Эмигрантка в Стране Вечного Праздника. Книга вторая (СИ)

******

Итак, я приступила к учёбному процессу, о котором поведаю ниже. Начну с того, что, когда кто-то решает выучиться на психолога, то, скорее всего, в нем просыпается интерес к "человеку вообще". Однако уже на первом курсе университета студенту предстоит смириться с тем, что, с точки зрения науки психологии, "человека вообще" не существует. Скажем, в состоянии ли вы воспринимать самих себя, как совокупность витаминов, минеральных веществ, углеводов, жиров, протеинов, аминокислот и прочих микроэлементов? А ведь именно так нас видят медицинские работники, и среди них особенно ревностно придерживаются указанной точки зрения специалисты, занимающиеся изучением наших тканей и анализов. Надо сказать, что психологи от них недалеко ушли, поскольку даже человеческие эмоции в моих учебниках были представлены исключительно, как некий анатомический и физиологический аспект. До сих пор не понимаю, зачем будущему психологу знать, какие лицевые мышцы участвуют в мимическом отображении той или иной эмоции, и какое это имеет отношение к его работе с пациентами. Бесспорно, такие знания необходимы медицинским работникам, художникам, логопедам и т.д., но психологу-то они зачем? Представляю, как он сообщает своей пациентке: "Судя по опущенной квадратной мышце нижней губы и чуть скошенной влево пирамидальной, Вас, милочка, что-то очень сильно беспокоит!" Понятное дело, кто же просто так, без причины, пожалует на прием к психологу?

Каждый учебник по психологии включал в себя разделы, посвященные анатомии и физиологии головного мозга, а еще описание экспериментов и базирующихся на них умозаключений, что в совокупности представляло собой невообразимую путаницу. Для сравнения, когда я училась в российском педагогическом университете, то на первом курсе отдельным предметом мы проходили анатомию и физиологию человеческого организма, и на этих базовых знаниях строилось наше дальнейшее обучение. Однако в подготовке психологов Страны Вечного Праздника не было никакой системности. Знания давались вразнобой, в лучшем случае, отдельными смысловыми блоками, причем зачастую не связанными между собой. Вероятно, в представлении преподавателей, системность научных знаний выражалась как-то иначе. Буквально в каждом учебнике студентов зачем-то возвращали к разъяснению строения головного мозга и его функций. Для чего это делалось: чтобы освежить память непонятливым учащимся или чтобы увеличить объём страниц в учебниках? Так или иначе, удивляло, поражало и временами раздражало огромное количество совершенно лишней информации. К примеру, для того, чтобы разъяснить, как вырабатывается один из самых элементарных рефлексов - рефлекс мигания на воздушный поток, в учебнике давалось подробное описание всех структур головного мозга, включая мозговые ядра, и механизм взаимодействия между ними. В главе учебника, посвященной тому, как морская гусеница реагирует на воздействие электричеством, зачем-то описывались все ее кожные покровы и части тела. Непонятно, зачем будущему психологу знать мельчайшие детали строения личинки насекомого? Для общего развития? В таком случае гораздо более интересным выглядел бы рассказ о художниках-импрессионистах или история возведения Великой китайской стены. Очевидно, автор учебника, посвятивший несколько страниц описанию того, что происходит с гусеницей во время воздействия на нее электрическим током, претендовал максимально углубить и расширить эту ему. Тогда, скажем, опыты по выработке условного рефлекса у собаки - слюноотделения на включённую лампочку - нужно было бы сопровождать подробным описанием строения сердечно-сосудистой и костной системы семейства псовых, что, согласитесь, довольно абсурдно.

