Вопросы

Дави вышел. Дверь за ним закрылась. Ключ повернулся.

Утром из окна стал виден замечательный виноградник. Тянулись вдаль ряды ровно подрезанных невысоких кустов с еще не зрелыми, но крупными гроздьями винограда. Вид, как и тишина дома, внушал покой. Воин Дави ценил прочность и не переносил дерганности и резкости Дима. Но он не знал о том, что и до «Фортуны», не имея никакой власти и не располагая миллионами, Дим был таким же. Он не был ни мягче, ни добрее, ни осторожнее. Он так же бросал колкости и оскорбления во все стороны, так же игнорировал тех, кто не был ему полезен, также был равнодушен к чужим проблемам. Только Таня не могла упрекнуть его в равнодушии, потому что к ней он всегда был внимателен и нежен, и даже во всех их спорах была виновата она сама.

Таня бессильно опустилась на пол у двери. Выхода не было. Была только надежда на то, что Дим ищет ее и найдет раньше завтрашнего дня. А если не найдет… тогда что? Платить сексом за свою жизнь, как когда-то платила за платья?

Таня задумалась – оглядела комнату. Не было ни ножа, ни веревки, ни чего-то другого, пригодного для того, чтобы покончить с собой. Мысль о самоубийстве пронеслась и быстро исчезла. Таня не хотела умирать. И она подумала, что сможет стерпеть и Дави, как терпела когда-то старика Выготцева. По крайней мере, это лучше, чем быть отданной его наемникам. К тому же, об этом никто не узнает.

Она кивнула самой себе. Если он этого хочет, лучше играть по его правилам. Она взяла еду с блюда и снова села у двери. Жевала сыр и думала, что сейчас ей могло бы быть в тысячу раз хуже. Благодарность к Дави еще срабатывала. Жизнь еще перевешивала смерть на чаше весов. Таня еще не знала, что совсем скоро сама откажется от своей жизни и будет сожалеть, что не сделала этого раньше.

Она приняла душ и легла в постель. И даже сны в этот раз снились не тревожные, а самые обычные – о доме, об окнах и винограде. Таня бродила между кустами винограда, срывала ягоды и клала в рот. Слышала чей-то зов, но лоза и листья скрывали ее.  

– Таня! – звал кто-то.

Она прислушалась.

– Таня! Где ты?

Наконец, узнала голос Дима.

– Таня! – звал ее он. – Я ищу тебя повсюду… Таня!

– Ну, не беги теперь, если сам искал меня! – бросил Рига.

– Я не искал тебя!

Дим резко развернулся, намереваясь выйти. И взглянул на дверь. Что за ней? За ней он никогда не найдет Тани. Он ехал сюда так долго, готов был пожертвовать всем… И теперь… готов встать перед Ригой на колени.

Так же резко Дим обернулся и встретил его взгляд. Глаза Риги были переполнены болью, отражая его собственную. Их конфликт, их разлука, Таня – все заболело одновременно.

Рига шагнул ему навстречу, и они обнялись.

– Я не знал, что Глеб говорил о тебе, – сказал Дим.

– Он думал, ты поймешь. Но ты сейчас не способен соображать… Я.., – Рига отступил, – впервые вижу тебя таким.

– Знаю, – повторил Дим.

Рига закурил, слушая его рассказ. Он слушал внимательно, уточняя детали, но по мере того, как Дим излагал факты, его лицо становилось все более недоуменным.

– Все так и было? – спросил, дождавшись конца истории.

Дим кивнул. Рига пожал плечами.

– Ты или лжешь, или не знаешь всей правды. Но то, что ты мне рассказал, не может соответствовать действительности.

– Почему?

Рига помолчал, прошелся по номеру. Закурил снова. Дим заметил, что и Рига изменился внешне за время их разлуки. Лицо стало жестче, черты резче, голос грубее. Теперь он очень отдаленно напоминал парня в дутой куртке, стоящего на точке около прилавков с канцтоварами. Рига теперь был… целой столицей. Целой страной. Властью со странным именем.

