Скиф

Не будет помощи от полиции, а вот дерьма девчонка их молитвами наглотается.

Он был уверен, что с ориентацией у Варвары все нормально, а образ оторвы-тинейджера, всего лишь защитная реакция, способ выжить, в принципе как-то жить. Этот «гот енд рокер» всего лишь панцирь черепахи, в который можно спрятаться. Вытряхни ее оттуда – что будет? Еще одна травма?

Мужчина потер шею – маяло, и вернулся в комнату. Навис над спящей, прикидывая как лучше ее поднять, не тревожа, чтобы отнести в постель. А если Чилигин прав – ей что-нибудь повредили, сломали?

Смелков осторожно поднял Варю на руки и отнес в спальню. Стянул футболку, сомневаясь и немного смущаясь, расшнуровал корсет. Взгляд задержался на груди – такую красоту прятать и калечить?

Макс расстегнул брюки, стянул их и печально улыбнулся, увидев, что на девушке женские трусики с кружевами. Значит нормальная, значит не все потеряно и он прав – роль пацана всего лишь защитная реакция, «панцирь».

Укрыл девушку и, чтобы не смущать Чилигина и давать ему повода задать лишние вопросы, снял шипастый ошейник. Под ним оказалась тонкая лиловая полоса шрама.

Пыталась повеситься?

Макс покрутил нелепый аксессуар и откинул в кресло, стянул краги и разжал клепки браслетов на запястьях. И тяжело уставился на череду рубцов, тянувшихся от кисти к локтевому сгибу.

Что она делала с собой? Резала вены, пытаясь уйти из жизни?

Мужчина накрыл девушку одеялом до подбородка и сел на край, спиной к ней, только чтобы не видеть.

Стыдно. Больно.

Меньше всего ему хотелось вспоминать о Томе, но вспоминалось само собой до самых нюансов – привычек усмехаться над всем, двигать челюстью, не спуская тяжелого взгляда с собеседника, от которого тем, кто послабей, становилось не по себе. Макс всегда знал, что Том способен на любую крайность, но все же не предполагал, даже не мог предположить что тот может обойтись с левой, ничего ему не сделавшей девочкой, как животное.

Если бы он сделал заказ раньше, всего лишь на день раньше.

Если б всего лишь на сутки быстрей узнал, каким бизнесом занимается Кон. Если бы не плавал как кусок дерьма между жаждой мести и привычкой законопослушного гражданина полагаться на органы правосудия в надежде что Том оступится сам и получит, в конце концов, по заслугам. Если бы не тянул, как обычный интеллигент, выбирая между правильно и неправильно. Если бы как Раскольников сделал, а потом философствовал и рассуждал. Если б сразу согласился на сделку, взаимовыгодную изначально.

Если бы, это гребанное «если бы».

Макс потер лицо, словно стряхивая навалившиеся воспоминания и сожаления о не содеянном время и содеянном в принципе. Сходил за льдом, завернул его и приложил к лицу Вари. Возможно поздно, но может быть еще поможет остановить оттек, наливающуюся синеву под глазом и по щеке.

Девушка чуть застонала и только. Фенозепам подарил ей крепкий сон и забвение. Но что будет, когда проснется? Почему она сказала, что родителей нет? Куда делись ее мать и отец или отчим? Кто за ней присматривает? Кто помогает?

Мужчина качнул головой и ушел на кухню, успел выкурить пару сигарет, горечью табака разбавляя горечь в душе, как раздался звонок.

Чилигин сдержал обещание. Явился с увесистыми сумками, прошел в коридор молча, лишь хмуро глянув на Смелкова.

«Немец» настороженно поднялся, но с места не сдвинулся и даже не оскалился, чувствуя, что от новичка в доме угрозы не исходит и к хозяину тот лоялен.

– Ну и кого избили? ― спросил гость, уже снимая обувь.

– Девушку.

– Не понял, ― выпрямился, ногой отодвинув ботинки к входным дверям. ― Шутишь?

– Не до шуток, Костя.

– Макс, ты вроде нормальный мужик, с мозгами дружишь, но такое несешь. Любая драка – в больницу! Это ясно любому… ммм… человеку!

– Больница это и полиция, ― парировал мужчина, подталкивая его в сторону спальни. ― Протоколы, дознания, а значит дополнительные травмы и продолжение неприятностей. Как наша полиция нас бережет – не мне тебе рассказывать. Так что девиз «спасение утопающих – дело рук самих утопающих» актуален как никогда.

