Орнамент с черепами (СИ)

 Они стояли в полутемном помещении. Из-за плотной занавеси раздавались голоса.

 - Все девушки смотрели на меня. И тогда я великолепным движением выхватил меч, - рассказывал Ронтар Кейстен. - У меня исключительный меч. В свое время я посоветовал Равлину разбить полученную мной в наследство старинную статуэтку из чугуна в мелкую крошку и использовать ее для ковки...

 - Ох, не бреши, Ронт, чтобы такой оружейник как Равлин не знал о крошке из чугуна! А ты ему посоветовал! Брось. Рассказывай лучше о дочке протектора. У тебя о бабах как-то красочнее получается.

 - Ты можешь не верить, но многие испытали на своей шкуре исключительные качества моего меча.

 - Не кипятись ты, Ронт. Естественно, Равлин плохой меч не выкует. Тем более если ты не пожалел старинной чугунной статуэтки.

 - У меча еще заточка особенная, если хочешь знать. Посмотри. Видишь с одной стороны край не прямой, а выгнутый.

 Послышался характерный край извлекаемого из ножен меча. Астайнар тоже невольно заинтересовался, даже немного ослабил захват, которым удерживал Эситею.

 - Смотрите, парни. У Ронта действительно меч по-особенному заточен. Ух, какая сталь.

 - Да кто же спорит, что меч славный. Просто нечего брехать, что обучал Равлина ковать.

 - Не обучал, не надо передергивать. Однако Равлин, в отличие от вас, неучей и завистников, всегда прислушивается к моим великолепным советам и...

 Но дружный хохот прервал холодную отповедь Кейстена. Астайнар тоже хмыкнул, все равно, в реве, от которого качнулась занавеска, хмыканье начальника гарнизона никто бы не расслышал. А Эситее было не смешно. Она стояла и злилась сама на себя, на ту, юную девушку, которая глупо и слепо влюбилась в Ронтара. А теперь стоит тут и мучается от боли, потому что сердцу, видите ли, не прикажешь.

 - Ох, и умеешь же ты, Ронт, народ развеселить, даже до слез проняло. Рассказывай теперь о своих бабах.

 Астайнар перестал веселиться и снова крепко прижал к себе девушку, зажимая ей рот.

 - Чего тут рассказывать? Ждем. Но готовьте, парни, монеты. Я на Герейне не женюсь.

 - А на дочке протектора? Будем биться об заклад на что-нибудь?

 Наступила тишина. Дочка протектора замерла за занавесом, начиная медленно, но верно ненавидеть удерживающего ее в этом месте Астайнара.

 - На Эссиль? - тихо переспросил Кейстен. - Девушек надо понимать, парни. Я не буду настойчивым, не буду спешить. Пусть она сравнит всех, кого знает, со мной...

 - Ты хотел сказать, Ронт, с "великолепным мной"...

 И снова от дружного хохота качнулась занавеска.

 - Вы слышали, там жрать дают! Или вы не слышали?!

 Голоса быстро затихли вдали. Астайнар ослабил хватку. Эситея почувствовала, что в ее душе разбилось что-то очень важное. И, злясь на спровоцировавшего болезненное прозрение дартаная, она обернулась к нему лицом. Схватила за плечи, дотянулась до уха и, уже не заботясь о последствиях, прошептала.

 - Лекарь, осмотревший Герейну после памятного вам посещения спальни короля, сказал, что те порезы она не могла нанести сама себе.

 Стальную хватку пальцев Эр'Солеада девушка почувствовала, еще не договорив фразу до конца. Она зашипела от боли, но со злостью закончила.

 - Во всех древних зданиях меотийцев есть тайные ходы.

 Астайнар сжал пальцы еще сильнее.

 "Сейчас хрустнут кости", - отрешенно подумала дикеофора. Несмотря на злость, Астина стало жаль. Он молчал. В темноте выражения глаз разглядеть не удавалось.

 - Отпустите, - наконец, взмолилась Эситея.

 Пальцы сразу разжались. Дартанай, уронив руки, прислонился к стене.

 - Эссиль, подождите, - после нескольких долгих минут молчания тихо и потрясенно сказал он на своем родном языке. - Вы хотите сказать, что в спальне был еще кто-то, кроме короля и ...нее?

 - Да.

 Эр'Солеад еще помолчал, глядя себе под ноги, все так же прислонясь плечом к стене. Потом резко вскинул голову.

 - Просто песня! А почему меотийцы нам не передали плана тайных ходов королевского дворца? Это подло!