– Это не может быть правдой, потому что я знаю Дави. Не лично, но много о нем слышал. Он прошел не одну войну, не одну серьезную группировку – и выжил. Когда я узнал, что ты нанял его, стал спокоен за судьбу «Фортуны». Ты говоришь, что Дави не справился: не нашел Флипа, не вычислил его по связи, не вынюхал его следы в городе – это невозможно. И то, что он не мог узнать, с кем Таня выехала за пределы «Фортуны», как исчезла и где ее прячут, – вообще необъяснимо. Ты говоришь, что на автозаправке погибли четыре человека из четырех и документы сгорели. Но взрыв кто-то подстроил и кому-то он был выгоден. Выходит, тот, кто его устроил, –  мертв?

– Я не знаю…

Рига взглянул на него. 

– Я верю в то, что кто-то, действительно, погиб. Скорее всего, Флип, который был расходной монетой. Может, когда-то он и подал идею о захвате «Фортуны», может, даже пытался сманить Дави. Но Дави не служит мелким сошкам.

– А Таня?

– Таня? Думаю, она жива. Хотя, несомненно, ей угрожает опасность. Но в целом ситуация не может быть такой, какой ты ее описал.

– Все могло быть случайно. Там, на заправке, кто-то мог выстрелить случайно…

Рига кивнул.

– Я допускаю небольшой процент случайности, но не в таком деле. Не в деле на миллиарды…

Дим словно вспомнил о чем-то.

– Кстати, Глеб говорил, что тебе – старому ветерану – нужно предложить миллион, или два… за твои услуги. Я предлагаю тебе всю сеть.

– Сеть?

– Сеть, «Фортуну» и уцелевшие копии документов – за ее жизнь.

Рига не стал спорить.

– Не хочу сейчас оговаривать условия. Посмотрим, с чем мы останемся в итоге, и с чем останутся наши противники.

«Мы» прозвучало вполне естественно. Снова они с Димом были снова вместе по одну сторону баррикад, словно между ними никогда ничего не стояло.

– Я думал о тебе так часто, – признался Дим. – Постоянно. Как ты жил, Рига?

– До вчерашнего разговора с Глебом-Фуджи? Более или менее спокойно, – улыбнулся Рига. – Хотя столица – не самое спокойное место на свете. «Фортуна» выигрывает тем, что удалена от центра, и сама по себе – центр.

– Джин когда-то тоже говорил об этом.

– А в целом я жил неплохо – ел полезную еду, носил модную одежду, катался в дорогих машинах и спал с роскошными женщинами. И ничего больше, если это можно считать жизнью.

Дим продолжил:

– Я все думал, что если отступлюсь от «Фортуны», меня не поймут, посчитают слабаком, который бросил свое дело из-за бабы. Но это дело… сломало мне жизнь. Лично на себя я не трачу больше денег, чем зарабатывал, будучи фотографом. Все остальное – крутится в сети, расходуется на ее поддержание и возвращается в десятикратном размере. Мои швейцарские счета обеспечат еще и моих правнуков. Но будут ли у меня правнуки? Я не могу уйти – сеть держит меня паутиной. И чем дальше – тем больше. И Таня понимает это. Бежать надо было раньше – ради нее, ради ее счастья, ради нашей семьи, ради нашего будущего. Но раньше… я не мог сдаться.

Рига заулыбался.

– Только одно замечание: ты никогда не был просто фотографом. Просто фотографом, Дим… Но я понимаю тебя. Все это время я тоже думал о «Фортуне» и о том, как вы живете. И о том, счастлива ли она с тобой. И о том, к чему может привести жизнь внутри сети, в паутине. То, к чему она привела, – ужасно. Ты не должен был допускать этого. Неизвестно, как справится с этим Таня. Она сильная, но она женщина, а женщина должна быть защищена.

Дим снова – в каждой фразе – узнавал Ригу, то лучшее, что было в нем от древних воинов или средневековых рыцарей, готовых служить прекрасной даме, готовых рисковать своей жизнью и посвящать ей свою смерть. И вдруг подумал, что Рига согласился помочь ему вовсе не ради него самого, а ради Тани. Только ради нее. Ради своих прежних надежд. Ради любви к ней.

– Ты до сих пор?..

Рига понял вопрос и не удивился.

– Это стирается… и никак не сотрется. Проходит… и никак не пройдет. Я люблю ее. Но и тебя – я очень люблю, – сказал просто. – Мне кажется, что ты тоже моя судьба, и я не могу объяснить себе этого странного ощущения. Но я рад, что увидел тебя снова, хотя свел нас не самый счастливый случай…

– По имени Глеб-Фуджи…