Орнамент с черепами (СИ)

 Элессин снова замолчал. Эситея хотела было сказать, что за всю свою жизнь более глупой истории она не слышала, но не сказала ни слова.

 - Его величество выпрямился, по-прежнему не выпуская меч, и, убедившись в несерьезности ранений фрейлины, помог ей сесть в кресло и начал выспрашивать подробности. Для начала он выяснил у Герейны, для чего она вообще заявилась в его спальню. Та сказала, что, почувствовав неизъяснимую тревогу, поняла, что король в опасности и бросилась в его караульную. Увидела усыпленную охрану. Тогда фрейлина принцессы без колебаний вбежала в покои короля. Его величество спал. Следом за ней вбежал мужчина в маске и попытался прорваться собственно в спальню, к королевской постели, отодвинув женщину от прохода в комнату. Та выхватила кинжал, завязалась короткая схватка, в результате которой дартанайка потеряла сознание, но король успел проснуться. Когда же Герейна пришла в себя, то первым, кого она увидела, был Астайнар стоявший рядом с ней уже без маски.

 Услышав эту историю, его величество усмехнулся и потребовал показать ему, какими приемами Герейне удалось остановить Астайнара, рвущегося к его королевской постели. Порезы на молодой женщине опасными не выглядели. Она встала с кресла и подняла кинжал, по-видимому, собираясь выполнить требование короля. Дартанайки, как ты знаешь, Эситея, в какой-то мере оружием владеют. Но ее жених хмуро отказался поднимать меч.

 - Ты еще скажи, Астин, что влетел за Герейной в мои покои из ревности, - усмехнувшись, сказал король.

 - Не буду с тобой спорить, - ответил молодой Эр"Солеад и больше не сказал ни слова по поводу произошедшего. Тогда его величество выставил Астайнара из своей спальни, а Герейну отослал к своему личному лекарю. Она была все же вся в крови.

 Элессин помолчал, глядя на удивленную Эситею.

 - Я в тот день случайно оказался во дворце и услышал эту историю. Она казалась на первый взгляд даже забавной. Невесте Эр'Солеада Герейне Верриль захотелось покорить самого короля. Она подсыпала легкий снотворный порошок всем участникам празднования дня рождения, воспользовалась временным оцепенением, чтобы оказаться в спальне его величества. Там она поцарапала сама себя, чтобы придать своему появлению большую достоверность, и собиралась рассказать историю о злоумышленнике в маске. Все вокруг должны были спать, и злоумышленник вполне мог бы, как прибежать, так и убежать из покоев незамеченным. Но Астайнар с ранней юности не пьет красного вина, он не был усыплен и, подождав какое-то время, из ревности проследовал за своей невестой, где с удивлением увидел ее, лежащей в крови на пороге спальни, и выслушал глупейшее обвинение из ее уст. После чего оскорбленный жених порвал отношения с невестой, во-первых, и с самим королем в грубой форме, во-вторых. В любом случае, не стоило прилюдно заявлять его величеству, что он утратил к нему всякое доверие.

 И вот тут я, подчиняясь тревожному чувству, иногда посещающему дикеофоров, решил поговорить с королевским лекарем, осмотревшим Герейну. И лекарь мне сказал, - Элессин побарабанил пальцами по столику, - что раны на теле дартанайки, безусловно, несерьезные, но сама она их себе нанести не могла.

 Снова повисла тишина. Задумавшаяся Эситея представляла себе рассказанные события с разных точек зрения.

 - Если бы у Герейны был противник или сообщник, - сказала она, наконец, он не смог бы пройти мимо Астайнара незамеченным. В этом случае Эр"Солеад молчать бы не стал. Наличие сообщника - реальная опасность королю. Если он промолчал, значит, решил, что все произошедшее - выдумка тщеславной женщины.

 - Да, конечно, так решил дартанай, - тихо сказал дикеофор, - но мы, меотийцы, знаем, что во всех меотийских домах, а, тем более, во дворцах есть системы потайных ходов. Даже в твоем доме, Эситея, думаю, есть нечто подобное, а уж во дворце в Аэтлуминуре меотийской постройки потайные ходы есть наверняка.

 - Никогда ни о чем подобном не слышала, - потрясенно сказала Эситея.