 - Ничего не подло. Мы такого плана не имеем. Он утерян лет триста назад, а то и больше.

 После ее слов Астайнар шумно вздохнул, поднес руку к щеке, и так и замер снова.

 - Вы пойдете со мной сейчас, Эссиль, - сказал он, наконец, полувопросительно-полуповелительно. - Это очень важно.

 - Пойду. Придется пойти.

 Астайнар открыл дверь, и они вышли из полутьмы дома на дневной свет широкой улицы. Эситея сразу демонстративно осмотрела оба своих запястья. Они уже опухли.

 "Синяки будут".

 - Не везет вам со мной, Эситея - извиняющимся голосом и на меотийском языке вновь заговорил ее спутник. - То синяки на шее, то на запястьях.

 Все еще злая Эситея притворилась, что не слышит.

 Элвен Дархэлл, в покои которого Астайнар вошел без стука и предупреждения, встал из-за стола, за которым разбирал какие-то бумаги, и сделал несколько шагов навстречу посетителям. Кроме массивного стола в небольшой прямоугольной комнате находились только кресло и огромный сундук, он же кровать. Но стены из желтого песчаника были увешаны завораживающе-красивыми картинами. Эситея как увидела ближайшую, изображающую поле с маками, пригибающимися от ветра из-под приближающейся грозовой тучи, так даже пропустила мимо ушей начало разговора.

 - Да, Астин, эсфийские соглядатаи всегда интересовались тайными ходами меотийских строений, - флегматично протянул Дархэлл, и эти слова отвлекли Эситею от качающихся алых маков на картине. Астайнар сжал руки в кулаки.

 - Есть даже такая эсфийская пословица, - по-прежнему спокойно продолжал начальник лазутчиков. - Если на плане древнего меотийского здания не обозначены тайные ходы, значит, либо план неточный, либо здание не меотийское.

 - Но почему ты раньше мне этого не говорил?!

 - Существует множество вещей, дорогой Астин, о которых я тебе не говорил. И это - одна из них. Что случилось?

 - Ты разве не слышал, почему король отправил меня в ссылку?

 - Тебе повторить, что я слышал?

 Фраза Дархэлла, сказанная насмешливым тоном привела к тому, что Астайнар внезапно успокоился.

 - Только что я узнал, что Герейну Верриль осматривал тогда лекарь. Он рассказал, как я понял, Элессину, что порезы на ее теле ей кто-то нанес. Сама она порезаться так не могла.

 Элвен Дархэлл вернулся к своему столу, собрал все бумаги, убрал их вниз, в один из ящичков.

 - Садитесь, гости дорогие, - сказал он после этого. - Госпожа дикеофора, садитесь в кресло. Астин, тебе придется посидеть на сундуке.

 - Я постою.

 - Как знаешь. Ты никому и никогда не рассказывал о произошедшем тогда в королевском дворце. Сейчас самое время, ты не находишь? Даже чуть поздновато.

 Астайнар прошелся по небольшой комнате взад-вперед, собираясь с мыслями. Эситея еще раз зачарованно посмотрела на картину с маками, всем существом вдыхая свежий ветер из-под темно-синей тучи, развеивающий душное предгрозовое марево.

 - И как вам картина, госпожа дикеофора? - внезапно спросил ее Дархэлл.

 - Чувствую себя красненьким цветочком, маленьким и встрепанным, - пробормотала Эситея.

 Элвен Дархэлл тепло улыбнулся в первый раз на памяти Эситеи.

 - Ну говори же, Астин.

 - В тот вечер мы праздновали день рождения Олберта. Король выпил чарку вина и удалился в свои покои, - отрывисто начал говорить Эр"Солеад. - Я медлил пить вино. Красное вино. Я с юности не пью красное вино, туда так легко что-нибудь подмешать. Ради праздника и друзей мог бы выпить. И вдруг Олберд, он выпил больше всех, пошатнулся и, цепляясь за стол, сполз на пол. Сонно дышал, всхрапывал. Видно было, что заснул. Пока я его тормошил, остальные наши тоже повалились сонными. Это было странным. Я мгновенно принял решение подыграть. Расслабленно повис в ближайшем кресле. Некоторое время чувствовал себя идиотом, потому что ничего не происходило. Но потом вошла Герейна. Внимательно всех осмотрела. Она ничуть не удивилась, точно знала, что произошло. Я... Впрочем, неважно. Важно, что я не пошевелился, несмотря на потрясение. Герейна проскользнула в спальню короля.