Дом, который построил Майк

А работу над проектом курировал не кто иной, а сам Николай Кострюк. Так как все знали о том, что его отправили на зону, как врага народа и полотера известного конструктора-авиатора Сергея Владимировича Ильюшина, а значит человека, разбиравшегося в пропеллеростроении.

МОСКВА

Как-то раз Сергей Владимирович Ильюшин, засидевшись до поздней ночи в своем кабинете, склонившись над чертежами нового истребителя-бомбардировщика, не обратил внимание на то, как сзади него, медленно передвигая ногами и натирая восковым блеском паркет, остановился Николай и, глядя через плечо конструктора, негромко, но веско заявил:

- Не полетит.

Ильюшин даже поперхнулся от неожиданности.

- Что не полетит? Ты о чем, Коленька?

- Самолет ваш не полетит, товарищ конструктор. Не полетит, этт-точно...

Конструктор поднял на Колю тяжелый, усталый от бессонных ночей, взгляд и, ничего не говоря, молча показал Николаю на выход. Николай медленно, с чувством собственного достоинства, удалился и тихо закрыл за собой массивную дубовую дверь.

Через два с половиной месяца испытательная модель

нового истребителя успешно завершила свой полет, перекосоёбившись в воздухе и ткнувшись красивым красным носом с серпом и молотом, при самом простом вираже в родные до боли Байкальские сопки. Пилот со скромной фамилией Иванов геройски погиб, из последних сил пытаясь вытянуть из пике потерявшую управление летучую машину.

Такие дела.

Разбирая полет в конструкторском бюро, готовясь к большой "дыне" на завтрашнем Политбюро, у Ильюшина почему-то всплыли в памяти слова полотера Николая Кострюка, - "Не полетит, точно говорю, не полетит".

Ильюшин усмехнулся про себя и вернулся к обсуждению провалившегося испытания.

Через пару недель, когда идеи новой боевой машины были набросаны на бумагу и конструктор очередной бессонной ночью, склоняясь над чертежами, пытался выявить малейшие нарушения гениального потока мыслей бюро, сзади опять замаячила грозная тень неумолимого возмездия и приговора со стороны вездесущего полотера Кострюка.

Только три слова:

- СЕРЁГА, НЕ ПОЛЕТИТ!

Или еще три слова - О БА НА!

Сейчас уже конструктор не на шутку рассердился и даже позволил себе отматерить зарвавшегося вконец полотера. Уволить он его не мог, так как думал (и понапрасну), что Кострюк поставлен к нему от НКВД. Однако на самом деле Николай Кострюк был просто хорошим, профессиональным полотером. Его папа был полотер, его дедушка был полотер.

Его прапрапрадедушка не был полотер, просто был хороший человек.

Убийца, правда. Палач при Петре Великом, кажется, или еще при ком-то типа этого, карочи по пацански и по чиловечи.

Такие дела.

ОТСТУПЛЕНИЕ

Аркадий Стругацкий как-то сказал мне в ресторане Ленинградского Дома Актёра: "Плохого писателя от хорошего легко определить по количеству использования слова был (была, было). Чем их больше, тем писатель дурнее".

Так вот это обо мне.

Хотя, перечитывая Толстого долгими, зимними ночами очень часто натыкаешься на дурное. Вспомним: "... Был мальчик, звали его Филипп". "Были дети, Вася и Таня, и была у них кошка..."

Так вот, вернёмся к баранам.

Через два месяца с половиной, когда самолет конструкторского бюро под руководством товарища Ильюшина Сергея Владимировича потерпел очередную катастрофу, конструктор пошел с боевым поклоном к полотеру Николаю и смело, тяжело, в лицо спросил его:

- А не скажешь ли ты мне, брат Коля, почему все-таки наша боевая машина не летает? Почему разбиваются наши геройские летчики-испытатели?

- Скажу, брат Серёга, почему не летает твоя боевая машина, и почему разбиваются насмерть наши родные геройские летчики-испытатели.

