Скиф

Это было слишком. Не укладывалось, не понималось, не принималось.

Макс придавил пальцами сонную, вслушиваясь в биение пульса и перевел дух – жива!

И что теперь? ― выпрямился, оглядываясь в поисках решения, а может и спасения от сумасшествия. Взгляд наткнулся на овчарку. «Немец» шумно вздохнул, с жалостью глядя на хозяина, но смея сойти со своего коврика.

Время будто остановилось на миг, и в нем ничего – тишина, пустота.

Скиф вздрогнул, дернулся, приводя Максима в себя. Уставился с туманом во взгляде:

– Таблетки… дай… садист, ― скрючился вдруг.

У Смелкова было ощущение, что мир сошел с ума, а он этого не заметил, и вот рюхнулся в это счастье носом да со всего маху, как упал с вышки в воду. Он даже сказать нормально не мог – запинался словами о мысли, мыслями о слова:

– Ты… какие таблетки?… Ты дура… к?!.. Тебе могли что-то внутри повредить, ребра сломать… Тебе врача надо. В больничку!

– Нет! ― сел рывком, скрючился, словно набираясь сил и пережидая боль, и с трудом встал. ― Отвали! ― прошипел в лицо, взглядом предлагая освободить дорогу.

Смелкова перекосило в попытке понять, что движет этим созданием, чего оно добивается.

– Ударю! ― просипел «мальчик» и мужчину вовсе сглючило. По глазам было видно, что это чье-то «счастье» не шутило, но зачем, еле стоя на ногах, получив так, что и здоровый мужик бы отползал в больничку, нарываться еще?

В ответ Максим получил удар по касательной в живот. Мужчина даже не понял в первый момент, что это было. Что-то прилетело, ткнулось как котенок мордочкой в руку, и пропало. Зато второй удар, в лицо, отрезвил.

Мужчина потрогал скулу, чувствуя лишь дискомфорт, ничего больше и пытливо прищурился на задиристое «нечто». А Скиф уже шел буром.

Макс просто отодвинулся и юнец пролетел в кресло у дверей. Стек, застонав, скрючился, цепляясь за подлокотники, и казалось, сейчас потеряет сознание. Но он лишь замер на пару минут и вдруг поднялся: развернулся к «обидчику».

Смелков не понимал, что происходит, но по спине пробегали мурашки от этой непонятной, на грани сюрреализма и реальности, мизансцены. Оно смотрело на него, буквально выжигая взглядом и, явно готовилось к битве.

– Ты больная?

Он хотел остановить, вразумить ненормальную, и понять что происходит, но ту словно бес в ягодицы пнул – ринулась на мужчину.

Макс просто выставил руки и, придерживая ее за плечи, смотрел, как она, еле стоя все-таки пытается ударить его, и чуть не плачет от бесцельного махания руками.

– Ты хочешь, чтоб тебя убили? ― зажал ей руки, и уставился в лицо, хмурясь от непонимания. И вздрогнул, похолодев от ответа, что увидел в ее глазах: черных от отчаянья и решимости. Она словно кричала – да, да!! Я хочу умереть, помоги мне, убей!!

Максу стало тошно и душно.

Он вдруг понял, что происходит и почему. И как зовут ненормальную.

Варя…

Глава 15

Макс прижал девушку к себе, спеленав руками как ребенка, и смотрел в стену перед собой, не видя ничего.

Варя постепенно перестала рваться, притихла, и он начал чувствовать ее прерывистое дыхание и… боль. Она словно стала частью его, и разливалась по телу и душе волнами ярости на весь мир. Слов не было, их просто не придумали, а вот чувства рвались и решали за него.

– Тебе больно. Нужны обезболивающие. Я дам. Ты сейчас успокоишься и ляжешь. Я принесу таблетки. Выпьешь, заснешь. Проснешься, пойдешь домой, ― заговорил монотонно, не слыша себя, но зная, что будет делать. Смотрел перед собой в прострации и чувствовал только ее, и не мог объяснить как. Только точно знал, что Варя испугана, и это страх напополам с дикой болью в душе и теле, зовет ее в одну сторону – за грань.

– Ляг и я принесу лекарство, ― повторил как робот.

Девушку качнуло. Она осела на диван, рухнула и прошептала, сдаваясь:

– Неси.

