Жара в Архангельске

– Ну, полно, Гюльчатай, открой личико, – Даниил попытался откинуть Оливе волосы с лица. Она уткнулась лицом в меховой шарф.

– Нет, не смотри на меня… Я сейчас, наверное, страшная…

– Нет. Ты не страшная. Ты очень красивая… Видишь, глаза у тебя блестят. Не прячь от меня свою улыбку…

– Я не верю… Это слишком хорошо, чтобы быть правдой…

– Но это правда. Ты очень изменилась с лета. Ты стала очень красивой. И Ден с Лисом мне вчера это сказали…

– А что изменилось-то? Постриглась да волосы покрасила, да и всё…

– Нет. У тебя красота не внешняя, но внутренняя. Ты летом какая-то загруженная была. А сейчас стала добрее, черты лица смягчились… Ты стала лучше… Только знаешь что?

– Что?

– Не красься. Тебе не идёт.

– Хорошо… Но я буду чувствовать себя очень неуверенно…

– Не будешь. Тогда ты будешь самой собой…

– И такая я буду тебе нравиться?

– Да. И не только мне.

– А мне больше кроме тебя никто не нужен…

Олива сидела, прижавшись спиной к подъездной стене. От слёз болели глаза, и она их закрыла. И тут Даниил поцеловал её в губы. Олива резко вырвалась.

– Ну ты чего? Не ожидала?

– Нет…

– Ну, садись ко мне на колени.

Так они и сидели в подъезде, целовались. Даниил вдруг вспомнил, что в кармане куртки у него лежат мандарины. Он очистил один, съел одну дольку, а другую положил в рот девушке.

– А что сказать надо? – лукаво спросил он.

– Дай ещё!

– Не дам.

– Жадина…

Он дал ей ещё дольку и они поцеловались.

– Сидим тут как два бомжа, – вдруг фыркнула Олива, – Щас нас тут ещё увидит кто-нибудь…

– Никто нас не увидит. Я видимость убрал.

– А чё это вы здесь делаете???

Влюблённые резко обернулись. На площадке стоял какой-то мужик.

– Да вот, – сказал Даниил, – Беседуем…

– Ну, беседуйте, беседуйте. Я потом покурю, – сказал мужик и испарился.

– Эх ты, горе-волшебник, – поддела Олива Даниила, – А ещё говоришь: нас никто не увидит, я видимость убрал… Ври больше!

– А я ему только сделал видимость. Вот смотри: щас люди мимо пройдут и нас не заметят.

И правда: какие-то женщины поднялись мимо них по лестнице и, даже не обернувшись в их сторону, вошли к себе в квартиру.

– Вот видишь! Это всё я наработал. Я это, как его… Гипнотизёр, вот!

– Хвастун ты, а не гипнотизёр!

– Всё, я обиделся, – он надул губы, – Сойдите, девушка, с моих колен.

– И не подумаю, – спокойно отозвалась Олива, – Мне и тут намана.

Минуты две они сидели молча. Потом она вскинула на него глаза.

– Ну, ты чего? – спросил Даниил.

– Да не, ничего…

– Ну да, "ничего"… Дуб бы догадался, чё сделать надо.

И тут Оливу реально пробило на ржач.

– Вот именно… Дуб бы догадался, а ты нет…

– Я-то давно догадался. Ещё летом, когда мы с тобой на ламповом сидели. Что, не помнишь, как ты ко мне там прижималась?

– Уу, противный! Хочешь, чтоб девушка сама на тебя вешалась?

– Ну, вообще-то я привык, что все девушки на меня вешаются…

– Ах ты, гад! – Олива несильно пихнула его в бок, – Я тебе покажу девушек! Таких девушек покажу, шо не зарадуесся…

– Эй, полегче! – Даниил обхватил её, – Так и убить недолго. Сама бы взяла, так сказать, инициативу…

– Гыыы! Недождёщься нифига ниразу.

– А вот я обижусь, и ждать тя летом не буду. По крайней мере, сделаю вид, что совершенно тебе не рад…

– Ах, так?! – девушка схватила его за куртку и жмякнула об стену, – Ждать он меня не будет! Так вот тебе! Вот!!!

Олива методично била его апстену, а он методично по ней разъезжался. Шапка у него съехала набок, вихры взъерошились. Чудик.

– Любишь меня? Говори щас же!!!

– Не-а.

– Так вот тебе! И вот!!!

– Ой, убила, – он съехал вниз по стене. Олива припёрла его к стенке.

– Любишь, нет?

– Люблю, люблю…

– То-то же.

Олива и Даниил уселись на полу, как два бомжа. Вернее, он – на полу, а она у него на коленях. Он лизнул её в губы. Она засмеялась.

– Ты чего смеёшься?

– Да так, пустяки…

– Нет, ну всё-таки?

– Да не знаю, так… смешно…

Даниил опять полез целоваться. Олива опять фыркнула.

– И даже после этого я не Ипполит.

– Что-что?

– Да фильм вспомнила, "Ирония судьбы" называется…

– И что же там смешного?

– Да у нас с тобой смешнее, чем в фильме. Правду ведь пословица-то говорит: с кем Новый Год встретишь, с тем его и проведёшь…

– Это ты к чему?

– А помнишь прошлый Новый Год? Я тогда дома торчала за компом, и ты в инете был.

Я в форум залезла и начала там выть, что меня щас вырвет, а ты говоришь: щас, мол, всё выйдет… Помнишь? Мы с тобой тогда одни на форуме и были…

– Да уж… Кто бы мог подумать, что так всё потом получится…

– И не говори…

Мимо них опять прошли люди, обернулись в их сторону и не заметили. Даниил обнял Оливу.

– Интересно, удивятся ли они, когда увидят на нашем месте букет белых цветов? …Когда мужик второй раз вышел на лестницу, они уже вовсю целовались.

– О! – сказал мужик, – А вот это мне уже больше нравицца!

– Пойдём на улицу, – предложила Олива, – Гулять так гулять.

Молодые люди вышли на улицу. Город уже спал, и они были совершенно одни. Пришли на пустынную набережную и пошли вдоль по ней, обнявшись и тихо беседуя, точь-в-точь как полгода назад шли, когда было лето и река блестела на солнце. Олива шла и слушала негромкую быструю речь Даниила словно бы во сне… -…Любовь, искренняя и независимая ни от кого и ни от чего. Пойдёшь против неё – ничего хорошего не выйдет…

– Но ты же сам сказал, что ни к кому не испытываешь привязанности…

– Это совсем другое. Одно дело – любовь, другое – желание быть постоянно рядом.

Привязанность – чувство собственничества. Истина в том, чтобы любить без привязанностей, без сожаления. Просто любить…

– Извини, но я тебя не понимаю. Ты сам знаешь, как я люблю тебя. Ты говоришь, без привязанностей. А я не могу так. Мне страшно представить, как я буду жить без тебя эти семь месяцев. Да я с ума там сойду…

– Не надо так. Это неправильная позиция. А что будет с тобой, когда я исчезну?

– Да ты что это удумал?! Исчезнет он! А я-то как же???

– Видишь, в тебе уже эгоизм просыпается. Пойми, я, может быть, не тот, кем ты хочешь меня видеть. Но я такой. Я умер уже… Я не из мира сего. Тело моё – клетка для души, как бы я хотел освободиться! Зачем ты хочешь надеть на меня оковы?..