Орнамент с черепами (СИ)

 - Невеста - еще не жена, - он властно подтянул девушку поближе к себе, чтобы заглянуть ей в глаза. Всего одно пронзившее душу мгновение. Эситея опустила ресницы. - Я не знал, куда вы тогда исчезли из столицы. Я не ожидал встретить вас в Меарах. Но встретил. Увидев вас, я в ту же минуту понял, как мне повезло, что на этот раз я не женат.

 - Отпустите меня. Я должна быть в другом месте.

 - А вы действительно изменились. Вы не хотите выслушать меня. Нет, вы даже не хотите ни в чем меня обвинить, чтобы я мог или оправдаться, или вымолить у вас прощение.

 - Отпустите!

 Эситея опустила голову, чтобы скрыть набежавшие слезы. Рядом с этим человеком она по-прежнему теряет голову.

 - Ну что же, идите, моя милая Эссиль, раз вы хотите именно этого.

 Он разжал пальцы. Девушка, не оборачиваясь, бросилась бежать, чтобы не разрыдаться рядом с Кейстеном. Чтобы не дать ему возможности обнять ее, ласково утешая.

 Потому что Кейстен, кажется, собирался воплотить в жизнь ее многолетнюю мечту. Попросить стать его женой, а потом, увидев в ее глазах согласие, услышав тихое "да", долго и горячо целовать. Так, чтобы она обо всем на свете забыла в его нежных объятиях.

 Но тихий голос в душе, спутник Эситеи с момента посвящения в дикеофоры, настойчиво твердил, что такого поворота событий допустить нельзя.

 И потому дикеофора Древнего города быстро шла по широкой прямой улице Нового города к выходу, стараясь держаться в тени балкончиков, укрепленных на фасадах домов на изящно-выгнутых опорах, прижав руки к лицу, стараясь хотя бы не всхлипывать.

 В поле зрения неожиданно возникли длинные кожаные сапоги идущего навстречу человека.

 - Жалостное зрелище, - ехидно сообщил совершенно безжалостный Астайнар, загородив Эситее дорогу.

 - Пропустите, я спешу.

 - И куда же, позвольте узнать?

 - На поминки. У Вателла - сороковой день, как он умер.

 Астайнар присвистнул. Слов у него не нашлось. Дикеофора сообразила, что она вроде как разговаривает с организатором Вателловой смерти, и желание всхлипывать от жалости к себе у нее пропало. Девушка отняла руки от лица, подняла голову.

 - Ну-ну, - протянул Эр"Солеад, глядя в синее небо над головой. - Вот ведь не повезло Кейстену. Идите, Эситея, - и он посторонился. Не в силах разговаривать с ним о Ронтаре Кейстене, Эситея молча проскочила мимо начальника гарнизона и продолжила быстрый путь к выходу. На поминки она и вправду опаздывала.

 Похороны Алтея Вателла пришлись на момент болезни Эситеи, она, естественно, на них не присутствовала. Но на торжественное поминовение усопшего в сороковой день после его кончины, собравшее всех родственников из разных концов Меотии, дикеофора города была приглашена. Поминки проходили в загородном имени Вателла. На одной из террас, представлявшей собой большой луг с мягкой, низко скошенной травой, между дающими густую тень смоковницами, стояли столы со всевозможными яствами. Изящная мраморная лестница с резными, мраморными же перилами вела на верхнюю террасу с жилыми помещениями.

 Дикеофору города, как почетную гостью, провели к одному из центральных столов. Эситея села на деревянную скамью, взяла поминальный круглый блин, стараясь не делать того, ради чего она, по идее, и была сюда приглашена, то есть, не вспоминать Вателла. Темный взгляд его влажных глаз иногда виделся ей в ночных кошмарах, слышались тяжелые шаги, после чего она со страхом просыпалась. По счастью, устроители поминок оказались достаточно деликатными, чтобы не требовать от дикеофоры хвалебных речей в честь усопшего. Обстоятельства ее похищения и последующей смерти Вателла были памятны всем горожанам. Достаточно было и того, что дикеофора просто посетила поминальное торжество в знак того, что она не держит зла на покойника.

 С торжественными хвалебными речами жители Меар справлялись сами и без Эситеи. Той даже показалось, что она ошиблась адресом, такого прекрасного человека здесь поминали. Защитника сирот и обиженных, правителя, денно и нощно радевшего о благе народа в родном городе, отца семейства, о котором бесконечно скорбят родные и близкие. Да. Искусство произнесения поминальных речей в Меотии насчитывало несколько столетий. Ораторы, полностью использовавшие возможность показать горожанам свое мастерство, выступали один за другим. Поминальные закуски отличались разнообразием и тонким вкусом. На девушку в лиловом плаще дикеофоры никто не обращал внимания. Рассеянно кусая поминальный блин с завернутым в нем изюмом, Эситея погрузилась в размышления о том, что ей накануне говорил Тиндар Элессин. В основном, вспоминалось то, что он говорил о ней самой. И о любви, как о той силе, которая может вырвать человека из круга его обычных дел. Именно влюбленность в Ронтара Кейстена привела к тому, что Эситея, все бросив, стала дикеофорой. Иначе ее жизнь тянулась бы размеренно, в определенном другими людьми порядке. Но теперь, что же ей делать теперь?

 Хорошо, что капюшон плаща дикеофоры бросал тень на лицо девушки, и никто не мог заметить ее сильно порозовевших щек. Внезапно ощущение чужого пристального взгляда вырвало дикеофору из потока размышлений. Она невольно оглянулась. Того, кто так пристально смотрел на нее, не заметила, но зато ей на глаза попалась прекрасная молодая вдова Вателла Шушанэ. А также сидящий рядом с красавицей вдовой старший сын усопшего от его второй жены Мелеи Костас Вателл, законный наследник большей части имущества погибшего отца города. Завещания Алтей Вателл составить не успел, и, после его смерти, вступили в силу традиционные законы Меотии.

 Молодой наследник выглядел попавшимся в женские сети. Покрасневший, он беспрестанно вытирал пот со лба, несколько раз с ненавистью поглядел на молодую мачеху. Но та, увидев, что ее чары все же властны над парнем рядом с ней, только изменила позу с одной соблазнительной на другую, приняв теперь облик жертвы, готовой пережить нападение обозленного хищника. Костас втянул воздух сквозь зубы и оглянулся, взглядом умоляя о помощи. Прекрасно воспитанный меотиец сознавал, что его соблазняют на бессовестный поступок, но противиться соблазну уже не мог. И попросту встать и уйти, привлекая к себе внимание, молодой гордый парень решиться не мог. Он выглядел довольно по-дурацки, на взгляд Эситеи, но той вдруг стало его жаль.

 Никто из сидящих за соседними столами людей не откликнулся на молчаливый призыв о помощи.

 Дикеофора осторожно соскользнула со скамьи, почувствовала настороженный взгляд Шушанэ и поняла, что действовать напрямую нельзя. Прекрасная степнячка может ее опередить. Она увлечет вполне уже безвольного Костаса куда-нибудь за собой до того, как Эситея до них доберется. Девушка обернулась, оценивая обстановку. Вроде бы и не за почетным столом, но рядом с ней обрелся Неарх Фелитин.

 - Неарх, - тихо обратилась она к густобровому торговцу, - помог бы ты молодому Вателлу, а? Я подойти не могу. За мной Шушанэ наблюдает.

 - А надо? - так же тихо уточнил Неарх, критическим взглядом окидывая обсуждаемого парня.

 - Надо. Только я не могу придумать, как бы это тебе деликатно проделать.

 - Если я подкрадусь, а потом врежу со словами: идиот, что ты себе позволяешь, это будет деликатно?

 - Вполне, - ответила Эситея. - Главное, что бы его Шушанэ за ширмочки не утащила. Будет потом шантажировать молодого наследника.

 - Оу, понял.

 И Неарх, выбравшись из-за стола, кружным путем добрался до Костаса Вателла. Видимо, выкрикнул ему одобренную дикеофорой фразу и действительно врезал. Возмущенный наследник мгновенно соскочил со своего места, Неарх еле увернулся от ответного удара.

 Гости, как ни в чем не бывало, остались за поминальными столами.

 Эситея направилась к кустам мирта, за которые укатились сцепившиеся парни. И снова почувствовала на себе чужой пристальный взгляд. Обернулась. Вальяжно рассевшийся, опершись спиной на широкий ствол смоковницы, Пелей Леждин усмехнулся и отсалютовал ей бокалом с вином. Но тревожащий взгляд принадлежал не ему. Недалеко от Леждина сидел чужак, сероглазый, мрачный темноволосый мужчина с тонкими губами и носом с горбинкой, не спускавший глаза с дикеофоры города.