Ей стало совсем плохо и, Макс позеленел, понимая, что играет с огнем. Срочно нужен был врач. Но нарываться на прямую атаку в знак сопротивления, устраивать девушке новые испытания, он не хотел, не был уверен, что она выдержит. Оставалось одно.

Мужчина прошел на кухню, нашел в аптечке потрепанную фольготку фенозепама и кетанова, выдавил в ладонь ровно по две таблетки. Налил в стакан воды и отнес девушке. Придержал за голову, помогая выпить.

– А теперь расслабься и поспи, ― посоветовал.

Варя смотрела на него настороженно, не понимая причины его обхождений и заботы, не веря и ожидая, что угодно. И больше всего ее беспокоил его взгляд – потерянный, словно виноватый. А с чего так смотреть, если плохого не задумал?

Уйти бы… сил нет. Плывет все перед глазами от боли.

– Родители есть? ― услышала, но не поняла, кто вопрос задал.

– Нет, ― отрезала и как в пропасть упала – заснула.

Максим минут пять рассматривал девушку и вот прошел на кухню, нашел телефон, что и не прятался, а мирно лежал на столе, между пепельницей и чашкой с недопитым утренним кофе. Пролистал телефонную книгу и, немного подумав над номером, нажал на связь.

Костя Чилигин к разряду друзей не относился. Впрочем, после истории с «друзьями», Максим в принципе таковых не заводил, держа всех на расстоянии и в списке знакомых: распределяя их на дальних и близких. Чилигин относился к дальним, но нужным. Пару раз, оказав ему услуги, Смелков был уверен, что Константин не откажет ему в ответ. Но, все же слушая гудки в трубке, сомневался и обдумывал запасной вариант.

– Оо! Какие люди! Какими судьбами? Как дела? ― начал балагурить Чилигин, как обычно, но Смелкову было не до его шуток-прибауток:

– Мне нужна твоя помощь, как специалиста. Конфиденциально, ― отрезал.

В трубке обескуражено молчали.

– Произошла драка. Человека неслабо помяли.

– Это рискованно, Макс. В больничку надо.

– А без больницы?

– Могут быть повреждения внутренних органов, переломы. Я не рентгент установка и не аппарат УЗИ, сложно будет диагностировать.

– Костя, я тебя о чем-нибудь, когда-нибудь просил?

Чилигин опять завис, переваривая аргумент, и вздохнул:

– Ладно, к четырем…

– Сейчас.

– Сейчас?!.. Слушай, давай ты подъедешь ко мне и мы в станционере, в лучшем виде…

– Домой, Костя. Ко мне. Сейчас, ― процедил Максим.

Чилигин вновь притих и, видимо сообразив, что спорить бесполезно, сухо и чуть обиженно спросил:

– Адрес.

Макс продиктовал и отключил связь. Осел на табурет, закурил и уставился в окно.

Перед глазами был сложенный по дневнику образ наивной, доверчивой и открытой всему миру девочки, которую сломали словно спичку, превратив в озлобленного мальчишку самоубийцу – того, с кем познакомился только сейчас.

Можно ли помочь Варе? Пусть не повернуть время вспять, но хоть что-то изменить?

Смелков не знал, но помочь ей стало почти потребностью. Он гнал чувство вины, но оно путалось с сопричастностью и мешало не столько реально воспринимать события, сколько принимать их как нелепое стечение обстоятельств. Отсюда и возникало острое чувство сожаления и желание загладить, изменить, если не вернуть прошлое, ту девочку, способную верить и любить, то хотя бы себя – человека способного не только мстить, но и помогать.

Разум говорил: лучше не лезь, оставь все как есть, не твоего ума это дело, совершенно тебя не касается, нагребешь ведь по самую макушку. И он готов был согласиться, но совесть гнула голову до столешницы, травила душу прошлым малодушием и винила, вопреки голосу рассудка.

Макс затушил сигарету и вернулся в комнату. Постоял над спящей девушкой и прошел в спальню. Расправил диван, постелил чистое белье и замер: какого черта он делает? Чилигин прав, девушку нужно отвезти в больницу.

А дальше? Начнется копание в грязном белье и Варе опять достанется. Начнутся выяснения кто же она, почему мальчик будучи девочкой, кто избил, почему. Косые взгляды и предположения – а, да ты, голубка, цветная? Сама нарвалась…