 - Я тоже не слышал. За столетия деградации эти знания были меотийцами утеряны. Мы догадываемся, что тайные ходы должны существовать, но где их искать - не знаем. Тем более о подобном никогда не слышали пришельцы дартанаи. Так если принять за истину предположение о том, что Герейна рассказала правду о человеке в маске, то у кого могли сохраниться древние планы тайных ходов в меотийских дворцах?

 - Эсфийские соглядатаи, - прошептала дикеофора. Ее наставник молча кивнул и залпом выпил остывший напиток.

 - Я поделился своими мыслями с королем, - продолжил он после паузы, за время которой Эситея снова наполнила его чашечку горячим айнаром, из серебряного кувшинчика, стоявшего на медной жаровне. Ее гость благодарно кивнул. - Его величество отправил Эр"Солеада в ссылку в основном для создания видимости того, что он поверил, что человеком в маске был Астайнар. Во всей этой истории слишком много неясного. Кое-что мог бы прояснить сам Эр'Солеад. Но он молчит. Многое могла бы рассказать Герейна, но она меня избегает. В конце концов, даже предположение о том, что в спальне короля был эсфиец - всего лишь предположение. Вполне возможно, что кто-нибудь случайно открыл потайной ход. Я не смог, хотя и тщательно искал, но такую вероятность исключить пока нельзя.

 Элессин поднес чашечку к губам, неторопливо отпил, не спеша поставил ее на столик и поднял внимательный взгляд на Эситею.

 - Сейчас я немного отвлекусь от основного повествования. Давай поговорим о любви.

 Эситея, как раз сделавшая глоток из собственной чашечки, поперхнулась и закашлялась. Дикеофор, чуть улыбнувшись, дождался, пока она успокоится.

 - Без любви, настоящей сердечной любви к чему-то или к кому-то, человек бессилен. Его мотает течением жизни, куда-то прибивает, куда-то несет дальше, а он безволен и почти полностью пассивен.

 - Точно, - тихо сказала дикеофора. - Это о жителях Меар.

 - Но я хотел бы поговорить о тебе.

 - Да, - сказала Эситея, напрягаясь.

 - Представь себе, что ты любила бы богослужение в храме, от всего сердца любила. И вот ты оказываешься единственной дикеофорой в городе, в котором разрушен единственный храм. Твоя любовь заставила бы тебя недосыпать ночами, терпеть упреки горожан, угрозы и клевету, тяжесть путешествий в столицу за поддержкой. Ты бы уставала и обещала сама себе, что бросишь такое неблагодарное занятие, как восстановление храма. Но отдохнув, снова бралась бы за прежнее, сама толком не понимая, зачем ты это делаешь. И к настоящему моменту храм был бы восстановлен. Частично, конечно, полностью ты бы не успела. Но богослужение в нем можно было бы проводить.

 - Жителям Меар храм не нужен.

 - Он им жизненно необходим. Они слепы, этого не осознают. Но если бы ты, Эситея, действительно любила храм, тебя такие мелочи, как пассивность горожан не остановила бы. А какое поведение выбрала ты?

 Снова наступило молчание. Порозовевшая дикеофора, вспомнившая о бутылочках с наливкой, стоявшими в рядочек в кухонном шкафу, с тревогой ждала продолжения.

 - Только не подумай, что я тебя упрекаю. Ты ведешь себя так... по-человечески. В конце концов, дикеофоры Меар от века были лекарками. Ты выбрала традиционную, наименее энергозатратную форму существования. Мои слова - не упрек, а пища тебе для размышлений. Более того, если бы ты стала вести себя так, как я описал, я бы встревожился. Почему? Потому что точно такое же поведение может быть характерно для человека, который, например, хочет прославиться среди людей. Он будет восстанавливать храм, но не под властью духа сердечной любви к Богу, а под властью духа сердечной любви к человеческой славе. И последнее происходит гораздо, гораздо чаще. В любом случае обрати внимание на мои слова, дорогая дикеофора.

 Для того чтобы человек смог преодолеть свою пассивность и стремление плыть по течению человеческих установлений, некоторое духовное начало должно увлечь его сердце. И когда такое происходит, то в процессе служения этом духу, меняются свойства личности человека. Именно по характеру изменений личности мы, дикеофоры, и определяем, что за дух дает силы для изменения реальности тому или иному человеку. Для нас, дикеофоров, четкое и трезвое опознание влияющих на душу духов жизненно важно, как ты понимаешь. Слишком часто мы сами становимся вместилищем высшей силы. Мы всегда должны отдавать себе отчет, что за сила нас использует. Иначе мы погибнем.