деймон и Ребекка, не забыл?

Если старшая сестра Сальваторе, достаточно милая в общении и эрудированная блондинка Ребекка, часто бывала у ребят дома, то с двоюродным братом Стефана — сыном его дяди, Деймоном, Елена так близко не общалась: они познакомились лишь на свадьбе, но знакомство было мимолётным, поэтому вряд ли они оставили в тот день друг о друге какие-то яркие впечатления, да и нужно посмотреть правде в глаза: Елене тогда было совершенно не до этого. Этот визит Деймона, жившего в Лос-Анджелесе, обещал стать первым спустя полгода после свадьбы Елены и Стефана, поэтому для несколько застенчивой девушки, всегда испытывавшей некоторый мандраж перед встречами с людьми, с которыми она раньше близко знакома не была, был немного волнительным.

— Будешь встречать гостей голышом и не вставая с постели? — со смехом спросила Гилберт.