Доктор фыркнул, то ли соглашаясь, то ли наоборот, и застыл над спящей с поджатыми губами:

– Без сознания?

– Снотворное дал. Не понимала что творит, кидалась, ― сухо поведал Смелков.

– Молодец, ― прошипел Чилигин, глянув на него с неприкрытой неприязнью. ― Ты меня во что втравливаешь? Труп навесть хочешь? Тут на лице крупными буквами – сотрясение мозга. А это уже проблема! Остальные я как выявлять буду? Пальпацией? С таким же эффектом можно погадать на кофейной гуще. Мне контакт с пациенткой нужен, анамнез! Нужно сделать рентген, УЗИ…

– Обойдешься, ― бухнул ему в ноги сумки Максим и Костя надулся. Рывком от злости расстегнул замки, вынул тонометр и фонендоскоп. Послушал спящую, смерил давление и начал осматривать и ощупывать.

– Сколько снотворного и какого дал? ― спросил сухо, деловито.

– Две фенозепама, две кетанова.

– Чего не пачку?.. Ну, ребра вроде целы, крепитации нет, шумов не слышно. Давление чуть понижено… А рука-то – может перелом быть, ― указал на отек на локтевом сгибе правой руки.

– Она махалась будь здоров. Прекрасно рукой двигала.

– Когда? В шоковом состоянии? ― тяжело глянул на мужчину врач. ― Это нормально. И то, что после в морг уезжают – тоже.

– Не понял? ― чуть побледнел Макс.

Чилигин закончил осмотр, укрыл пациентку и, привычным жестом повесив «трубку» на шею, выдал:

– Вам обоим лечиться нужно. Тебе у «психов», а ей в травме. Вызывай «скорую» и не парь мне мозги.

Смелков сунул руки в карманы брюк, прямо глядя в глаза доктора:

– Я тебя когда – нибудь о чем – нибудь просил?

– Тьфу! ― выдал в сердцах Чилигин. ― Да пойми ты: нужно снять побои, определиться с травмами и их лечением. Нужно делать капельницы, наложить гипс на руку, сначала поняв, что за перелом…

– Наложи.

– А если винтовой, а если оскольчатый?!

– Все равно…

– Не все равно! Это уже операция, а потом гипс, а то и скобы! А внутренние органы я как проверю? У нее ноль реакции, иди, определи все цело или нет! Ты меня за кого держишь? Я не бог и не ясновидящий – я врач!

– Не ори, ― поморщился Макс, отводя взгляд. ― Не могу я ее в больницу, ― сказал тихо.

– Из – за ментов? ― притих и Костя. ― Но дома держать на авось – опасно. Ты пойми, старик, травмы могут оказаться серьезными. А есть они – нет, определить на глаз невозможно.

Макс молчал, понимая справедливость его замечаний, но не знал, как поступить.

– Помоги, ― попросил только.

Костя помялся, подумал и бросил, подхватывая сумки.

– Я на машине. Сгребай свою одалиску и двинули в отделение. Обследую, полежит до вечера, а там заберешь, если все нормально. Сестру тебе найду, инъекции на дому делать будет.

– Полиция, ― напомнил Максим.

– У нас частная клиника, карту заводить не буду, с кем надо – договорюсь. Так что давай, время против играет, двигайся.

И попер в коридор.

Смелков сомневался, но выбора не видел. Судя по тому, как Варю пинали те четверо, она действительно могла получить серьезные травмы. Нужно было что-то делать.

Макс завернул ее в одеяло и решительно поднял на руки.

– Куртку возьми, телефон и ключи, ― бросил Чилигину. Тот сгреб все нужное вместе со своими вещами и пропустил хозяина квартиры с ношей вперед себя.

― Сотряс, и скажи спасибо, что нет отека. Пока! ― выставил палец Чилигин, хмурый и злющий. ― Перелома руки нет, но два ребра в хлам. С внутренними органами картинка неопределенная, похоже, селезенка все-таки повреждена. Сейчас решают. В общем, уехала твоя Амазонка прямиком в реанимацию. Шеф счастлив! Подвалило добро!

Выпалил и рванул прочь, но Макс перехватил:

– Подожди.

– Ну, чего еще? Спасибо скажи, что я на госпитализации настоял, а то б сейчас полиции объяснял происхождение трупа в квартире, ― прошипел, нависнув над мужчиной.

– Все понял – должен.