Потому что н е к р а с и в а я твоя боевая машина. А некрасивые вещи летать не могут!

АМСТЕРДАМ

Именно посредством этой гениальной, на мой искушенный взгляд, мысли, я познакомился с великим режиссером и, не менее великим пиздоболом, экскъюз май фрэнч, Алексеем Бобровым, по прозвищу Феллини. С ним мы обсуждали причуды голландского языка. Я ему говорил, что язык очень хорош, потому как простые русские дети, как, например мой Егорка, никогда не поймут, о чем это взрослые люди так громко ругаются. "Пошел на хуй" например, по-голландски воспринимается им, с детства не знающим русского мата, как "Уходи с добром". В свою очередь для взрослого русско-еврейского человека, особенно Михаила, выражение "Хуйе Мяйша" звучит крайне оскорбительно. Хотя на самом деле - это просто переводится как "красивая, (добрая) девушка".

Алексею я рассказал эту незатейливую историю с Ильюшиным, сопоставив ее с голландским языком, сказав, что народ этот никуда не полетит, так как у них язык некрасивый. И Феллини меня "возлюбил". А потом, когда я уже совсем решил его добить, сказав, что плоская страна способствует плоскому менталитету, тот вообще расплакался от жалости мне в жилетку "Тимберлэнд" за 49.95 гульденов из магазина Н&M на Калверстраат.

МОСКВА

Серёга Ильюшин поведал, расплакавшись от смеха до слёз, эту историю с полотером на какой-то пьянке своим сослуживцам, один из которых не преминул быть осведомителем славного Народного Комиссариата Внутренних Дел.

И конструктор, и полотер загремели под фанфары. Один в спец-тюрьму-конструкторское-бюро, другой просто в ГУЛАГ, в Комсомольск-на-Амуре, где его гениальный побег по чистой лишь случайности предотвратил неосознанный выстрел конвойника Салиханова, пытавшегося покончить собой выстрелом в рот по причине бегства жены к другому конвойнику. Пуля, выпущенная из трехлинейки, легко снесла голову конвойника и угодила в знаменитые пропеллеры.

Николай упал с десятиметровой высоты на спиленные бревна и, не менее успешно, сломал себе ногу. Вертолет рухнул на него сверху и так же успешно, перед тем как замолкнуть навсегда и попасть на стенд Музея Внутренних Войск МВД СССР, перемолол нос полотера и превратил лицо его в кровавое месиво легкими ДОСААФовскими лопастями.

Николая публично расстрелял начальник колонии и его заместитель перед всей зоной в упор из наганов, дабы не повадно было всем остальным выдумывать себе приключения и путешествия на воздушных шарах. После этого случая зэка бегали либо на прорыв, либо с заложниками. Старыми испытанными методами.

А вот Николая Кострюка посмертно реабилитировали в 1957 году по личному ходатайству Сергея Ильюшина, так как родных у Николая тоже к тому времени всех репрессировали. И папу-полотера, и деда-полотера. А прапрадеда еще в свое время зарезали на Хитровом рынке в пьяной драке стрельцы Его Царского Величества. Не знаю уж, какого из них, кажется Александра Третьего, или нет, все-таки Петра Великого. При Александре Третьем стрельцов, кажется, уже не было. Всех поперевешали.

Такие дела.

Филиппок

(быль)

Был мальчик, звали его Филипп.

Пошли раз все ребята в армию. Филипп же не хотел идти. Но мать ему сказала:

- Филиппок, ты не собираешься в армию?

- Нет.

- Чтобы тебе не ходить, у тебя должна быть жена-инвалид, например.

Ребята ушли в армию. Отец еще с утра уехал в лес на поденную работу. А Филиппок пошел да женился.

Женился и говорит жене:

- А что, жена, не хочешь ли ты, чтобы я в армию пошел?

- Нет, не хочу.

- Тогда иди и отрежь себе ногу поездом.

Жена пошла на станцию и отрезала себе ногу, да так ловко, что и вторую отхватила.

Вот приходит она домой, Филипп ее и спрашивает: