Одиночество зверя (СИ)

— Всё-таки странно, — не удержалась Юля по истечении получаса оживлённого разговора. — Странно выглядит со стороны — вы так меня уговариваете, будто речь идёт об устройстве в дальнюю районную газетку после Москвы, а не о президентской пресс-службе. Наверное, это я должна проситься, а вы — тщательно изучать моё прошение.

— Чепуха, — махнул рукой Саранцев. — Вы прекрасно жили без нас и дальше могли бы жить, а мы вас хотим выдернуть на незнакомое поле деятельности.

— Я хочу попробовать, — честно призналась Юля. — Но боюсь.

— Отлично! Ещё один аргумент в вашу пользу. Отсутствие страха говорило бы о самовлюблённости и безответственности, — изящно парировал Антонов слабый отпор претендентки. — Нам тут нарциссы не нужны, очень опасные люди в политике. Всегда готовы перебежать к более многообещающему работодателю.

— Я хочу испытательный срок, — решительно заявила Юля.

— Для нас? — улыбнулся Саранцев.

— Разумеется, для меня. Вы наймёте меня на месяц или два, по истечении которых я при желании смогу уйти на все четыре стороны.

— Чем же может быть вызвано такое желание?

— Откуда я знаю, чем! Может, оно у вас и возникнет, не обязательно у меня.

Договорились о временной работе для Кореанно на первых порах, мило распрощались, и она вышла на улицу. Немного постояла на одном месте, задумавшись сразу о многом, и медленно пошла в направлении Дворца съездов, царь-пушки и царь-колокола, где бродили туристы и вещали экскурсоводы в широкополых панамах. С тех пор она ни разу не встречалась со смешным банкиром и не вышла замуж.

Глава 14

— Присаживайтесь, Юлия Николаевна, — по обычаю вежливо заметил Саранцев. — Чем нас сегодня порадуете?

Присутствие молодой женщины всегда оказывало на него умиротворяющее воздействие, и безумное утро не стало исключением. Антонов тоже проявлял очевидные признаки удовольствия в лице, движения его стали менее скованными, а голос сразу утратил дидактические нотки.

— У вас поездка в Мытищи, — строго сообщила Кореанно. — Нужно обговорить детали, у меня есть кое-какие наработки.

— Бросьте, это же не официальный визит к английской королеве, — равнодушно заметил Саранцев, усаживаясь в своё официальное кресло.

— Нет, это гораздо лучше, — проявила настойчивость Юля, вновь обидевшись на пренебрежение шефа к её сфере ответственности. — В том-то и дело — никакого официоза, пусть там не будет ни мэра, ни губернатора, ни главы районной администрации.

— Не уверен, что это возможно, — вставил своё слово Антонов, также усаживаясь. — Можно сделать, чтобы они не встречали президента перед школой с хлебом-солью, но позднее они в любом случае подъедут, и держать их в толпе зевак недопустимо. Пусть поездка частная, но без необходимости задевать чувства людей и на пустом месте создавать себе врагов — неосмотрительно.

— У вас какие-то планы на мэра Мытищ? Хотите дать ему министерский портфель?

— Неважно, он — член корпорации. К тому же, Юлия Николаевна, я думаю, даже в ваших глазах губернатор Московской области — фигура достаточно значительная. Или вы предлагаете и его в расчёт не брать?

— После того, как кортеж тронется, их всех можно оповестить о маршруте, заранее поблагодарить и вежливо попросить не вмешиваться в события. Могу взять на себя.

— Частная поездка не должна освещаться федеральными телеканалами, так было всегда, — вмешался Саранцев. — Даже Покровский охотился в Сибири при полном отсутствии журналистов. Вы же, насколько я понимаю, планируете широкомасштабную акцию.

— Я думаю, пора изобрести новый формат поездки президента по стране, — убеждённо и спокойно парировала Кореанно. — Кто нам запретит?

— Внезапный визит и раздача всем сёстрам по серьгам?

— Нет, это амплуа Покровского. Я предлагаю другое. Президент неофициально приезжает в регион, занимается там своими личными делами, встречается с людьми, вокруг толпятся журналисты, но начальство перед ним не суетится, не рапортует, тщательно отобранных случайных представителей населения вперёд не выставляет.

