Вопросы

Он понял, что опять жутко, бешено ревнует. И Таню к Риге, и Ригу к Тане. И что сама по себе его ревность сейчас неуместна и не может привести ни к чему конструктивному. Но побороть это чувство – выше его сил, и точно так же, как вмешательство Дави стало угрозой для сети, так и вмешательство Риги стало угрозой для его сердца. И в то же время, Рига – часть его сердца и отделить эту часть невозможно.

Все сплелось в жуткий клубок сомнений, подозрений, дурных предчувствий и отчаянной тревоги.

– Как у вас? – спросил Глеб-Фуджи по телефону.

– Пока никак.

– То есть?

– Глухо.

– Но она жива?

– Никто не знает.

Глеб-Фуджи вздохнул.

– Держись, Дим. Мы это переживем. И потом напьемся.  

– Я… Меня другое пугает… Я… не верю Риге. Я всегда ему верил, но теперь почему-то не могу…

Глеб выдержал паузу.

– Я знаю, что тебе тяжело верить, но он твой друг. И он всегда им оставался, я свидетель. Рига не предаст тебя. Он не такой человек.

– Послушай, Глеб, когда дело касается…

– Я знаю, чего касается дело. Когда Лилька захотела уйти к нему, я не сказал ей ни слова. Она ушла, а утром он выгнал ее. Взял ее вещи и швырнул с балкона. Она рыдала – и вернулась ко мне. Но я не принял. Если бы любил, простил бы. А так – чего ради? Рига сказал, что по пьяни ее трахнул – типа, извинился. И я сказал, что она мне не нужна, нет проблем. Я не ревновал, но так себя чувствовал, как будто он меня самого натянул по пьяни. Лилька – дура, пускай, но мы с ней столько лет в «Фуджи», вместе, и жалко ее. И, если бы не Рига, так бы все и тянулось между нами. Но он – это испытание, понимаешь? Если вы переживете столкновение с ним, значит, вы – одно целое, без трещин. И один раз вы это уже пережили. Сейчас главное – Таня, ее жизнь. И на Ригу в таком деле можно положиться, ты же знаешь. Он не допустит ничего плохого.

– Но он взрывает город…

– Он знает, что делает, Дим. Я приеду завтра. Посмотрим там, на месте. От меня мало толку, но оставаться здесь, ничего не делая, мне еще тяжелее.

– Не надо. Я не хочу, чтобы ты подставлялся здесь лишний раз, Глеб.

– Да плевал я на то, что ты хочешь и чего ты не хочешь! Тане своей будешь указывать! Я должен быть рядом, в «Фортуне», и все!

И снова у Дима сжалось сердце.

– Ладно, брат, до встречи…

         В кабинете у Дима тихо, а за стенами – «Фортуна» с ее привычным шумом. Дим держит марку, более того – держит на уровне оборот.

Но здесь не слышно даже моря. Плещутся и ударяются в шумопоглощающие стены только его мысли. Рига не показывается. У него – свое дело. И он забывает, что это и дело Дима тоже.

Глеб приехал – без тени страха вошел через центральный вход. В этом весь Глеб – преданный до последней капли крови, но бессильный помочь. И вдруг, под вечер, явился Рига – откуда-то с тыла, едва ли не с моря. В панаме и каких-то вылинявших джинсах, словно до этого мирно проводил время за игрой в бадминтон на побережье. Обнялись с Глебом, и Дим удивился. У Риги в глазах мелькнула вполне искренняя теплота, вытеснив на миг зеленый холод.

– Соскучился по тебе, Фуджи! Честное слово – мутно без тебя!

Глеб усмехнулся. Неожиданно затрещал телефон  в кабинете Дима. И странным было то, что это была внутренняя линия громкой связи, а голос звонившего принадлежал вовсе не сотруднику «Фортуны». То есть – уже не сотруднику.

Дим опустил голову. 

– Вы там на совещание собрались, генералы? – спросил Дави. – Рига есть?

Рига подошел к телефону.

– Привет, Дави. Я есть. А вот тебя скоро совсем не будет.

Дави хмыкнул. 

– Не думаю. Просто мои условия изменились. Если кто-то из вас хочет увидеть Таню живой…

– То что? – спокойно поинтересовался Рига.

– Две сети.

– Две сети? Ты в своем уме? Две сети за подзаборную шлюху? Ноль! Ничего!

Рига обернулся к Диму и приложил палец к губам. Но это было лишним: Дим, похоже, вообще не мог реагировать. Глеб смотрел на него широко распахнутыми глазами.