Иногда даже в самых элементарных разъяснениях, приведенных в учебниках по психологии, начисто отсутствовала логика. Причем подобная несуразица встречалась на страницах одной и той же книги. В одной главе учебника по психологии сообщалось о том, что, если субъект затрудняется в выборе того или иного стимула, это может быть вызвано чрезвычайной схожестью таковых, а в другой - что затруднения в выборе стимулов обусловлены отсутствием у них выраженных отличительных признаков. При этом на экзамене по данному предмету в тестах был вопрос: "Если субъект не в состоянии быстро выделить из ряда стимулов какой-то один, чем это обусловлено: их схожестью, небольшим количеством отличительных признаков или и тем и другим?" Какой ответ выбрать? Это же все равно, что масло масленое... А бывало, что одна и та же научная истина в учебниках по разным предметам обретала противоположный смысл. В одном учебнике студентов убеждали в том, что при наличии внутренней мотивации (интереса к какой-либо деятельности) внешняя мотивация (деньгами, подарками, премиями) её полностью аннулирует, в то время как в другом учебнике того же курса утверждалось, что обе эти мотивации взаимодополняемы и взаимозависимы. В принципе, и с тем и с другим утверждением можно согласиться, поскольку все зависит от конкретной жизненной ситуации. Однако на экзаменах требовалось выбрать между "да" и "нет". Почти в каждом предмете первого курса задавался вопрос о том, противоположны ли эти явления - внешняя и внутренняя мотивация - и правильный ответ на него всякий раз звучал по-разному. Приходилось просто-напросто запоминать, как следует отвечать на каждом экзамене.

При чтении учебников по психологии создавалось впечатление, что их авторы участвовали в конкурсе "Самой толстой книги курса", поэтому заполняли их всякой всячиной, не имеющей ничего общего с реально ценной, значимой и полезной информацией. При этом стиль изложения научного материала представлял собой две крайности. В одном случае, учебники с первой до последней страницы были забиты сухой и, судя по всему, не интересной даже их автору информацией. А в другом, напоминали романтические новеллы с переплетением нескольких сюжетных линий и таким количеством персонажей, чьих имён не сумел бы запомнить ни один читатель. Создавалось ощущение, что автора такого учебника однажды спросили: "Тебе есть, что сказать?", - и он, чрезвычайно обрадовавшись представившейся возможности, приступил к непрерывной болтовне на ту или иную тему, и именно это стало текстом учебника, в котором напрочь отсутствовала какая-либо логика и структура. Это было хаотичное повествование с наслоением большого количества мыслей, высказанных по поводу и без, будто учебники по психологии перевели из категории книг узко тематического содержания в описательные, наподобие художественной литературы. Из-за чрезмерной запутанности и наложения художественного стиля на научно-публицистический, читать такое было - врагу не пожелаешь. Хуже того, в учебниках по психологии невозможно было найти ответа на конкретный экзаменационный вопрос. Парадоксально, что так выглядели учебники по науке, в которой существует предмет "Психология преподавания", а в нём подробно рассказывается о том, каким образом должен быть изложен учебный материал, чтобы он был доступен для понимания и логического анализа.

******

Экзамены у студентов психологического факультета Страны Вечного Праздника проводились только в письменной форме, в виде тестов, и это было немного странно. Скажем, а вдруг психолог не владеет грамотной речью? В таком случае ему тоже выдадут университетский диплом? Оказывается, да. Представьте, что вы пришли на приём к специалисту, сообщили о своей проблеме, а он вам в ответ: "Э-э-э, Ваша озабоченность мне, в принципе, понятна... вообще, знаете ли, в моей практике такое уже встречалось... м-м-м, и мне кажется, что в данном случае... н-да-а-а... собственно говоря, как бы это сказать... одним словом, это непросто, скажу я Вам, совсем непросто..." Ситуация напряженная. Наконец, вы не выдерживаете и выпаливаете: "Ну, говорите же, доктор, не скрывайте от меня правды!", - а он, вместо того, чтобы дать вразумительный ответ, таращит на вас глаза, чешет затылок, дергает себя за мочки ушей и молчит, будто воды в рот набрал. Вот и думайте, что с ним происходит? То ли психолог по своей природе молчун, то ли от испуга впал в ступор, то ли просто-напросто не умеет грамотно излагать свои мысли в устной форме.