— А телезрители смотрят и возмущаются: мол, чего он без толку по стране мотается? — язвительно закончил за пресс-секретаря Антонов.

— Телезрители видят живого человека, и никакой бюрократической прослойки между ним и простыми людьми.

— Старый приём, Горбачёву он не помог.

— Горбачёв отеческим тоном интересовался состоянием дел и проявлял патриархальную заботу древневосточного властителя о своих подданных, в том числе как бы для защиты их от местных сатрапов. Вы же просто встретитесь со своими реальными знакомыми и поболтаете с ними о прошлом.

— Этот ход ещё старее, — заметил Саранцев. — Я помню подобный сюжет советского телевидения о встрече Брежнева с однополчанами по Малой земле.

— Я его видела, — не теряла душевного равновесия Юля. — Мне его нашли в архиве — лучшие кадры с Брежневым. Признайтесь, ведь вы запомнили их на всю жизнь? Вот и сейчас сразу к слову пришлись, а ведь несколько десятилетий прошло! Совершенно неожиданный взгляд на анекдотического генсека, в чём-то даже шокирующий. Разумеется, одним удачным приёмом восемнадцать лет провального пиара возместить невозможно, но в вашем случае есть достаточно времени для эффективного воздействия на избирателей.

— Вы, Юлия Николаевна, ещё вспомните Сталина с Мамлакат на руках.

— Сталинский опыт в наше время не катит, Игорь Петрович, — не приняла шутки Кореанно. — Тотального контроля над прессой сейчас нет. И я, если честно, не представляю, о чём вы говорите.

— Значит, не самый удачный пропагандистский ход был, — усмехнулся Антонов, иначе Юлия Николаевна не упустила бы его из виду.

— Вы ведь предлагали нам в качестве положительного примера брежневский период, но тогда тоже со свободой слова дело обстояло неважно?

— Мне трудно судить о сталинских временах, но о брежневских я сужу со слов родителей и могу предположить, что эффективность пропаганды была намного ниже. Никто не думал, что рабочие в странах капитала живут хуже своих советских братьев по классу, совсем наоборот. И вообще, я не о системе агитпропа говорила как о примере, а об одном удачном приёме.

— Кстати, о Мамлакат, — вмешался Антонов. — Помнится, во время перестройки пошли разговоры, что на руках у Сталина сидела вовсе не она, а дочь какого-то местного партийного деятеля. Его в тридцать седьмом к стенке прислонили, и срочно вовлекли в дело малолетнюю колхозную ударницу Мамлакат — якобы это она на руках у вождя и сидела.

— Чего только не говорили во время перестройки, — безразлично махнул рукой Саранцев. — Мы, кажется, отклоняемся от темы. Хорошо, Юлия Николаевна, в конкретном сегодняшнем случае вы имеете какие-то предложения по организации?

— Разумеется, имею. Когда мы подъедем к школе, там не будет ни прессы, ни официальных лиц, кроме школьной администрации. Вы свалитесь на них, как снег на голову, зайдёте в учительскую и пригласите Елену Николаевну отправиться с вами на празднование её юбилея. Когда выйдете из школы и направитесь к кортежу, вас снимут с разных точек на смартфоны, в течение часа съёмки будут в Интернете, вечером — в телевизионных новостях.

— И всё, что будет в этих кадрах — я со своей бывшей учительницей иду по школьному двору.

— Да, ничего больше и не надо. Стоит только вам заговорить о нуждах школьного образования, и зрители в тысячный раз увидят инспекционную поездку президента в регион, зевнут и переключат канал.

— А кто снимет проход по двору на смартфоны?

— Вы не надеетесь на школьников? Даже обидно слышать. Мы подъедем между двумя и тремя часами — дети, особенно старшеклассники, ещё не разойдутся по домам. Но всё равно, там будут наши люди и на всякий случай продублируют. Чем больше видеофайлов окажется в Сети, тем лучше.

— Вы думаете, директриса и завучи не будут бежать рядом? — саркастическим тоном поинтересовался Антонов. — Если охрана будет их оттирать, картинка получится непривлекательной.