– Когда я начну вам присылать ее пальцы, ноги и руки, вы заговорите по-другому, – предупредил Дави.

– Тебе не кажется, что ты не очень последователен, Дави? Кому она теперь нужна, кроме тебя? Ни-ко-му! Я не пожертвую ради нее ничем – не дам за ее жизнь ни копейки! Я не настолько стар, Дави, чтобы уступить тебе все без боя и чтобы не найти себе другую подстилку. Ясно?

– Дим сейчас тебя слышит?

– Дим не распоряжается ни моей сетью, ни моей жизнью. А я иду по твоим следам и предупреждаю тебя, что сейчас ты должен не торговаться со мной, а бросать все – и бежать, бежать, пока жив!

– Если вы так равнодушны, я верну вам ее – частями. Сегодня же вы начнете получать от меня небольшие подарки. И я не думаю, что Дим легко это переживет.

– Даже если он бросится с утеса, ты не получишь ничего! – парировал Рига. – Здесь всем распоряжаюсь я! Здесь хозяин я! Здесь решаю только я! И я решил, что не буду выполнять твои условия. Можешь больше мне не звонить!

– Я не буду звонить – я буду высылать тебе бандероли, – пообещал Дави, и связь оборвалась.

Ни одного вопроса у Дима не было. Но Рига улыбнулся виновато и дернул плечами.

– А что я еще мог ему сказать? Мне больше ничего не оставалось…

– …как обозвать ее…

– Короче! – Рига отмахнулся. – Мне она дорога ничуть не меньше, чем тебе. Но идти у него на поводу – не выход. Ты уже это пробовал, и ничего не получил. И не тебе учить меня в таком деле!

– Она моя жена…

– Она не жена тебе!

– Ну, не надо, – вмешался Глеб. – Не надо, правда, об этом сейчас. Жена – не жена. Не до того…

Рига повернулся и стремительно вышел, оставив их вдвоем.

– Он словно не понимает, чем это грозит, – Дим уронил голову на руки.

Глеб ничего не ответил. Видел уже Ригу в деле. Когда тот приехал в столицу, его жесты точно так же пружинили и отталкивались от солнечных лучей. Так же он улыбался, и Глеб всматривался в его лицо, пытаясь различить на нем следы пережитого. Но следы – сразу ложатся шрамами на его сердце, а не на лицо. Лицо у Риги остается юным и веселым. Тогда стрельба перемежалась пьянками и гулянками. Но когда Рига закрепился в столице, хлопнул Глеба по плечу и признался как другу:

– Это меня отвлекло. Думал, не переживу… эту чертову разлуку…

Поэтому, когда Рига называет Таню шлюхой, у Глеба сердце сжимается не за Таню и не за Дима, а за Ригу. Он видит прекрасно, что Таня, уже однажды разлучившая их, это тот рок, который никогда не даст им сойтись. Что для троих – нет одной дороги. Что не будет для всех стопроцентного счастья.

Глеб курит и смотрит на море. Ему, приезжему и далекому от сети человеку, жизнь в «Фортуне» не кажется слишком дурного свойства. Он видит отдыхающих людей, видит счастливые лица гостей и думает, что «Фортуна» ничем особо не вредна. Хотя, как бывший курьер, не может не замечать изнанки роскошной жизни. «Фортуна» – просто верхушка айсберга, которая поднимается все выше.

Трава – не наркотик, кокаин – сахарная пудра, трамадол – обезболивающее, после курева – просто хороший аппетит, ЛСД – безобидное развлечение для подростков. Так и тянется паутина сети, опутывая постепенно все, что попадает в зону ее влияния. Вместе Дим и Рига растянули бы сеть до колумбийских картелей и московских подворотен. Профессионала, подобного Диму в наркобизнесе, нет. И воина, подобного Риге, тоже поискать. И, может, та единственная сила, которая удерживает их от объединения, и есть Таня.  

Глеб поежился. Вспомнил свое ателье «Фуджи» и захотел обратно. Дим – уже давно не курьер и не дилер. Дим – сила и власть. Сейчас ему угрожают, но его империя продолжает стоять прочно. И в этом есть что-то зловещее, странное, словно не Дим создал сеть, а она его.

Глеб оглянулся на отель и почувствовал себя неуютно. Не хотелось возвращаться к Диму и не хотелось искать Ригу в городе. Он еще побродил по берегу и все-таки пошел к отелю. От ворот шел парень с белым конвертом.